- А сами вы где провели прошлую ночь? - Ожидая ответа, он судорожно сжал пальцами край стола. Невольные искорки в ее глазах сказали ему, что она поняла смысл этого вопроса… и насмешку.
- Как где? Здесь, дома, с тетей Кейт. - Уитни инстинктивно посмотрела на тетку, выдавая свое беспокойство, которое майор не уловил.
- А предыдущую ночь?
- Здесь, как обычно…
- Нет, - поправила ее Кейт. - Предыдущую ночь ты провела у тетушки Сары, помнишь? - Затем она повернулась к майору, чтобы все разъяснить. - Когда из поселка ушло несколько мужчин, а другие содержатся в цепях, женщины не чувствуют себя в безопасности - особенно если вокруг по ночам бродят солдаты. Поэтому мать Чарли Данбера иногда просит Уитни остаться у нее на ночь. - Ее негодующий тон был, несомненно, искренним. Очевидно, она ничего не знала о ночных вылазках Уитни.
- Ну конечно! - Уитни метнула в его сторону многозначительный взгляд. - Как это я могла забыть?!
- Господи… - Кейт с тревогой почувствовала, как накаляется атмосфера в кухне, и решила по возможности ее разрядить. - Это же нелепо, майор. Мы никогда не выпускаем из-за своего стола человека, не накормив его. Какие бы у вас ни были правила, но вы должны хоть немного поесть. - Она суетливо встала, чтобы положить печенье на тарелку, а майор понимающе усмехнулся.
- Лгунья! - понизив голос, бросил он Уитни.
Кровь бросилась в лицо Уитни. Как он осмелился вломиться к ним в дом да еще колоть ей глаза их вчерашней встречей в лесу?!
- Не беспокойся, тетя Кейт. Майор уже уходит. - Он встала и указала ему пальцем на дверь. Он не шелохнулся. Тогда она подошла к двери и сняла с колышка его треуголку, затем распахнула дверь настежь, безмолвно приказывая ему убираться.
Его сапоги с подковами лязгнули по полу, он встал и в три огромных шага оказался у выхода и вырвал у нее из рук шляпу. На секунду он задержался в дверях, тяжело дыша и чувствуя в груди странную боль, которую мог связать только с Уитни. Выходя наружу, он схватил ее за руку и вытащил за собой.
- Отпустите меня!
Он тащил упиравшуюся Уитни через залитый лунным светом двор, но когда он посмотрел на нее сверкающими зловещим блеском глазами, она испуганно замерла.
- Идите со мной, барышня! - охрипшим голосом приказал он, затем угрожающе добавил: - Если не хотите, чтобы ваша тетя услышала, что я скажу.
Она послушно направилась за ним к сараю, около которого к ограде для скота была привязана его лошадь.
- Мне нужно получить от вас ответы на несколько вопросов, барышня. - Он остановился за углом сарая, так что их не было видно из дома, и, сорвав с себя треуголку, швырнул ее на землю.
- Вы снова намерены допрашивать меня, пустив в ход руки, майор? - Она подняла его руку, которой он сжимал ее за запястье. Но он не дал ей насладиться торжеством.
- Никаких рук.
Он выпустил ее руку, но, наступая на Уитни, вынудил ее попятиться назад и прижаться спиной к стене сарая. Тогда он уперся в стену кулаками по обе стороны от нее, таким образом пленив ее. Слова возмущенного протеста замерли у нее на губах. Хотя руками он ее не касался, она чувствовала себя пойманной в ловушку его сильного крупного тела, от которого исходили волны пленительного тепла.
- Вы ведь знаете, где находятся винокурни, верно? Там, где вы были в ту ночь… вы ходили к винокурне, пили там виски.
- Н-нет. - Она вся сжалась, чувствуя его дыхание на своем лице.
- Не лгите мне. Я знаю, что мужчина, с которым вы встречались, винокур. Кто он? Где он находится? Вы не можете и дальше его покрывать.
Уитни никогда еще не видела его таким грозным и решительным. Несмотря на все, что между ними произошло, а возможно, именно поэтому он по-прежнему считал, что она встречалась ночью с каким-то парнем.
Все в нем взывало к осторожности: его физическая сила, неприступное выражение красивого лица, уверенность военного командира, облеченного властными полномочиями, упорство, с которым он отмахивался от ее объяснений. Но она не внимала этим предостережениям, охваченная борьбой противоречивых чувств. Наконец возобладали личные переживания: ей не хотелось, чтобы он продолжал дурно о ней думать.
- Это не мой мужчина, а мой отец, - тихо пробормотала она.
- Ах ваш отец! - повторил он, испытывая невероятное облегчение. - И только?
Странная судорога стиснула ей горло, и она только кивнула в ответ. Стальной блеск его глаз сменился чувственным, и, слегка ослабив упертые в стену руки, он наклонился к ней, оказавшись мучительно близко.
- Вы хотите сказать, что в долине только одна винокурня? - Он оторвал взгляд от ее полуоткрытых губ и почувствовал, что снова утопает в глубине ее влажных, блестящих глаз.
- Только одна.
- Вы же знаете, что рано или поздно я отыщу ее… и его тоже. - Его тело выжидательно застыло, восставая против доводов разума и против диктата долга и амбиций. - Для него же будет легче, если вы поможете… скажете, где он находится.
- Он в Питсбурге, об этом вы уже знаете. - У Уитни закружилась голова, мысли смешались. Она уже не соображала, где нужно остановиться, не сознавала, не слишком ли много ему сказала.
- Он действительно в Питсбурге? - Она кивнула, и почему-то он сразу ей поверил. - Но если сам он находится в Питсбурге, следовательно, на винокурне работает кто-то другой.
Уитни затаила дыхание, видя, как он размышляет и… делает единственно возможной вывод.
Она! Он с трудом усваивал эту истину. Господи, ну конечно, она… Она носит мужскую одежду, пьет виски, проводит вне дома целую ночь, а ее отец - основной производитель виски в долине. Почему же он так удивился, выяснив, что она тоже занимается этим делом? Он понял, что меньше всего он хотел бы об этом узнать. В нем произошла стремительная схватка противоречивых чувств… и Гарнер одолел Таунсенда.
- Я не хочу причинять вам неприятности, барышня.
Он жадным взглядом впитывал молочно светлеющую в полумраке кожу, женственную линию ее плеч, изящные черты юного лица. И желание, которое он все время подавлял в себе, охватило его с силой шторма. Он прижался к ней трепещущим от страсти телом, нагнул голову и оторвал руки от стены, готовый обнять ее и приникнуть к ее манящим губам в упоительном поцелуе… Но тут же снова вцепился в грубо отесанные бревна, напомнив себе с яростным шипением: "Никаких рук!"
Пока он медлил, не решаясь поцеловать ее, она машинально облизнула пересохшие губы кончиком языка, и против этого искушения он не смог устоять. Он буквально ринулся на ее рот и накрыл своим, властно, как будто это было его прирожденным правом, требуя ее ответа. И Уитни доверчиво открылась ему навстречу.
Она обняла его спину, чувствуя под своими ладонями напряженные в объятии мышцы, и, отвечая на его неистовый поцелуй, привстала на цыпочки и прильнула к нему всем телом. Непривычно тесное платье сдавливало ей ребра, словно подражая его крепким объятиям.
Упоенный и успокоенный ее ответным поцелуем, он стал целовать ее виски, линию подбородка, ямку у горла, потом приник губами к шелковистым холмикам ее грудей, и по ее телу будто пробежала молния, коснувшись самых чувствительных мест - нежных сосков и самого низа живота. Она провела ладонями по его лицу, потом по широким сильным плечам. Коснувшись холодных на ощупь золотых эполет, она открыла глаза и уставилась на них, словно видела впервые. Они были холодными и безответными, совершенно не похожими на живое тепло его сильной шеи.
И все же они были частью Гарнера Таунсенда, на мгновение эта мысль отрезвила ее, но она беспечно от нее отмахнулась, испытывая к нему желание, какое может испытывать женщина к пробудившему ее чувственность мужчине. Искушаемая воспоминанием о том, как он ритмично и напористо прижимался к ней своим телом в лесу, она вся трепетала в ожидании повторения пережитого опыта и того, что за этим должно последовать, насколько она себе представляла. И в этот момент она всем своим существом осознала истину: она желает Железного майора так же страстно, как он желает ее.
Впервые в своей жизни ей захотелось быть женщиной и заключить с мужчиной "женскую сделку". Каждым трепещущим в ней нервом и чутьем опытного коммерсанта она понимала, что сделка с Железным майором должна перенести ее в рай.
- Что вы возьмете, майор? - томно прошептала она, уткнувшись в его шею, отчего у него по коже побежали сладостные мурашки. За этим последовал долгий поцелуй, от которого у нее закружилась голова и ослабели ноги. Она снова пришла в себя и продолжала свой простодушный торг: - Только это должна быть честная сделка… Сначала мы должны договориться. Скажите мне, что вам нужно?
- Вы знаете, что мне нужно, барышня, - хрипло прошептал он и прижался к ней всем своим длинным крупным телом, лаская ее в объятиях. Она слабо застонала и спрятала лицо в его китель, встречая толчки его возбужденного тела с блаженным сознанием своей власти над ним. Да, с легким головокружением подумала она, она знает, что ему нужно.
- Но должны же мы условиться о сделке? - прошептала она ему в грудь, в самое сердце.
Сделка! Второй раз она произносит это слово, отметил он затуманенным страстью мозгом. Первой его реакцией было полное замешательство, но затем его пронзила тревога.
Сделка? Как сделка? Он замер и только теперь с потрясением осознал, что опять находится в состоянии крайнего возбуждения и прижимается к ней всем телом. Затем он еще раз повторил в уме ее слова и весь закаменел.