- Раз его светлость не сообщил вам, что уезжает, значит, он не хотел, чтобы вы об этом знали, - ответила она. - Но камердинер его светлости сказал мне, что сегодня утром в Уимблдоне состоятся кулачные бои, на которые собираются все джентльмены высшего света, чтобы поставить на бойцов, среди которых есть и человек его светлости.
Фортуна почувствовала, как у нее отлегло от сердца. Если маркиз едет посмотреть кулачные бои, значит, он не будет, по крайней мере, развлекаться с какой-нибудь прелестной гетерой.
- Надеюсь, человек его светлости одержит победу, - сказала она.
- Я так понимаю, что все ставят на его противника, - заявила миссис Денверс. - Но достаточно, мне не следует рассказывать вам такие вещи, мисс. Я думаю, мне не надо говорить, что все слуги в этом доме очень интересуются делами его светлости. Кроме того, во время кулачных боев проигрываются и выигрываются крупные суммы.
"Может быть, боец маркиза победит и к нему вернется хорошее настроение, - подумала Фортуна. - И тогда он сменит гнев на милость, и даже поужинает со мной".
- Мадам Иветт оставила записку - два ваших новых платья готовы к примерке, - сказала миссис Денвере, и Фортуна очнулась от своих мыслей. - Как вы желаете - пригласить мадам сюда или вы сами поедете к ней, если других дел у вас нет?
- Я сама поеду к мадам Иветт, - ответила Фортуна.
Все лучше, чем сидеть одной в пустом доме и ждать маркиза, в то же время опасаясь его приезда.
- Вы не можете поехать туда одна, - заявила миссис Денверс. - Если вы не против, я составлю вам компанию.
- Буду очень рада, - улыбнулась Фортуна. - День сегодня отличный, так что поедем в открытом ландо.
- Я велю, чтобы оно было готово через час, - сказала миссис Денверс, - и пошлю Мэри помочь вам одеться, мисс.
- Благодарю вас.
Фортуна была готова еще до того, как подали экипаж, и, спустившись вниз, она заглянула в библиотеку.
Она вспомнила, как маркиз сидел в своем любимом кресле справа от камина и как, вернувшись из Дворца удачи, он наклонился вперед и, взяв ее за подбородок, поднял к себе ее лицо.
И ее снова охватил трепет, как и в ту минуту, когда он дотронулся до нее.
Теперь-то она понимала, что ее чувства обострились под влиянием любви. Но тогда она не могла объяснить этого и приписывала все своей застенчивости.
Фортуна ощутила то же самое и в замке, когда, сидя у его ног, подумала, как хорошо было бы очутиться в его объятиях и крепко прижаться к нему.
- Аполлон!
Фортуна произнесла это имя вслух - интересно, почувствовал ли он там, в Уимблдоне, или где-нибудь в другом месте, как тянется она к нему и как страстно жаждет, чтобы он поскорее вернулся. Она верила, что в ее зове было столько духовной энергии, что он не мог его не почувствовать.
- Экипаж готов, мисс.
Голос дворецкого вывел ее из оцепенения. Пройдя через холл, Фортуна увидела, что миссис Денверс в черной накидке поверх шелкового платья и черной шляпке уже ждет ее.
Верх ландо был опущен, лошади махали хвостами, отгоняя мух, и трясли головами так, что звенела сбруя.
Фортуна уселась на подушки, а миссис Денверс устроилась напротив, спиной к кучеру.
- Какое удовольствие прокатиться днем, мисс, - сказала она. - Не часто мне выпадает возможность бросить домашние дела и выехать в город.
- Вы так хорошо ведете дом, - заметила Фортуна.
- Я часто думаю, что бы его светлость делал без меня, - ответила миссис Денверс без всякого хвастовства. - Конечно же джентльмен не должен забивать себе голову заботами о хозяйстве. Холостые мужчины полагаются на таких женщин, как я, - благодаря нам все катится как по маслу до тех пор, пока хозяин не женится.
- Вы думаете, что маркиз когда-нибудь женится? - спросила Фортуна.
- Разумеется, - резко ответила миссис Денверс. - Ему нужен наследник - да и какому джентльмену он не нужен! Кроме того, сейчас его положение сильно улучшилось по сравнению с тем, что было раньше.
- Вы имеете в виду тот год, когда он потерял все? - спросила Фортуна.
Миссис Денверс кивнула.
- Сначала я боялась, что его светлость закроет свои дома и всех нас распустит, - сказала она. - Он и вправду одно время грозился уехать за границу и клялся, что ноги его больше не будет в Англии, но, к счастью, это было во время войны и, даже если бы он и захотел, ему не так-то просто было бы уехать. В тот год он уволил половину слуг в замке и в доме на площади Беркли и часто задерживал нам выплату жалованья. Мы тогда очень боялись, что вообще ничего не получим.
Вспомнив то трудное время, миссис Денверс поджала губы.
- Но он выплатил нам все до последнего пенни, - продолжала она. - Его светлость начал выигрывать деньги за карточным столом, и вскоре все уволенные слуги вернулись назад. У нас снова появились лакеи и молодые горничные. Только вот маркиз стал совсем другим человеком.
- Это был для него ужасный удар, - тихо сказала Фортуна.
- Удар - это верное слово, мисс, - согласилась миссис Денверс. - И он сильно изменил маркиза. Но, как верно заметил мистер Клеменс, с тех пор как вы у нас появились, его светлость снова стал похож на самого себя.
Глаза Фортуны загорелись.
- Неужели это правда? - спросила она.
- Да, правда, мисс. Вам каким-то образом удалось сделать его светлость совсем другим человеком. Он стал смеяться - а мы уже много лет не видели его смеющимся.
- Спасибо… спасибо, что сказали мне об этом! - вскричала Фортуна.
Миссис Денверс улыбнулась:
- Надеюсь, вы не обидитесь на мои слова, но мне кажется, что этого-то и хотела от вас мисс Гиллингхэм. Она просто молилась на своего Сильвануса; он был для нее всем. Теперь я чувствую, что скоро у него все наладится, и в этом, мисс, ваша заслуга.
- Надеюсь, что так и будет, - вздохнула Фортуна, - но мне очень трудно. Понимаете, я такая невежественная, такая неискушенная, и другие дамы, с которыми знаком его светлость, гораздо красивее меня.
- Это неправда, мисс, - довольно резко ответила миссис Денверс. - Вы - совсем другая, и я верю, что его светлость со временем тоже поймет это, надо только немного подождать.
Фортуне показалось, что солнце засияло ярче, и тоска, охватившая ее ночью, немного рассеялась.
Глупо было так расстраиваться, подумала она и почувствовала, что настроение у нее повышается.
Они подъехали к небольшому магазинчику мадам Иветт, расположенному на тихой улочке. Кучер остановил лошадей, и слуга спрыгнул с козел, чтобы открыть дверь.
Фортуна ступила на тротуар и собиралась уже войти в магазин, как вдруг дорогу ей преградил какой-то лакей.
- Прошу прощения, мисс Гримвуд, - тихо сказал он, - тут в карете вас ждет один джентльмен, который будет вам признателен, если вы согласитесь переговорить с ним.
- Джентльмен? - удивленно спросила Фортуна.
Она огляделась и увидела невдалеке закрытое ландо. В него была впряжена пара великолепных лошадей. Кучер был одет в синюю ливрею, точно такую же, какая была и на лакее, заговорившем с ней.
Со страхом она подумала, уж не Роджер ли Краули этот джентльмен, ведь она почти никого в Лондоне не знала.
- А как его зовут? - спросила она.
Слуга понизил голос:
- Его светлость герцог Экрингтон, - произнес он, - и он просил передать вам, мисс, что желает сообщить одну вещь, которая могла бы помочь его светлости маркизу Тейну.
Фортуна выслушала эти слова в изумлении, но потом подумала, что герцог, быть может, каким-то чудесным образом переменил свое отношение к маркизу.
- Его светлость вас не задержит, - настойчиво произнес лакей.
Фортуна взглянула на миссис Денверс, которая только что вышла из экипажа.
- Подождите меня, пожалуйста, - попросила она и двинулась вслед за лакеем к закрытому ландо.
Он распахнул перед ней дверь. Фортуна заглянула внутрь и увидела, что там кто-то сидит, но кто именно - она не поняла, так как было очень темно.
Неожиданно она почувствовала, что ее с такой силой втолкнули в карету, что у нее перехватило дыхание. Из темноты появились две сильных руки и усадили ее на заднее сиденье. Она вскрикнула от ужаса.
Когда кучер стегнул лошадей, мужская рука запрокинула ей голову, и она почувствовала, как в рот ей вставили горлышко бутылки.
Фортуна пыталась вырваться, она хотела закричать, но ей это не удалось. Из бутылки полилась густая тошнотворная жидкость, а поскольку ее голова была наклонена назад, то ей пришлось проглотить ее.
Фортуна была уже на грани обморока от ужаса, как вдруг бутылку убрали и ее рот освободился. Она пыталась вырваться из рук, но поняла, что ее напоили снотворным.
Ее вдруг охватила странная, ужасная сонливость, и она ощутила, как сначала ее ноги, а потом и руки перестали повиноваться.
Под конец, когда она безуспешно пыталась стряхнуть с себя черную пелену, обволакивающую ее, она с отчаянием вспомнила маркиза и почувствовала, что больше никогда его не увидит.
Понаблюдав, как его боец Джем Барт превращает в гору кровавого мяса бомбардира Херриса, и получив в результате этого крупную сумму, маркиз вернулся в Лондон. Настроение его немного улучшилось.
Он почувствовал, что смертельно устал, ибо сдал прошлой ночью всего два часа, и решил поужинать дома с Фортуной.
Вчера вечером он обошелся с ней очень жестоко, и теперь его мучили угрызения совести.
Он увидел страдание в ее глазах, когда она спускалась по лестнице в замке, чтобы сесть в фаэтон, и дьявол внутри его заставил его радоваться, что ей так же больно, как и ему самому.