Разогретый энтузиазмом Гарри склонился ко мне, я легла на спину и приготовилась платить мои долги. Я могла наслаждаться любовью Гарри, когда мне было страшно и тревожно на душе, когда я нуждалась в нем. Но едва был утолен мой легкий чувственный голод, мне не надо было больше ничего, кроме как оказаться в своей собственной одинокой постели. Но сейчас Гарри был возбужден блеском своего ума, а я хотела, чтобы он почувствовал себя удовлетворенным и счастливым и не испытывал никакого желания делиться предстоящими планами с Селией, вернувшись в ее кровать.
- Приходи утром ко мне в контору, - я вздохнула, как будто удовольствие от его поцелуев переполняло меня. - Мы напишем письмо лондонским адвокатам. Завтра. О-о, Гарри!
После того как Гарри оставил меня, я сидела еще два-три часа, глядя на потухающие поленья и ни о чем не думая. Я заслужила этот подарок. Следущие шаги, которые мне предстояло сделать, напоминали прогулку по гребню горы, круто обрывающейся у самых ваших ног. Шаг, другой, - и крутизна захватывает вас, и вы уже не можете остановиться и вернуться назад. Для меня тоже не будет обратной дороги.
И я подарила себе несколько минут, чтобы постоять на вершине и подумать, что я собираюсь делать. Найду ли я силы вынести это? Мне предстоит все разрушить, чтобы выплатить эти деньги. Мне придется не жалеть ни земли, ни людей, ни ритма нашей жизни, пока золото не потечет, как кровь, ради этой проклятой цели.
Вы никогда не трудитесь на земле ради сегодняшнего дня. Вы всегда озабочены следующим сезоном, следующим годом и будущими годами. Если вы сеете пшеницу, то делаете это ради вашей собственной выгоды. Но если вы сажаете деревья, то это вы делаете ради ваших наследников. Я всегда сажала деревья. Я планировала на пятьдесят лет вперед. Я не согласна отдавать этой земле свою любовь, деньги и заботу ради какого-то несчастного кузена. Это можно делать только для своей плоти и крови. Чего бы это ни стоило.
Все случилось, как я и предполагала. После ночи любви со мной Гарри едва успел до завтрака обменяться полудюжиной слов со своей женой, пока чудным июньским утром все мы не собрались вокруг накрытого стола. Селия, одетая в простое черное платье, отделанное черным кружевом, выглядела такой свеженькой, какой может выглядеть молодая женщина, отлично проспавшая не меньше двенадцати часов. Не сомневаюсь, что рядом с ней я имела несколько изможденный вид. Но я безоблачно улыбалась, поскольку трудности уже были преодолены, и дальше все зависело только от меня. Я взяла чашечку ароматного французского кофе из рук Селии и ломтик ветчины с блюда. Но тут дверь отворилась, и вошел мой муж.
Он шел легким, пружинистым шагом, будто он не валялся мертвецки пьяный прошлую ночь и многие, многие предыдущие. Он с искренней симпатией улыбнулся Селии, затем обернулся ко мне, и его улыбка превратилась в насмешливую гримасу.
- Моя дорогая жена, - он произнес эти слова так, будто они наполнили его рот горькой желчью.
- Доброе утро, - ровно ответила я и села к столу.
- Беатрис, я зайду после завтрака в твою контору, и мы обсудим тот вопрос, который затронули вчера ночью, - напыщенно заговорил Гарри, хотя лучше бы ему было помолчать.
- Прошлой ночью? - переспросил Джон, не поднимая глаз от тарелки. - Что же вы втроем обсуждали?
За своим серебряным кофейником Селия казалась невозмутимой.
- О нет, обычно они вдвоем целыми часами обсуждают свои доходы и расходы, - вмешалась она. - Вы знаете, кем они становятся, когда дело касается Вайдекра.
Джон бросил на нее пристальный взгляд.
- Да, - я это знаю, - коротко ответил он. Воцарилось неловкое молчание.
- Обязательно приходи, - обратилась я к Гарри. - А потом я бы хотела съездить с тобой к Хейлам в Риди Холлоу. Представь, они проложили дренажную канаву и несколько труб, которые прекрасно осушили их поле. Но я не уверена, что с талой водой это поможет.
- Ты знакома с этим вопросом лучше, чем кто-либо, Беатрис, - галантно ответил Гарри. - Интересно, не собираются ли они использовать водяной насос?
Даже ледяное молчание Джона и опасное присутствие Селии не могли удержать меня от улыбки.
- Послушай, Гарри, - заметила я. - Довольно играть в игрушки. Я думала, что ты уже забросил свои насосы, ветряные мельницы и десятипольную систему.
Гарри сокрушенно рассмеялся.
- Это как раз было самое интересное из того, что мы видели во Франции, - мечтательно произнес он. - Как бы я хотел установить насос в Вайдекре.
- Немного позже мы выстроим плотину, - поддразнила я его. - В Суссексе надо жить как в Суссексе, Гарри, у тебя и так самая прогрессивная ферма во всей округе.
Гарри улыбнулся в ответ.
- Я буду экономным, Беатрис, - разумно пообещал он. - Ты же знаешь, что я интересуюсь такими вещами только потому, что они могли бы принести пользу.
- Экономить для чего? - резкий голос моего мужа нарушил плавное течение нашей беседы. - Вы знаете, ради чего Гарри намерен экономить, Селия?
Селия выглядела озадаченной, но ее преданность интересам Гарри заставила ее промолчать.
- Гарри и я планируем создать фонд, чтобы обеспечить будущее Джулии и Ричарда, - ровным голосом ответила вместо нее я. - Мы еще не обсуждали это в деталях, пока это только проект. Мы собирались вернуться к этому сегодня утром. Разумеется, вы с Селией тоже приглашаетесь принять участие в этой беседе, но, боюсь, что это не тот вопрос, который вас может заинтересовать. К тому же мы еще не все достаточно хорошо обдумали.
Глаза Джона были столь же настороженными, насколько безмятежными были они у Селии.
- Вы планируете будущее, Беатрис? - любой мог расслышать подозрение и ненависть в его голосе. Я коротко взглянула на лакея, стоявшего у дверей, - его лицо оставалось каменным. Я прекрасно знала его, я знала их всех. Он был сыном Ходжетта, привратника. Его взяли в дом после того, как он не справился с работой сторожа у Гарри и позволил хорьку похозяйничать в наших вольерах. Я спасла его от битья, а его отца - от штрафа. Он обожал меня. Я могла быть уверена, что сведения об этой беседе не просочатся в деревню, кроме разве что слухов о том, что муж мисс Беатрис недостоин целовать землю, по которой она ходит.
- Конечно, я планирую будущее, Джон, - я видела, как исказилось его лицо, когда я произнесла его имя. - Я делаю это ради нашего ребенка, как всякая мать. И я также делаю это для нас с тобой, как всякая жена. Ты можешь не сомневаться, я всегда буду думать о тебе и планировать твою жизнь, пока ты жив…
Селию успокоил мой нежный тон и сладость моих слов. Но Джон побледнел, он понял прозвучавшую в них угрозу. Сегодня я его больше не услышу. И я найду способ заставить его замолчать навсегда.
Я встала из-за стола.
- Значит, через десять минут в моей комнате, Гарри? - спросила я.
Гарри поднялся с места, поскольку я намеревалась уходить. Джон несколько помедлил с этим жестом вежливости, но я молча ждала, не спуская с него глаз, и он подчинился. Мне доставила тайное удовольствие эта маленькая победа. Я третировала его, как третируют дурно воспитанную собаку. Но бывают случаи, когда не поддающееся дрессировке животное приходится бросать в воду, привязав предварительно ему на шею камень.
Я пошла в контору.
Везде в Вайдекре я чувствовала себя как дома, но когда я сидела здесь, за своим огромным рабочим столом, перед картой нашего поместья, глядя в окно, за которым кружились ласточки, мною владели совершенно особые чувства. Именно здесь билось сердце Вайдекра. Мне было хорошо в наших чудесных лесах, на наших пахнущих чебрецом холмах, на мягкой, песчаной земле долин, но здесь, где лежали мои книги, с записанными в них фамилиями наших людей, где складывалось их будущее, мне было особенно спокойно. Именно сюда стекались наши доходы из банковских счетов наших зерноторговцев от еженедельной ренты, от растущих урожаев и от продажи шерсти и мяса. И здесь же эти деньги тратились: на дополнительное оборудование, новые семена и на дом. Эти затраты казались мне необходимыми, и против них я не возражала. Мы жили хорошо в Вайдекре, и мои книги, своими черными строчками на белой бумаге, словно подтверждали, что мы можем позволить себе жить хорошо, так как это поместье делает нас богатыми.
И сейчас это благосостояние, эта циркуляция бумажных денег и золотых монет должны найти себе новое русло. Они дадут моему сыну власть, дадут ему землю, предоставят ему даже комнату, где я сижу, отдавая приказы. Ричард, мой любимый сыночек, которого я пойду купать через несколько минут, станет здесь хозяином, если я смогу все это ему предоставить.
Гарри постучал в дверь и вошел. Поцелуй, которым он коснулся моей щеки, был вторым за сегодня, но разница между ними оказалась велика.
- Присаживайся, - предложила я, и он послушно придвинул стул к моему столу.
- Я собираюсь написать в Лондон нашим адвокатам, чтобы поднять вопрос о майорате. Когда мы будем знать, во что они примерно оценивают такую покупку, мы сможем лучше ориентироваться, - деловым голосом произнесла я.
- Хорошо, - кивнул Гарри.
- Но мне кажется что до этих пор, лучше не говорить много о наших планах, - продолжала я. - Я еще ничего не сообщала Джону, и, думаю, будет разумнее, если пока ты ничего не станешь рассказывать Селии.
- О? - удивился Гарри. - Почему?