Зловещее темное небо тяжело нависло над нашими головами, но здесь, внизу у реки, не чувствовалось ни дуновения ветерка, который раскачивал верхушки сосен у усадьбы. Вдруг всех нас ослепила вспышка молнии и раздался страшный треск, будто разом рухнула сотня деревьев.
- Мне очень страшно, - Селия вздрогнула и схватила меня за руку.
- Уведите ее отсюда, - повелительно приказал Джон, и Гарри поднялся с места.
- Нам пора идти, - в наступившем мраке его голос казался сиреной погибающего корабля. - Спасибо за вашу работу и доброй вам всем ночи.
Мы уселись в карету.
- Я не могу выносить такую жизнь. - Селия едва могла говорить. - Эти люди умирают от голода. У их детей руки и ноги как тростинки. Я не могу есть в усадьбе, пока в деревне голодают.
Внезапно новая вспышка молнии осветила происходящее. Бедняки все еще сидели за столами, и на блюдах перед ними не осталось ни крошки. Ни одной маленькой крошки даже на скатерти. В углу двора одного ребенка отчаянно рвало, он в первый раз за полгода попробовал мясо. Его мать придерживала его голову, и слезы тихо струились по ее лицу. Молодые люди не флиртовали друг с другом, они сидели либо положив головы на стол, либо уставившись в пространство, ибо голод и страх перед будущим убили в них все живое.
Меньше года потребовалось, чтобы шумный, веселый, радостный мир Экра превратился в подобие кладбища. Я знаю, что тут произошло. Это я убила их.
Карета тронулась, лошади стали разворачиваться, и снова ослепительно вспыхнула молния. Две сотни глаз смотрели на нас, они читали на моем лице ужас, но не жалость. И тут я увидела, как взмахнула чья-то рука, и инстинктивно пригнулась. Огромный камень разбил стекло кареты и осыпал нас дождем осколков. К счастью, он никого не задел, но один осколок попал мне в руку и застрял в ране. Но боли я даже не почувствовала.
- Хоть бы пошел дождь, - произнесла я отсутствующе, когда мы подъезжали к дому.
- Дождь! - выкрикнула Селия. - Я хотела бы, чтобы начался потоп и смыл всю эту жестокую страну в море.
- Перестань! - слабо выговорил Гарри. - Ты расстроена и не понимаешь, что говоришь. Они - дикари, вот и все. И я больше не потерплю их на своей земле.
- Дикари - это мы! - гневно обернулась к нему Селия. - Как ты мог довести людей до такой жизни! На твоей собственной земле! Мы кормили наших лошадей лучше, чем они могли кормить своих детей. Мы с Джоном, конечно, тоже виноваты, но вы с Беатрис, вы просто убивали их. Я этого больше не допущу.
Карета остановилась у дома, и Селия первой выскочила из нее.
- Мы вели хозяйство так, чтобы получить большой Урожай, - оправдывался Гарри, зайдя в гостиную и направляясь к холодному камину. - Так делают все.
- Мы могли бы обойтись и меньшим урожаем, - резко ответила Селия. Гнев не давал ей молчать, ее обычно сдержанную натуру возмущала любая несправедливость.
- Урожаи - это не твоя забота, моя дорогая, - в голосе Гарри прозвучали угрожающие нотки.
- Отчего же! - щеки Селии полыхали. - Карету, где сижу я, забрасывают камнями. Я не могу спокойно молиться в церкви, так как позади меня толпятся живые мертвецы.
- Хватит! - Гарри повысил голос. - Я не хочу этого слышать, Селия.
- Я не стану молчать, это не по-христиански, это несправедливо, когда между богатыми и бедными существует такая пропасть. Ты - тиран Вайдекра, Беатрис, ты решала абсолютно за всех. Но ты не можешь заставить бедных голодать. Я этого не позволю.
- Я управляла Вайдекром как могла… - начала я, но Селия перебила меня.
- Ты не управляла Вайдекром, Беатрис, ты разрушала его. Ты разрушила все, что любила. Ты обожала Вайдекр, и ты погубила в нем все хорошее. Ты любила луга, и теперь их нет. Ты любила леса, и теперь они либо проданы, либо вырублены. Ты любила холмы, и твой плуг сравнял их с землей. Ты разрушаешь все вокруг себя. - С последней фразой она метнула взгляд в сторону Джона, и я догадалась, о чем она подумала. - А я не хочу жить в таком аду. Я не позволю тебе разрушать нашу жизнь. Я не позволю тебе губить людей, у которых нет защиты.
При этих словах глаза Джона неожиданно сверкнули, и он заговорил:
- Вы ошибаетесь, Селия, - я удивилась, думая, что обретаю неожиданного союзника. - У них есть защитник. - Значение, с которым он произнес последние слова, удивило Селию и даже заставило насторожиться Гарри. - Каллер.
- Нет! - вскрикнула я, бросилась к Джону и схватила его за лацканы сюртука, стараясь повернуть к себе. - Это неправда! Вы просто мучаете меня так же, как когда-то я мучила вас! Это ложь!
- Нет, Беатрис, - спокойно ответил Джон. - Каллер - в Вайдекре. Я слышал, как крестьяне сегодня говорили об этом. Кто он? Почему он так страшен вам?
Я закрыла глаза и отшатнулась от Джона. Затем я медленно отвернулась и подошла к окну, чтобы успокоиться. И тут я увидела их.
Две собаки сидели в нашем розовом саду. Они сидели неподвижно, будто подстерегая дичь и не сводя глаз с дома. Они караулили меня.
- Он здесь, - я отшатнулась и упала в кресло. Вдруг тяжелая рука схватила меня за плечо. Я подняла глаза, ожидая увидеть Джона, но это оказалась Селия. Она буквально впилась в меня глазами.
- Кто он? - ее голос звучал с такой силой, что даже отозвался эхом под потолком: "Кто он? Кто он? Кто он?"
- Он идет за Джулией? - спрашивала Селия. В своем оцепенении я едва помнила, кто такая Джулия. - Он ее отец? И он придет забрать ее?
- Да, - я едва понимала, что говорю. - Да, да.
Селия задохнулась, будто я ударила ее, и я протянула руку к Джону.
- Что? - ошеломленно выговорил Гарри. - О чем вы тут говорите? Это я - отец Джулии.
- Нет, - по щекам Селии, не останавливаясь, текли слезы. - Это еще одна интрига твоей сестры, Гарри. Она обманула тебя, и она обманула меня. Я не мать Джулии. Это ребенок Беатрис. И сейчас ее отец пришел за ней.
Испуганные глаза Гарри обратились ко мне.
- Беатрис! - обратился он ко мне. - Скажи мне, что это неправда.
- Это - правда, - отрезала я. Я горела в моем собственном аду, и мне не было дела до их кошмаров. - Джулия - мой ребенок и Каллер - ее отец.
- Кто такой Каллер? - Джон пытался распутать клубок ужасающей лжи… - Кто это? Я встретилась глазами с Гарри.
- Наш гэймкипер, - ответила я. Селия и Джон посмотрели на Гарри, ничего не понимая. Выражение неловкого смущения на его лице сменилось ужасом.
- Он придет за нами? - спросил он. - Он придет за тобой? Он придет забрать Джулию?
Нотки ужаса в его голосе повергли Селию в панику.
- Я ухожу, - метнулась она. - Я уезжаю отсюда и забираю детей.
Я откинулась в кресле. Все было разрушено, как и сказала Селия. И собаки Каллера ждали меня в моем саду.
- Я пойду запрягу лошадей, - немедленно отозвался Джон и вышел из комнаты, даже не взглянув на меня. Вопросы роились в его мозгу, но, бросив взгляд на Селию, он начал действовать. Он не верил мне. Но он понимал, что все рушится вокруг нас и он должен спасти невинных.
Гарри сидел, уткнувшись лицом в стол, и тихо рыдал. Он был похож на ребенка, оставленного среди развалин.
Я услышала шаги Селии на лестнице и, как сомнамбула, вышла в холл. Она уже спускалась с обоими детьми. Мой сын даже не проснулся. Его темные ресницы бросали тень на раскрасневшиеся щеки, а большой палец был во рту. Я прижалась носом к его сладко пахнущей голове. Но я ничего не почувствовала. Я ничего, ничего, ничего не чувствовала.
- У тебя ничего не осталось, да, Беатрис? - глаза Джона смотрели на меня с любопытством. - Все пропало?
Я выпрямилась и холодно взглянула на него. Ничто не могло тронуть меня.
Селия пошла к выходу, не сказав ни единого слова, даже не посмотрев на меня. За ней, медленно ступая, шел Гарри. Он словно ослеп и оглох от шока, и Селия выполняла для него роль поводыря. Мой муж тоже прошел мимо, не сказав мне ничего. Я услышала, как они пересекли коридор. Затем хлопнула дверь. Я осталась одна.
В холле было темно, как ночью, от мрака за окном, и тени сгущались в углах. Но я не боялась теней. Наконец-то, мне не надо бояться привидений и неизвестной опасности. Она уже рядом, вот здесь. Сбылись мои худшие страхи.
И вот мой дом, мой любимый Вайдекр, наконец, стал моим. Только моим. Никогда прежде он не принадлежал мне так полно. Ниоткуда не доносилось ни звука. Я была здесь совершенно одна. Одна в усадьбе, одна на земле. Здесь все принадлежало только мне.
Я шла через весь дом как в трансе. Прикоснулась рукой к резным панелям, потрогала деревянные перила. Погладила полированную поверхность стола. Она была такой теплой и гладкой. Серебряная ваза с цветами стояла в центре, розы поникли и смотрелись в свое отражение. Я едва тронула их рукой, как они осыпались.
"Разрушительница", - вспомнила я слова Селии и не улыбнулась.
Круглая деревянная ручка двери была просто маленьким чудом в моей ладони. Затем мои пальцы пробежали по каминной доске, и я почувствовала приятную шероховатость вайдекрского песчаника. Здесь стояли фарфоровые статуэтки, привезенные Селией из Франции. Я погладила их и розовую ракушку, которую когда-то нашла в Фенни. И заодно маленькую китайскую сову, которую кто-то из служанок поставил здесь вместе с другим фарфором. Я уже ничего не боялась. Каллер идет ко мне. Он скоро будет. Больше мне не нужны тайные послания.
Моя рука коснулась гобеленовой обивки стула, на котором я так любила сидеть перед огнем. Затем я оставила гостиную и прошла в мою контору. Мою особую комнату. Я шла грациозной походкой, с легким сердцем, будто не произошло ничего особенного. Только чуть медленнее, чем обычно. Я почти ничего не видела. Мне мерещилось, будто я иду по длинному, длинному туннелю и впереди меня туман.