Мы уже приближались к повороту подъездной дороги, когда Ричард вдруг поперхнулся. Раздался смешной звук, совсем непохожий на его обычный кашель с открытым ртом. Давясь, он стал хватать воздух губами. Я натянула поводья, и лошадь встала. Мы с няней тревожно глянули друг на друга, и она испуганно выхватила из рук Ричарда погремушку. Одного из звонких серебряных колокольчиков на ней не хватало. Ричард проглотил его, и теперь он задыхался, пытаясь набрать в грудь воздуха.
Коляска даже накренилась, когда я схватила ребенка и плашмя бросила на свои колени. Не знаю, как это мне пришло в голову, но я сильно стукнула его по спине, а затем схватила за ножки и перевернула вниз головой, возможно, вспомнив его появление на свет и тот задыхающийся звук, который он издал при этом.
Ричард пронзительно вскрикнул, но никакого серебряного колокольчика не выпало. Я почти бросила его няне и, занеся над лошадью кнут, закричала:
- Где доктор Мак Эндрю?
- В деревне, с леди Лейси, - выдохнула она и прижала Ричарда к своему плечу.
Его хриплое дыхание становилось все более болезненным. Было невыносимо это слышать. Он давился и перхал, но эти усилия почти ничего не давали. Ему не хватало воздуха. Мой мальчик умирал, здесь, в моей коляске, на земле Вайдекра, солнечным утром.
Я хлестнула Соррель кнутом, и она, низко пригнув голову, перешла в дикий галоп. Коляска раскачивалась и переваливалась, как лодка, но я все погоняла и погоняла лошадь. Ветер бил в мое лицо, я едва могла что-нибудь видеть. Но один взгляд на малыша сказал мне, что воздух не достигает его легких. Его губы стали почти синими, и он уже едва покашливал.
- Где в деревне? - проревела я сквозь грохот копыт и скрип раскачивающейся коляски.
- У викария, я полагаю, - взвизгнула миссис Остин, ее лицо было белым, как воротник, от страха за Ричарда и за себя в такой сумасшедшей скачке.
Мы вихрем ворвались в деревню, и тут я услышала, как хрустнула шея курицы, неожиданно попавшей под колесо коляски. Я натянула поводья так сильно, что копыта Соррель почти зарылись в землю, бросила их миссис Остин и выхватила у нее Ричарда. Уже поздно. Слишком поздно. Он больше не дышал.
Я побежала по садовой дорожке к дому, тельце моего сына безжизненно болталось на моих руках, веки были такими же синими, как его губы, маленькая грудная клетка не поднималась. Дверь распахнулась, и показалось испуганное лицо доктора Пирса.
- Где Джон? - сказала я.
- В моем кабинете, - ответил викарий. - Что случи…
Я распахнула дверь, в комнате были Селия, миссис Мерри, старая Марджори Томпсон, склонившиеся над столом. Но я видела только Джона.
- Джон, - выговорила я и протянула ему тельце моего сына.
Он никогда не прикасался к нему, хотя ребенку исполнился почти уже год. Но сейчас, одним быстрым взглядом окинув синие веки и губы ребенка, Джон выхватил Ричарда у меня из рук и положил его на стол. Тельце оставалось неподвижным, головка упала в сторону, будто он уже был трупом. Джон сунул руку в карман жилета и достал серебряный перочинный ножик, который всегда носил с собой.
- Что? - односложно спросил он.
- Серебряный колокольчик от погремушки, - ответила я.
- Крючок для туфель, - обратился Джон к Селии, и затем, сильно запрокинув голову моего ребенка, так что натянулась кожа, он разрезал ему горло.
Мои колени подогнулись, и я упала в кресло. На мгновение мне пришло в голову, что муж убил моего сына, но затем я увидела, как он засовывает трубку доктора Пирса в образовавшуюся дырочку, и я услышала вздох. Джон разрезал дыхательное горло Ричарда, и тот смог дышать.
Я спрятала лицо в ладонях, но потом сквозь пальцы взглянула на Джона, заглядывающего в открытый рот Ричарда и властно, как опытный эдинбургский хирург, протягивающего руку к Селии.
Лихорадочно порывшись в сумочке, она достала перламутровый крючок для ботинок и маленький вышивальный крючок. Она положила первый в протянутую ладонь Джона и встала рядом с ним. Ни секунды не колеблясь, она взяла головку Ричарда в свои руки и придержала ее так, чтобы трубка не мешала. Его губы опять порозовели. Джон, низко наклонившись, пробовал просунуть в крохотное горло крючок. Позади меня внезапно скрипнули ботинки доктора Пирса, будто он неожиданно подпрыгнул от представшего его глазам ужаса.
- Слишком большой, - выпрямляясь, сказал Джон. - Что-нибудь поменьше?
Без слов Селия отняла одну руку от головы Ричарда и подала Джону вязальный крючок. Он улыбнулся, не отводя глаз от моего сына.
- Да, - сказал он. - Отлично.
Миссис Мерри, которая прежде насмехалась над ученым доктором из Эдинбурга, Марджори Томпсон, завзятая деревенская сплетница, доктор Пирс и я, - все в комнате затаили дыхание, Джон просунул крохотный серебряный крючок в горло Ричарда. Только он и Селия казались спокойными в этой атмосфере страха, царившей в комнате.
Послышалось тонкое, неуместное треньканье. Это колокольчик ударился о молочный зуб Ричарда и затем показался сам, подхваченный крючком Джона.
- Сделано, - сказал Джон, достал из кармана шелковый платок, вытянул трубку из горла моего ребенка и ловко перевязал платком его шею. Ричард закашлял, засопел и вдруг тяжело, с трудом заплакал.
- Можно мне? - спросила Селия и после одобрительного кивка Джона взяла моего сына на руки и прислонила его к плечу. Она укачивала его и шептала любящие слова, пока тот плакал от испуга и боли в горле. Рядом с его кудрявой головкой ее лицо, казалось, светилось гордостью и любовью, и она встретила взгляд Джона сияющими глазами.
- Вы были молодцом, - сказал он, разделяя с ней свой триумф. - Мы бы потеряли его, если бы вы не вспомнили о другом крючке.
- Это вы были молодцом, - ответила Селия, и в глазах ее светилась откровенная любовь. - Ваша рука не дрогнула. Вы спасли ему жизнь.
- У вас есть лауданум? - спросил Джон доктора Пирса, не отводя глаз от сияющего лица Селии.
- Нет, только немного бренди, - ответил доктор Пирс, глядя на них двоих так же внимательно, как каждый из нас.
Джон поморщился.
- Ну, ладно, - сказал он. - Малышу оно потребуется, у него шок.
Он бережно, как отец, взял ребенка из рук Селии и поднес к его губам стакан. Ричард вертелся, но Джон уверенным жестом придержал его головку и влил в горло несколько капель. Малыш сразу задремал, и когда Селия взяла его обратно, он уже почти спал.
Для них двоих это был волшебный момент, но тут Джон повернулся ко мне и чары оказались разрушены.
- У тебя тоже шок, Беатрис, - холодно сказал он. - Хочешь бокал ратафии? Или портвейна?
- Нет, - мой голос звучал безжизненно. - Мне ничего не нужно.
- Вы подумали, что потеряли его? - спросила миссис Мерри. - Он был таким бледным.
- Да, - опустошенно отозвалась я. - Я думала, что потеряла его, следующего сквайра. И тогда все, что было сделано, напрасно.
В комнате повисло гнетущее молчание. Все обернулись ко мне. Каждый повернул ко мне ошеломленное лицо, будто я была экспонатом на выставке уродов.
- Ты думала о нем как о сквайре? - недоверчиво спросил Джон. - Твой ребенок умирал у тебя на руках, а ты думала о том, что твоя работа была сделана впустую?
- Да, - ответила я. Я смотрела в пустой камин, и мне не было дела до того, что они подумают. Мне больше ни до чего не было дела. - Если бы он умер, кто бы пришел в Вайдекр? Майорат принадлежит им обоим. Я все поставила на них.
Я спрятала лицо в ладонях и затряслась в беззвучных рыданиях, но никто не протянул ко мне успокоительные руки. Никто не сказал доброго слова.
- Ты расстроена, - наконец произнесла Селия, но ее голос был холоден. - Я приехала в карете. Поезжайте в ней домой. Джон довезет меня в вашей коляске. Отправляйся домой, Беатрис, положи Ричарда спать и отдохни сама. Ты не знаешь, что говоришь. У тебя шок.
Я позволила Селии проводить меня до кареты, с нами села миссис Остин. Затем Селия возвратилась обратно, и кучер Бен отвез меня домой. Теплое тельце Ричарда покоилось у меня на руках.
Когда за окнами кареты замелькали зеленые деревья подъездной аллеи, я вспомнила взгляд, которым обменялись Джон и Селия, когда он похвалил ее сообразительность, а она его опыт. Когда она произнесла: "Ваша рука не дрогнула", это предназначалось не только для его ушей. Она хвалила его как первоклассного доктора. Она дала понять всем в этой комнате, и таким образом деревне и остальному миру, что доктор Мак Эндрю лучший доктор, который когда-либо был в графстве. Она возвратила Джона обществу. То, чего он не добился бы никогда, Селия совершила в одно мгновение.
Пусть люди с моей подачи твердили, что его слабость и пьянство убили мою мать. Но я, когда мой ребенок был в опасности, помчалась за помощью именно к нему. Я ворвалась к Джону с сыном на руках, я назвала его "доктор", а не "мистер". И это говорило само за себя, и ни у кого не вызывало сомнений, его опыт и умение спасли жизнь моего ребенка.
Карета подкатила к ступеням крыльца, и Страйд, открывая дверцу, был поражен, увидев меня, а не Селию.
- Леди Лейси приедет позже в моей коляске, - мне стоило громадных усилий выговорить эти слова. - Произошел несчастный случай. Пожалуйста, пришлите кофе ко мне в комнату. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.
Страйд, как всегда бесстрастно, кивнул и провел меня в холл. Я медленно пошла к себе, даже не взглянув на няню Ричарда. Она знает, что его надо сразу положить в кроватку. И проследить за ним, пока он спит. Он не нуждается сейчас в моей заботе. Между нами сейчас существовал барьер. Я поняла - и я громко объявила это всем, - что мой сын, мой любимый сын, дорог мне только как наследник Вайдекра.