- О чем?! О том, как ты была груба с посланцем герцога Эйвона! - визгливо закричала Дельфиния, трясясь от гнева.
- Ах вот оно что…
- Ты что же, хочешь лишить Рут и Лобелию возможности выйти замуж?
- Разумеется, нет.
- Герцог Эйвон вхож в лучшие дома Лондона, - заявила Дельфиния. - Знакомство с ним будет нам чрезвычайно полезно. Ты немедленно пошлешь ему письмо с извинениями!
- Я не позволю герцогу Эйвону вмешиваться в дела семьи Монтгомери, - твердо сказала Изабель, вставая и глядя мачехе прямо в глаза.
- А я требую, чтобы ты направила ему письмо с извинениями! - повторила Дельфиния. В ее голосе звучали ярость и отчаяние.
Изабель решила, что сегодня и так проявила слишком много терпения. Неплохо было бы огорошить и шокировать мачеху. Потому, взяв свою флейту, она обернулась к Гизеле и проговорила:
- На сегодня я закончила с делами. Пойдем на реку, поиграем на флейте?
- Я уж думала, ты так и просидишь весь день дома, - ответила та.
Изабель бросила насмешливый взгляд на мачеху, застывшую с выражением немого ужаса на лице, и прошествовала мимо нее к выходу. Последнее, что она услышала, был голос Дельфинии:
- Лобелия и Рут правы. Ты действительно сумасшедшая!
- Что ты сказал?
В гневе Джон Сен-Жермен вскочил с кресла. Стоя лицом к лицу со своим слугой, Джон напоминал скорее демона, а не человека. Его черные глаза сузились и, казалось, потемнели еще больше, тонкие черты лица исказила ярость.
- Я… я только посыльный, ваша светлость, - пролепетал Галлахер, отступая на шаг назад. - Мисс Монтгомери сказала…
- Я уже слышал, что она сказала, - оборвал его Джон.
Галлахер сделал еще шаг назад.
- Твой человек просто выполнял свою работу. Не следует гневаться на него за это, - проговорил женский голос.
- Можешь идти, - сказал слуге Джон, стараясь взять себя в руки.
Галлахер вышел. Джон проследил за ним взглядом и повернулся к вошедшим. В гостиной появились его мать и тетушка Эстер в сопровождении Росса. Пожилые леди неодобрительно покачивали головами, а на лице Росса блуждала улыбка, способная кого угодно привести в ярость.
- Я не позволю этой девчонке так говорить! Как она смеет приказывать мне "заниматься своими делами"!
Росс ухмыльнулся:
- Увы, она уже это сказала…
Джон мрачно взглянул на брата, потом перевел взгляд на мать и тетку, которым с трудом удалось вернуть своим лицам серьезное выражение.
Первой заговорила герцогиня Тесса:
- Это напомнило мне о тех временах, когда мы с отцом Джона…
- Я помню, Тесса, - прервала ее тетушка Эстер; сестры переглянулись и улыбнулись друг другу.
Выражение лица Джона несколько смягчилось; он с интересом взглянул на мать.
- И что же тогда произошло?
- Мне кажется, именно в ту ночь ты и был зачат…
- А что случилось в ту ночь, когда он был зачат? - поинтересовался Росс.
Герцогиня снова улыбнулась своим мыслям, но ничего не ответила.
Джон покачал головой, словно не веря собственным ушам - что за глупости обсуждают его родственники.
- Я опекун этой девушки и отвечаю за финансовое положение семейства Монтгомери, - сказал он Россу.
- Тогда попытайся послать ей приглашение, а не приказ, - предложил Росс.
- Мне бы хотелось встретиться с этой юной леди, - заметила герцогиня.
- И мне тоже, - присоединилась к ней леди Эстер.
- Она блондинка, - сообщил им Джон; в его голосе явственно слышалось пренебрежение. - По-моему, этим все сказано.
- Не все блондинки такие, как Ленора Гримсби, - сказала его мать.
- Это мы еще посмотрим, - возразил Джон. - Эта Монтгомери от меня так легко не избавится!
- А мне-то казалось, что ты вовсе не жаждешь взвалить на себя ответственность… - протянул Росс.
- Я дал честное слово и намереваюсь довести дело до конца, - ответил Джон. И, уже направляясь к дверям, прибавил: - Я еду в Арден-Холл.
- Хочешь, поеду с тобой? - предложил Росс.
- Нет, благодарю, - бросил через плечо Джон.
Через несколько минут Джон уже вскочил в седло и выехал из дома.
Печальной казалась ранняя зима. Лучи солнца пробивались сквозь облака, кисеей закрывавшие небо, и редкие блики скользили по опавшим листьям, устилавшим стылую землю. Четко, словно нарисованные черной тушью, выделялись на фоне неба голые ветви деревьев.
После пышной и яркой шотландской осени Джон больше всего любил именно это время года. Сейчас он мог удалиться в Эйвон-Парк, туда, где можно было спокойно жить в кругу семьи и забыть о высшем обществе Лондона… Он всегда надеялся на то, что к тридцати годам найдет себе хорошую жену и станет отцом семейства, но Ленора Гримсби положила конец этим мечтам.
Проскакав две мили вдоль реки Эйвон, Джон направил свою любимую кобылу Немезиду в лес, но почти сразу придержал лошадь: до его ушей донеслась нежная мелодия. Она звучала так странно в молчаливом зимнем лесу. Склонив голову, Джон прислушался и улыбнулся. Кто-то играл на флейте. Прислушавшись внимательнее, он разобрал два голоса. Чудесная мелодия плыла среди деревьев. Немного грустная, но в то же время нежная и полная чувств, она глубоко тронула сердце Джона…
Как бы ему ни хотелось поехать на звуки флейты и слушать неведомого музыканта, он направил лошадь вперед. Он спешил в Арден-Холл, чтобы разобраться с этой заносчивой девицей Монтгомери, и не собирался отвлекаться ни на что.
Выбравшись из леса, Джон увидел вдали Арден-Холл. Здание, построенное в эпоху королевы Елизаветы, было возведено из местного дерева и голубовато-серого камня из Уилмкота; величественный фасад дома был облицован темно-красным и серым кирпичом. С одной стороны от дома находились часовня и небольшое кладбище; с другой примыкал обширный сад, голый и пустынный в это время года.
Джон спешился и позвонил в парадную дверь.
- Чем могу служить, милорд? - спросил его дворецкий.
- Можете начать с того, чтобы называть меня "ваша светлость", - надменно проговорил Джон, скользнув взглядом по лицу Пебблса. - Я герцог Эйвон.
- Прошу извинить меня, ваша светлость, - извинился дворецкий; однако в его лице не было и тени подобострастия.
- Добро пожаловать в Арден-Холл, ваша светлость! - раздался за спиной дворецкого женский голос.
- Добро пожаловать, ваша светлость, - хором вторили ему еще два голоса.
Джон пригляделся внимательнее: перед ним присели в реверансе три невзрачные, безвкусно одетые женщины. Очевидно, это были мать и дочери: две девушки унаследовали от матери не только неприметную внешность, но и унылое выражение лица. Платья сидели на них скверно, будто сшиты были не по мерке.
Мать выступила вперед.
- Ваша светлость, вы оказали нам великую честь, посетив Арден-Холл!
- Благодарю вас, миледи, - ответил Джон.
- Прошу вас, называйте меня Дельфинией, - проговорила женщина. - Я жена покойного графа Монтгомери… - Жестом она указала на девушек и добавила: - А это мои дочери: Лобелия и Рут.
Девушки снова присели в реверансе. В ответ Джон слегка склонил голову.
- Ваша светлость, пройдемте в гостиную: там вы сможете отдохнуть и выпить чего-нибудь, - предложила Дельфиния с любезной улыбкой.
- Нет, благодарю вас, - отвечал Джон. - Я не надолго. У меня дело к Изабель Монтгомери. Не будете ли вы столь любезны послать за ней?
Лобелия и Рут глупо захихикали, подталкивая друг дружку.
- Изабель сейчас нет, - пояснила Дельфиния. - Не могла бы я…
- Изабель бродит по лесам со своей невидимой подружкой, - перебила ее Лобелия. Рут закивала, соглашаясь с сестрой:
- Изабель совершенно ненормальная, ваша светлость!
У Джона вся эта троица вызывала неприязнь.
- Нехорошо так говорить, девочки, - упрекнула дочерей Дельфиния. - Изабель весьма опечалена смертью отца…
- Да он же умер семь лет назад! - фыркнула Лобелия.
Джон перевел взгляд с дочерей на мать. Судя по всему, Майлз Монтгомери был прав: мачеха и ее дочки не испытывали ни любви, ни даже привязанности к его родной сестре. Внезапно Джон перестал досадовать на то, что взялся проследить за делами Монтгомери в его отсутствие.
- Быть может, ваша светлость, я смогла бы помочь вам, - с заискивающей улыбкой обратилась к нему Дельфиния.
- Майлз назначил меня временным опекуном своей сестры и доверил мне управление его состоянием и владениями, - ответил Джон.
Улыбка сошла с лица Дельфинии Монтгомери, уступив место полнейшему разочарованию.
- У меня имеются все необходимые документы, подтверждающие истинность моих слов, - продолжал Джон, сунув руку в карман. Но Дельфиния заставила себя улыбнуться и возразила:
- В этом нет необходимости, ваша светлость!
- Прекрасно, - ответил Джон, вежливо улыбаясь. - Я хотел бы просмотреть бухгалтерские книги имения и переговорить с мисс Изабель Монтгомери, как только она возвратится.
- Пебблс, проводи его светлость в кабинет графа, - приказала дворецкому Дельфиния.
- Слушаюсь, миледи. Сюда, ваша светлость, - обернулся дворецкий к гостю.
Джон проследовал за ним по длинному коридору в кабинет и уселся за стол. Пебблс развел огонь в камине и раздвинул шторы, чтобы в кабинете стало светлее.
- Будут ли еще какие-то распоряжения, ваша светлость? - спросил дворецкий, покончив с этими делами.
- Нет, - ответил Джон. Дворецкий направился к выходу, но тут Джон окликнул его: - Пебблс?
Дворецкий повернулся к нему:
- Да, ваша светлость?
- Изабель Монтгомери действительно сумасшедшая?