- Обязательно будешь, - твердо ответил он. - Прошли те времена, когда сквайры знали только, когда сажать пшеницу и когда убирать ее. Ты поступишь учиться в Оксфорд, Джулия проведет свой сезон в Бате, а потом в Лондоне. Учиться хозяйствовать ты сможешь в течение летних месяцев.
- Хорошо, - ответил Ричард.
Дядя Джон посмотрел на меня.
- А вас это устраивает, мисс Джулия? - спросил он шутливым, дружеским тоном.
- Да, - просияла я в ответ. - Конечно. У меня есть друзья в деревне, и я мечтаю о том, чтобы они не жили больше в такой ужасной бедности. Я буду очень, очень счастлива, если это случится.
Дядя Джон обменялся взглядом с мамой.
- Отлично, - сказал он. - Тогда я могу распаковать мои сумки и посмотреть, не забыл ли я привезти вам подарки из моих странствий.
За ужином мы снова собрались вместе. Мы все еще чувствовали себя неловко с дядей Джоном, мама была нервной и влюбленной, я - смущенной и замкнутой, только Ричард оставался, как всегда, обворожительным и раскованным. Дядя Джон уселся во главе стола на место Ричарда и с любовью улыбнулся нам. Он наконец распаковал свои вещи и вручил нам с мамой несколько ярдов чудесных светлых шелков на платья.
Когда Страйд закончил убирать со стола и вышел, он достал из кармана изящную бархатную коробочку и с поклоном протянул маме.
- Что это, Джон? - спросила мама и открыла ее. Там оказалось ожерелье из прелестных одинаковых жемчужин, выловленных где-то в южных морях далеко от Вайдекра.
- Ах, какая прелесть! Они розовые! - воскликнула мама, поднеся ожерелье к свече.
- Да, это розовый жемчуг, - удовлетворенный произведенным впечатлением, сказал дядя Джон. - Я помнил, что вы любите жемчуг, Селия. И не мог устоять перед искушением и не купить его. Там еще лежит пара таких же серег.
- Где вы раздобыли такую прелесть? - спросила мама. - В Индии?
- Это была чертовски трудная работа, - лицо дяди Джона оставалось совершенно серьезным. - Нырять каждое воскресенье после службы в церкви в кишащее акулами море.
Мама звонко рассмеялась, как девушка, и приложила ожерелье к своей шее. Мне было интересно, не захочет ли дядя Джон помочь маме застегнуть его. Но он предпочел сидеть спокойно, а не разыгрывать роль влюбленного перед нашими блестящими от любопытства глазами.
- Жемчуг великолепен, - сказала мама с восторгом. - Может быть, мне лучше спрятать его до лучших времен?
- Нет! - ответил дядя Джон. - Со временем у вас появятся украшения гораздо красивее, я обещаю вам это. А этот подарок должен радовать вас каждый день.
Мама улыбнулась ему светлой улыбкой.
- Тогда я и буду носить его каждый день, - ответила она. - А если ожерелье не будет гармонировать с моим нарядом, я стану носить его под воротником. Самый большой подарок для меня - это то, что вы наконец с нами.
Их глаза встретились, и они замолчали.
- Я слышал, что ловля жемчуга - чрезвычайно опасное занятие, - заметил Ричард.
- Совершенно верно, - взглянул на него дядя Джон. - Но иногда жемчуг бывает на мелководье, и ныряльщики достают его безо всякого риска для жизни. В противном случае я не купил бы его.
Ричард не отводил глаз от стола, словно видел перед собой что-то новое и чрезвычайно интересное.
- Дядя Джон, - обратилась я к нему. - А что там за коробка?
- И в самом деле, что это за коробка? - улыбнулся он. - Будто бы ты не видишь, малышка, что на ней написано твое имя? - Он передал мне коробку, и я развернула ее. Там оказался прекрасный набор акварельных красок, и я поблагодарила дядю Джона, а мама заметила, что лучше бы он поберег деньги, ибо рисовальщица из меня никудышная.
- Зато Ричард рисует прекрасно, - мягко добавила она. - Он очень интересуется архитектурой и античной скульптурой.
- В самом деле? - и дядя Джон поощрительно улыбнулся своему сыну.
- Но, возможно, такие великолепные краски и мольберт вдохновят тебя, Джулия, - добавила мама.
- Вполне возможно, - пообещала я. - Встав с места, я подошла к дяде Джону и поцеловала его в лоб, в знак благодарности и в качестве извинения, что я не совсем такая племянница, какой он меня воображал.
- А что дядя Джон подарил тебе, Ричард? - спросила я его, увидев в его руках огромную коробку, высотой до плеча. Он разорвал обертку, и там оказались какие-то странные палки и дюжина тяжелых мячей.
Ричард непонимающе вертел их в руках, вопросительно глядя на отца.
- Это палки и мячи для поло, - ответил на его невысказанный вопрос тот. - Ты видел когда-нибудь, как в него играют, Ричард?
Мой кузен покачал головой.
- О, это замечательная игра для хорошего наездника и чертовски опасная для неважного! Мы наймем пару лошадей, пока не купим что-нибудь подходящее для тебя, и сразимся!
Не думаю, что кто-нибудь, кроме меня, заметил внезапную бледность Ричарда. Глаза дяди Джона сверкали, когда он объяснял Ричарду правила игры, в это время Страйд уже водрузил на стол фрукты, десерт и портер. Мама тихо улыбнулась, подала мне знак, и мы вышли.
Мама сразу направилась к зеркалу над камином и стала поправлять волосы, улыбаясь своему отражению. Это были первые следы тщеславия, которые я заметила в ней, и я тихонько улыбнулась. В зеркале, освещенном лучшими восковыми свечами из Хаверинг Холла, отражалось очаровательное, сияющее счастьем лицо. Радость от приезда дяди Джона разгладила морщинки на ее лбу и вокруг глаз, и только серебряные нити в волосах выдавали ее возраст. Она увидела, что я наблюдаю за ней, и, смущенно покраснев, отвела взгляд.
- Я так рада, что они наконец заговорили о лошадях, - сказала мама. - Я боялась, что они не найдут общего языка. Так хотелось бы, чтобы они стали друзьями.
Я кивнула и подошла к окну. Раздвинув тяжелые занавеси, я взглянула на залитую загадочным лунным светом дорогу, на темный лес. Ветер завывал над деревьями, словно плакал о жизни, прошедшей зря.
Я замерла, прижавшись лицом к холодному стеклу. Я чувствовала, что дядя Джон рассказал нам не всю правду. Беатрис прекрасно знала - я поняла это из своего сна - человека, приведшего сюда толпу с факелами. Они пришли из Экра, и она заслужила их гнев.
Но мне также было известно, что теперь их ненависть к Холлу угасла. Они забыли то время, когда тень Беатрис, упавшая на человека, означала смерть и когда все молодые люди боялись ее. Они помнили только улыбающуюся девочку, благословившую их поля и луга. И, глядя в залитый лунным светом сад, я мечтала быть той девочкой. Всем сердцем я стремилась вернуть Экр к жизни и сделать землю плодородной. В этот вечер я впервые хотела стать избранным ребенком.
Когда дверь отворилась и вошли дядя Джон и Ричард, я даже вздрогнула от неожиданности. Ричард вопросительно поднял бровь и выглянул в окно. Но он ничего там не увидел.
Мы поздно пошли спать в тот вечер. И мне не снились ни Холл, ни бунтовщики, крадущиеся в темноте к поместью. Я видела во сне новые наряды и бальный зал. Я была обычной девочкой, которая становится молодой леди.
Глава 5
Жизнь с дядей Джоном оказалась далеко не сплошным праздником, что мы с Ричардом и обнаружили в ближайшие же несколько дней. Он вызвал нас обоих в гостиную и устроил нам небольшой экзамен, чтобы выяснить наши знания. Когда я хвастливо сообщила, что выучила латынь и греческий из-за плеча Ричарда, то тут же, к своему огорчению, получила две страницы перевода. В своем прекрасном французском я была совершенно уверена, но из фраз, которыми забросал меня дядя Джон, я едва поняла одну двадцатую и с трудом, запинаясь, пролепетала ответ. Успехи бедного Ричарда были еще менее ощутимыми, и он вышел из гостиной весь красный, бормоча что-то о людях, которые вспоминают о тебе через десять лет и сразу начинают вести себя словно индийские набобы. Он тут же куда-то исчез, а я пошла с его учебниками в гостиную с чувством удовлетворенной гордости.
В тот же вечер дядя Джон объявил, что собирается поехать в Лондон поработать у своего отца, старшего директора корабельной компании "Линии Мак-Эндрю".
- Я дам там несколько консультаций, касающихся торговых связей с Индией, - объявил он. - Но до отъезда я хотел бы назначить управляющего в Вайдекре. - Тут он обратился к моей маме: - Селия, мне привезти вам что-нибудь из Лондона? Может быть, ткани на платья?
Мама сокрушенно глянула на свое поношенное черное платье.
- Да, в новых платьях у меня действительно отчаянная нужда. Да и Джулия, бедняжка, не имела ни одного нарядного платья в своей жизни. Но я не вполне доверяю вашей осведомленности в вопросах моды, Джон.
- Может быть, привести вам малиновое сари? - предложил без улыбки дядя Джон. - В Индии женщины только их и носят. Вы с Джулией были бы в них совершенно восхитительны, уверяю вас.
- Возможно, - рассмеялась мама. - Но я, пожалуй, предпочту что-нибудь более традиционное и для себя и для Джулии. Пожалуй, я лучше обращусь к моей прежней портнихе в Чичестере. А вы, Джон, поскорее возвращайтесь. И не слишком утомляйтесь на работе.
Уже на следующее утро после завтрака дядя Джон объявил о своем отъезде.
- Не могу сказать, как долго я пробуду в Лондоне, - сказал он, одеваясь. - Но думаю, что вы найдете, чем заняться без меня. Ричард, если ты не станешь заниматься более усердно, у тебя не будет шансов поступить в Оксфорд. И винить за это тебе будет некого, кроме самого себя. - Он отворил дверь, и все мы вышли на весеннее солнышко. - До сих пор ты занимался недостаточно серьезно. Не могу сказать, что я доволен твоими успехами. Джулия знает латынь ничуть не хуже, чем ты, а она не брала никаких уроков.
Ричард улыбнулся отцу своей ангельской улыбкой и сказал: