Глава 12
- Пришел еще один ответ от твоего отца, - объявил Гейбл, входя в спальню Эйнсли.
Сидя на овечьей шкуре у камина и напряженно сжав в руке гребень, девушка молча смотрела, как рыцарь приближается к ней. Удовольствие, которое она только что испытала, приняв горячую ванну, мгновенно улетучилось при этом сообщении. Глубоко вздохнув, чтобы привести в порядок свои чувства, Эйнсли начала неторопливо причесываться.
Прошло две недели с того ужасного дня, когда Эйнсли чуть не замерзла во время вьюги. Она позволила себе расслабиться, окунуться в безмятежное счастье и покой. Дни девушка проводила в гостеприимных стенах Бельфлера, а ночи - в жарких объятиях Гейбла. Фрейзеры уехали, Страшила свободно разгуливал по всему замку, Рональд почти совсем поправился, а сама Эйнсли полностью отдалась страсти, которая при всяком удобном случае бросала их с Гейблом в объятия друг друга. Как легко было отбросить все сомнения и тревоги и жить только сегодняшним днем! И вот отец грубо вторгся в ее грезы, разом вернув Эйнсли на грешную землю. Все, на что она могла надеяться, - это что отец и на этот раз проявляет упрямство и снова затягивает переговоры, но по выражению лица Гейбла Эйнсли поняла, что сейчас дело обстоит не так.
- Отец хочет, чтобы я вернулась домой? - спросила она, стараясь отбросить эмоции и взглянуть правде в глаза.
- Собственно говоря, он и сейчас не принял все мои условия, - уклончиво ответил Гейбл, опускаясь на шкуру рядом с Эйнсли.
- Гейбл, не тяни! Сколько он предлагает?
- Слишком мало.
- Гейбл! Что сказал мой отец?
- Что выкупит тебя, а ты, если пожелаешь, можешь взять с собой Рональда. За него он не даст ни гроша.
- Неблагодарный ублюдок! - вырвалось у Эйнсли.
Презрительное отношение отца к Рональду всегда возмущало девушку. Ведь старик так предан им, так благороден!
- Иногда мне приходит в голову, что отец потому так ненавидит Рональда, что никогда не сможет стать таким, как он.
- Возможно, ты права. Некоторые люди и впрямь не в силах признать достоинства других.
Эйнсли, несмотря на свое подавленное настроение, невольно рассмеялась, и Гейбл тоже улыбнулся.
- И когда меня отошлют в Кенгарвей? - спросила она тихо.
Всю ее смешливость как рукой сняло - разговор шел о слишком невеселых вещах.
- Мы выезжаем через три дня. Встреча с твоими родичами произойдет у реки.
Эйнсли продолжала расчесывать волосы. "Проклятие!" - выругался про себя Гейбл. Из-за волос он не видит ее лица, а ему хотелось понять, что она чувствует, покидая Бельфлер - и его. Конечно, это ничего не изменит: больше он не может держать Эйнсли здесь. Их связала страсть, которой он доселе не испытывал и которая наверняка больше не посетит его, но он не имеет права нарушать свои жизненные планы. Следует помнить и о том, что от него зависит благополучие многих людей и благоденствие Бельфлера. И хотя это, несомненно, еще один удар по гордости Эйнсли, Гейбл почему-то желал, чтобы она хоть как-то обнаружила перед ним свои чувства. Теперь, когда в их распоряжении остались считанные дни, он хотел удостовериться, что навсегда останется в ее мыслях и сердце.
- У нас с тобой впереди лишь несколько дней, Эйнсли, - сказал Гейбл, устраиваясь рядом с ней и начиная расчесывать ее влажные волосы.
- Я знаю. - Она вздохнула и подняла на него глаза. - Честно говоря, я удивлена, что отец так быстро пошел на уступки.
- А по-моему, он долго упрямился.
- Ты не знаешь моего отца. Если бы он захотел, то мог бы тянуть с выкупом хоть целый год!
- Но ведь тогда он подвергал бы твою жизнь опасности! Он же не может не понимать этого…
- Да нет, он догадывается, что в Бельфлере мне ничего не грозит. Он много слышал о тебе, Гейбл, с тех пор как ты первый раз разжег очаг в своем прекрасном новом замке. Как ты думаешь, почему мой отец все еще жив, хотя очень многие пытались убить его?
- Опыт и удача, - кратко ответил Гейбл, откладывая гребень и привлекая к себе Эйнсли.
- Ну конечно, но только отчасти. - Прислонившись к Гейблу, Эйнсли уставилась на огонь. - Отец знает, что, для того чтобы надежнее защищаться, надо как можно лучше изучить своих врагов. Скоро и ты попадешь в их число. Употреби мой отец свою сметливость и мастерство на правое дело, не сомневаюсь, что он стал бы великим человеком. Но, к сожалению, и то, и другое было использовано совсем не так, как следовало… Я поняла это еще ребенком. Наверное, поэтому иногда он просто выводит меня из себя!
Гейбл спустил накидку с плеча Эйнсли и нежным поцелуем прикоснулся к шелковистой коже.
- Наверное, он прочел в твоих глазах, что ты о нем думаешь, и потому так ненавидит Рональда. Он понимает, что сравнение с твоим кузеном говорит не в его пользу.
Эйнсли на минуту задумалась - такая мысль не приходила ей в голову, - а потом пожала плечами:
- Мне трудно поверить, что моего отца хоть в какой-то степени волнует, что я о нем думаю. Наверное, в нем просто говорит оскорбленное самолюбие. Я вспоминаю один странный случай, о причинах которого могу только догадываться. Однажды, когда мне было одиннадцать лет, Рональд заболел и из опасения меня заразить не позволял, как обычно, быть с ним. В тот вечер я обедала в большом зале вместе с отцом и братьями - в первый и последний раз в своей жизни. Во время еды я, конечно, изредка смотрела на отца, но, мне кажется, в моем взгляде не отражались чувства, которые я тогда испытывала и которые, каюсь, были не слишком лестными для него. Внезапно отец набросился на меня и принялся колотить, приговаривая, что научит, как почитать родителей…
- Тебе сильно досталось?
- Тогда казалось, что да. Мой брат Колин, рискуя собой, поспешил мне на выручку - он боялся, что если отец не остановится, то забьет меня до смерти. В тот же день я поспешила к Рональду и сказала, что какой бы страшной ни была его болезнь, она не может быть опаснее общества моего отца.
Гейбл ничего не сказал, только крепче прижал Эйнсли к себе и поцеловал. При мысли о том, что скоро ей придется вернуться в это зловещее место, его охватило чувство вины. Но ведь у него нет выбора! Даже если он решит взять Эйнсли в жены или она согласится стать его любовницей - а об этом он не имеет права просить, - ему все равно придется закончить дело с выкупом. Он выполняет наказ короля и не может поступить иначе, даже зная, что по возвращении в родной дом Эйнсли ждет нелегкая жизнь. Впрочем, немногие мужчины вообще поняли бы, что его беспокоит. На словах они, конечно, против избиения детей и женщин, а на деле… Каждый скажет, что отец Эйнсли имеет право поступать с дочерью, как ему заблагорассудится. Гейбл чертыхнулся про себя, в тысячный раз проклиная тот день, когда эта рыжеволосая девчонка встретилась на его пути. Какую сумятицу она внесла в его мысли! И все же…
- Итак, через три дня нам предстоит встреча у реки с моим необузданным родителем, - раздался негромкий голос Эйнсли.
Гейбл очнулся от невеселых дум.
- Да, - сказал он, выдавив из себя улыбку и глядя Эйнсли в глаза. - Приятно сознавать, что нас будет разделять река!
Проведя рукой по руке Гейбла, Эйнсли принялась расстегивать его накидку.
- Было бы еще лучше, если бы тебя и моего отца разделяла вся Шотландия! К сожалению, приходится довольствоваться рекой…
Гейбл рассмеялся - его всегда приводило в восторг остроумие Эйнсли. Она тоже улыбнулась, но тут же стала серьезной:
- Берегись моего отца, Гейбл!
- Как странно, что это говоришь мне ты, его дочь! Ты ведь знаешь, что мы с ним враги…
- На первый взгляд это выглядит предательством с моей стороны. Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы предупредить благородного человека о возможных последствиях встречи с, увы, не столь благородным. Ты идешь на эту встречу с чистой совестью, в то время как мой отец способен солгать даже священнику перед алтарем. Если ты дашь слово, то будешь держать его. Мой отец - тоже, но только если это будет ему выгодно. Как только он поймет, что выгоды не предвидится, он хладнокровно перешагнет через любой договор, откажется от слова чести и глазом не моргнет. И еще… Если отец увидит, что не сможет одолеть противника в честном бою, он не остановится перед тем, чтобы подкрасться к нему ночью и в темноте перерезать глотку или вонзить нож в спину. Ты был добр и благороден со мной, моим кузеном и даже псом, Гейбл де Амальвилль, так что, давая тебе этот совет, я поступаю справедливо!
- Благодарю тебя. Но ведь твой отец не может не понимать, что если он нарушит наш договор, то подставит под удар весь ваш клан.
- От души надеюсь, что он это понимает. В конце концов даже мои братья, как бы плохи они ни были, не заслужили такой участи… - Она спустила рубашку с его плеч. - Не хочу говорить об этом, не хочу ломать себе голову над тем, что будет. И уж тем более не хочу говорить об отце!
Закрыв глаза, Гейбл издал удовлетворенный вздох, подставляя шею и грудь под поцелуи Эйнсли. За прошедшую неделю она стала гораздо искуснее в своих ласках, и он от души упивался ими. Гейблу тоже вовсе не хотелось думать об отце Эйнсли - ведь это лишний раз напоминало ему, что скоро, всего через каких-нибудь три дня, им предстоит расстаться. Будь его воля, он потратил бы каждую драгоценную минуту этих быстро текущих дней на то, чтобы наслаждаться ее любовью, но даже это было не в его силах. Освобождая роскошные волосы Эйнсли от стягивающего их кожаного ремешка, Гейбл почувствовал, как его охватывает глухое раздражение. Проклятие! От чего приходится отказываться ради того, чтобы стать хозяином Бельфлера!..