Жрицы снова беспокойно поглядели друг на друга, и он понял смысл их молчаливого разговора.
- Итак, она на самом деле Дитя, - сказал он, почувствовав огромное облегчение. Разве он не знал, что спасение Крита придет однажды с бычьей арены? - Наконец-то мы избавим наше царство от этого чудовища.
Наора посмотрела на своих подруг и кивнула.
- Да, мой господин, мне кажется, мы должны поделиться с вами своими планами.
18
Перед Дамосом по тюремной клетке горделиво расхаживал молодой афинянин.
- Что это за тюрьма? - жаловался Тезей. - Железные клетки на каком-то заброшенном пустыре, тюфяки из грубой соломы, брошенные прямо в пыль.
- Скажи спасибо, что тебя не бросили в подземелья Кносса, - возразил Дамос. - Пусть мы и на открытом воздухе, жар солнца и дождь все же лучше сырости и плесени.
Тезей подошел к прутьям, его товарищи по клетке и афиняне из других клеток поднялись и сделали то же самое.
- Скажи, старик, разве тебе приятно, что на том холме стоят зеваки и разглядывают нас, словно диких животных? Минос тоже часто стоит там и злорадствует. Я думаю, он слишком скуп, чтобы построить приличную тюрьму.
- Возможно, он не видит необходимости строить тюрьмы, - сказал Дамос, содрогнувшись. - В конце концов вы предназначены для его лабиринта.
Тезей выпрямился и поднял подбородок.
- Ты прав, старик. Спроси любого афинянина, и он скажет, что я рад быть посланным в лабиринт, ведь мой долг - освободить моих соплеменников. Я здесь для того, чтобы сразить Минотавра.
Его товарищи радостно приветствовали эти слова криками. Дамос, оставаясь сидеть на своем тюфяке, проворчал:
- Ты просто не видел лабиринта.
- А ты видел?
Дамос едва не вздрогнул при воспоминании об ужасных картинах, которые ему приказывали рисовать на стенах лабиринта.
- Меня привели туда, чтобы я расписывал стены. Когда я узнал, что нужно изображать, я отказался, и меня посадили сюда.
Афиняне столпились возле решеток своих клеток и громко упрашивали его рассказать как можно больше о логове Минотавра. Не желая вспоминать страшный путь по лабиринту, Дамос повторил то, что все и так уже знали: у них очень мало надежды остаться живыми.
- Но у меня есть план, - продолжал настаивать Тезей, - мне только нужна веревка…
Все повернулись к нему, жадно ловя каждое слово. Дамос вздохнул - бесполезно спорить. Они слушают Тезея и верят его хвастливым россказням, ведь он говорит то, что они хотят услышать. К чему их отговаривать? Бедные дети и так слишком скоро узнают правду.
И кроме того, у него не осталось сил для борьбы. Все его осторожные расспросы, попытки подглядывать и подсматривать привели лишь к тому, что он узнал, куда делся Язон, после того как Ика позаботилась о его пленении.
Дамос лег на тюфяк и посмотрел в голубое критское небо. Он понимал беспомощность своего положения. Что же эта вероломная женщина сделала с Язоном? И где его мальчик сейчас?
Всю дорогу, пока двое стражей вели его под руки, Язон спотыкался. Боль в черепе понемногу утихала. Златовласая женщина пробудила множество воспоминаний, и поэтому на окружающее он обращал мало внимания. Он слышал разговор стражей, но шум в голове заглушал их голоса, и они казались далекими.
- Может, оставить его здесь? Мне вовсе не хочется тащить его до самого Кносса.
- Но если мы оставим его в этих клетках, его смогут принять за афинского пленника и отвести в лабиринт.
- Ну, это его трудности.
При их смехе Язона посетило другое воспоминание: какие-то люди злобно смеются, а дети пронзительно кричат. Язон хотел зажать уши руками, чтобы не слышать этих криков, но стражи быстро подхватили его под руки.
- Мы даем тебе ночь сроку, чтобы ты успокоился, - они усмехнулись и толкнули его вперед. - Будешь вести себя хорошо, утром мы тебя отпустим.
Позади себя Язон услышал скрежет железа. "Тюрьма", - подумал он, охваченный отчаянием.
- О, мальчик мой, неужели это ты? - раздался приглушенный шепот, и чьи-то руки сжали его запястья. - Посмотри на меня. Это я, Дамос.
Увидев это лицо, эту седую голову, Язон вспомнил стоящего перед ним человека. Он тоже присутствовал в его снах. Воспоминания стремились все дальше и дальше, и вот снова перед ним танцуют брат с сестрой, они смеются и забавляются с ручной обезьянкой.
- В чем дело, мальчик? Что с тобой?
Язон старался удержать внимание на Дамосе, но перед его внутренним взором предстала мать: она пыталась вдеть нитку в иголку. Он снисходительно улыбнулся, как это делал его отец; он часто дразнил его мать Кассандру и говорил, что она не предназначена для домашнего хозяйства. Она украшение его жизни, и этого достаточно.
"Да, на нее приятно смотреть, - гордо думал маленький Язон. - Если бы она приказала, я сходил бы ради нее даже в царство Аида".
Но тут перед ним возник другой образ - златовласая женщина по имени Ика.
- Я видел ее, - пробормотал он, почти не осознавая Дамоса рядом с собой. - Сегодня на арене я видел женщину, которая часто посещает мои сны. У нее золотые волосы.
- Царевна Дафна?
"Дафна, - подумал Язон, - а не Ика".
- Она пробудила во мне воспоминания, теперь я вижу свое прошлое.
- Расскажи мне о твоем прошлом, - сказал Дамос, усадив его на тюфяк. - Давай же.
- Я вижу свою мать так ясно, словно она и сейчас стоит передо мною. Мне больно смотреть на нее; каждый раз, когда я смотрю ей в лицо, я понимаю, что она не сможет выжить одна в этом мире. Я боюсь и хочу, чтобы мой отец поскорее вернулся.
"Отец", - подумал Язон, и сердце его наполнилось гордостью. Высокий, сильный, смелый - таким отцом мог бы гордиться всякий мальчишка, и он старался брать с него пример. Воин, герой, царь…
Царь Мессалоны!
- О боги, я ведь царь! - крикнул он Дамосу. - Геркон захватил трон!
Дамос сжал его руку.
- Тише, тебя могут услышать. Рассказывай мне все, но тихо.
- Моя голова, - застонал Язон, обхватив голову руками. - Она сейчас разорвется.
- Так бывает всегда, когда ты стараешься вспомнить. Дыши глубже.
Но воспоминания нахлынули на него, и не было времени их осознавать и разбирать. Лицо матери сменило лицо Дафны. Как схожи черты их лиц и их манеры! Беззащитность матери смотрела на него глазами Дафны.
Но было что-то еще. На него наползало темное воспоминание.
- Была ночь, - вспоминал он вслух. - Ночь перед днем рождения моего отца.
- Если ты что-то помнишь, расскажи мне об этом. Освободи себя от воспоминаний!
В сознании Язона, мелькая, всплывали лица.
- Там были два человека - Геркон и его наемник. После ужина они подошли ко мне и сказали, что приготовили подарок царю. Они хотели, чтобы я им помог. - Он замолчал, охваченный тяжелым воспоминанием.
- Продолжай, - попросил его Дамос. - Правда никому уже не повредит.
- Я был так горд этим, - продолжал Язон, будучи не в силах сдерживать воспоминания. - Каким же я был дураком.
- Но ведь ты был всего лишь ребенком, - сказал Дамос дрогнувшим голосом. - Тебе едва исполнилось семь лет.
- Они сказали, что я поступаю по-мужски. И что мой отец будет гордиться мною.
Язон вспомнил, как торжественно он шел по коридорам с ящиком в руках. Он даже и не подумал заглянуть внутрь, ведь ему сказали, что этого делать не следует, и к тому же он собирался спрятаться в огромный сундук, стоявший в комнате отца, чтобы увидеть все своими глазами.
Мальчик поставил ящик возле ширмы, как и было сказано, а сам нырнул в сундук, желая разделить вместе с отцом его удивление и восторг. Но долгий, беспокойный день взял свое, и он задремал.
Проснулся он от какого-то глухого стука и ворчания. Он подумал, что его родители остались наедине. Его неожиданное появление не понравилось бы матери, так что ребенок продолжал прятаться, хотя ему становилось все более неуютно в душном сундуке.
Затем он услышал голоса начальника царской охраны Геркона и его сладкоречивого сообщника. Язон захотел выскочить, но, услышав их разговор, не стал делать этого.
- Обвинить ли в этом царицу? - сказал сообщник.
- Нет, лучше признать виновным одного из моих военачальников. Я думаю, Кассандра подтвердит мое право на трон, и, кроме того, мне нужна мать для Дафны.
"Но ведь у нее есть свои дети, - подумал Язон. - Что значит весь этот разговор о троне отца?"
Сообщник хихикнул.
- Принимая во внимание ваши вкусы, ей не придется греть вам постель. Я думаю, вам не терпится заняться детьми?
- Действительно, сейчас мы их приведем. Я покажу тебе приличную парочку.
В словах Геркона было что-то противоестественное, Язон чувствовал в них скрытую угрозу. Где его отец, почему он не вмешивается в разговор этих людей? В испуге он сжался в сундуке, стараясь вести себя как можно тише.
Прошло немало времени. Душная темнота наполнила сундук. Моля богов о том, чтобы эти двое уже ушли, мальчик поднял крышку. Внутрь ворвался свежий, бодрящий воздух. Убегая прочь от того места, где он прятался, Язон хотел только одного - добраться до своей кровати и сделать вид, что никогда ее не покидал.
Возле двери он споткнулся о черный ящик, который сам сюда принес. Он был пуст. С ужасом Язон догадался о его содержимом. И действительно, из неподвижного тела, лежащего у двери, торчали ножи. И это было тело его отца.
Язон смотрел на своего отца, лежащего в темной, скользкой луже.