- И она пасет Быка под землей? Ну, разве можно по-детски верить сказкам о том, что он гневается и трясет почву каждый раз, когда, мы, смертные, не угождаем ему? - Улыбка его стала доверительной. - Но мы-то с тобой знаем, кто настоящий Сотрясатель Земли. И гнев его - истинная причина того, что землетрясения на Крите стали так пугающе часты.
- Но ведь критяне скажут, что богиня еще больше расстроится, узнав о ваших планах. - Ика продолжала отступать назад, удивляясь своему несогласию. Ведь она и сама желала посвятить Танец Посейдону, доказав тем самым дочернюю преданность.
Минос неохотно отодвинулся и произнес ласковым, но твердым голосом:
- Тогда я скажу, что богиня сопротивляется, как истинная женщина, перед тем как охотно подчиниться мужской силе.
Ика еще раз отступила. Она хотела покачать головой в знак протеста, но Минос продолжал приближаться к ней и сказал, упредив ее ответ:
- Такова участь женщины - подчиняться. - Он почти пропел эти слова ей на ухо. - Если богиня добровольно уступит Посейдону, тем больше чести для нее.
Спина ее ощутила холод железа. Невероятный, непереносимый холод.
- Не все женщины сдаются, - ответила она, думая тем временем об изображениях на двери. - Некоторые готовы сражаться до самой смерти.
- А ты, дитя мое? - глаза Миноса горели. - Ты будешь царапаться, кричать и кусаться?
Он почти прижал ее к двери, вытянул руки над ее головой и сковал ее своим взглядом. "Помогите", - кричала Ика мысленно всем богам, какие только могли ее услышать. Она и в самом деле хотела царапаться, кричать и кусаться, но, оцепенев от страха, не могла шевельнуться.
- Покорись мне, молодая плясунья, - прошипел он. - Ты ведь и сама хочешь покориться.
Ика стояла завороженная его взглядом, ей оставалось только наблюдать, как губы Миноса приближаются к ее губам.
- Нет, - выдавила она из себя в последний момент и повернула голову. - Я не могу сделать того, что вы просите.
В соседнем коридоре послышался голос:
- Отец? Отец, вы здесь?
Пробормотав проклятье, Минос быстро отстранился от Ики. Когда Ариадна вступила в освещенное пространство, ничто не говорило о том, что Ика едва не подверглась насилию.
- Мать просит вас явиться незамедлительно, - сказала она, разведя руками. - Я не знаю, в чем дело, она не сказала, но, боюсь, у нее опять приступ.
Минос рассерженно взглянул на дочь. Сжав челюсти, он повернулся к Ике, лицо его выражало крайнюю злобу.
- Я должен идти, плясунья, но мы еще встретимся. Ты покоришься моей воле.
Он ушел, и Ика почувствовала такое облегчение, что едва не упала на месте.
- С тобой все в порядке? - нежно спросила Ариадна. - Мой отец тебя не очень… расстроил?
Плохо освещенный коридор все еще плыл перед глазами потрясенной Ики.
- Он просил меня посвятить бычий танец Посейдону.
- И ты согласилась?
Ика насторожилась: вопрос был произнесен очень поспешно и с каким-то подозрением в голосе. Подозревать прямодушную Ариадну в темных делах было нелепо, но после того, что случилось, и после совета Тузы никому не доверять Ика боялась всех. Она пожала плечами, стараясь не показывать своего смятения.
- А что с твоей матерью? - перевела Ика разговор на другую тему. - Надеюсь, ничего страшного?
Ариадна рассмеялась.
- Она в полном порядке. Мы подумали, что тебе может понадобиться помощь.
- Тогда я должна вас поблагодарить, - посмотрев на ворота, Ика опять почувствовала невыносимый холод. - Ваш отец такой настойчивый.
- Я прекрасно знаю это. - Ариадна прикусила губу, не желая дальнейших разговоров на эту тему. - В будущем лучше избегать его. И Прорицательницу тоже.
Неуверенно улыбаясь, Ариадна последовала за отцом. Ика тоже пошла за ней, не желая больше оставаться в мрачном подземелье. "За всем этим что-то скрывается, - думала Ика, - но что?"
Странно, что Ариадна и ее мать предупреждают Ику, чтобы она остерегалась Прорицательницу, словно знают, кто привел ее сюда. Еще более странно, что они успели прийти к ней на помощь. Говорят, Пасифая не любит, чтобы ее беспокоили, почему же она принимает такое участие в судьбе простой танцовщицы!
И снова Ике захотелось быть чьей-то дочерью. Если бы у нее была мать! Любовь матери помогла бы ей пройти через все запутанные лабиринты, придала бы силы для дальнейшей борьбы.
Ика ощутила легкое покалывание в теле, что свидетельствовало о наступающем видении. Она полностью потеряла ощущение своего тела, перевоплощаясь в Лару.
…Лара бежала по подземельям Кносса, убегая от кого-то. Хотя Ика не видела преследователя, страх подсказывал ей, что за ней гонится смерть.
Она бежала, спотыкалась, падала, но чье-то тяжелое дыхание у нее за спиной неотвратимо приближалось. Ика чувствовала его злость, ненависть, похоть.
"Беги, - шептала сама себе Лара, - беги прочь".
За ней хлопнула дверь. Ика сощурилась от яркого света. Она находилась снаружи, видение исчезло; Лара осталась в далеком прошлом. Ика осмотрелась: она стояла возле ворот нового дворца. Свидетельницей чего она была и отчего видение так резко оборвалось? И почему она так боится за Лару?
Ика глубоко вздохнула, и морской воздух наполнил ее легкие. Ей вдруг захотелось искупаться, почувствовать кожей прохладную, очищающую влагу.
Она не заметила одинокую фигуру человека, стоящего на далекой башне и внимательно наблюдающего за ней.
За молодой танцовщицей наблюдал Минотавр, испытывая одновременно и радость и облегчение. Хорошо, что отец не причинил ей никакого вреда, но ведь он будет и дальше преследовать ее. Девушка порхала, словно бабочка, показывая ему свою красоту и свое очарование. Он с болью думал о том дне, когда она навсегда исчезнет из его жизни.
С горестной улыбкой Минотавр вспомнил, как он увидел ее в первый раз. Смелая, храбрая Икадория! Она пробудила в нем дремавшие чувства.
Какой же глупец он был, думая, что их судьбы неразрывно переплетены! Стоит только один раз взглянуть на нее, и сразу понятно - она заслуживает гораздо большего, чем совместная жизнь с несчастным уродом.
Он с ожесточением потер лицо, словно это могло исправить его уродство, которое сопровождало его с рождения и уйдет вместе с ним в могилу. Две натуры столкнулись в нем: желающая власти и всеобщего повиновения, доставшаяся ему от отца, и другая - мягкая и спокойная, унаследованная от матери. На протяжении всей его жизни в нем боролись себялюбие и бескорыстие, холодный рассудок и тяга к прекрасному. Он старался уравновесить обе стороны, но достичь гармонии не сумел. Минотавр останется тем, чем есть - живым доказательством грехов своего отца. И поэтому Икадория должна уйти из его жизни.
С тяжелым сердцем царевич наблюдал за тем, как она приближается к гавани. Она нырнула в воду, и ему тоже страстно захотелось поплавать рядом с ней. Но если его поймает Минос, он сдерет с него кожу живьем - отец запретил показываться на глаза народу. "Минотавр - урод, - повторял Минос, - и никто не должен его видеть".
Он уже собирался уйти с башни, но вдруг заметил какое-то оживление возле гавани: царская свита во главе с Миносом направлялась к берегу.
- Нет! - крикнул он гневно. Его внимание было приковано к купающейся девушке.
Минос со свитой погрузился на корабль, который стал быстро сокращать расстояние между двумя наиболее важными в его жизни людьми: отцом, который отнял у него свободу, и девушкой, которая могла бы дать ему надежду на освобождение.
Его охватил такой неистовый гнев, что он грозно заревел. Задрожали стены, внизу слуги захлопали дверями.
Постепенно эхо затихло, и гнев его истощился. Царевич погладил изуродованную половину своего тела. В конце концов, он сын своего отца или нет? Он тоже способен на хитрость.
Если Икадория не для него, то она не должна достаться и Ми носу.
Купаясь, Ика заметила, как царский корабль отчалил от берега. Не может быть, чтобы Минос заметил ее, но почему же тогда он приказал матросам плыть в этом направлении? Она поборола панику, убедив себя, что среди многочисленных судов и лодок ему будет трудно обнаружить ее.
И кроме того, ее отец - бог моря. Она вспомнила о своем амулете: пока он с ней, Посейдон не позволит причинить ей вред. Ей нужно только спрятаться и подождать, пока царское судно проплывет мимо.
Ика подплыла к самому большому кораблю. На его корме столпились матросы и, громко смеясь, дразнили кого-то стоящего среди них.
Послышался голос, отвечающий на их насмешки, властный, дразнящий и поразительно знакомый. Как и в первый раз, когда она его встретила, царевич Тезей приглашал собравшихся померяться с ним силами. Он упрашивал их провести последний поединок, перед тем как высадиться на берег.
- Слишком поздно, - ответил ему один из матросов. - Видишь? Царский корабль уже приближается.
Ика нырнула и сколько могла долго плыла под водой по направлению к носу корабля. Когда она вынырнула, послышался стук причаливающего судна. Ика затаила дыхание и стала ожидать случая, когда можно будет убраться отсюда подальше.
- Ликаст, ты привез мне афинских пленников? - послышался голос Миноса.
- Да, государь. Все, кроме одного, ожидают вас в трюме.
Ика узнала голос Ликаста. Как и Сарпедон, он был приемным сыном Миноса и братом Андрогея, смерть которого ускорила ежегодную выплату дани Афинам.
- Все, кроме одного? - сурово переспросил Минос. - Надеюсь, ты не потерял его. Я не потерплю, чтобы повторился случай, подобный смерти военачальника Язона.
- Не беспокойтесь. Вот наш четырнадцатый пленник. Царевич Тезей развлекает моих матросов сказками о своей отваге.