Глава 5
Благодаря предусмотрительности Эдди маркиз прибыл в Шорем, нагруженный подарками. Хорошенькая бутоньерка из душистых гвоздик лежала в седельной сумке денщика вместе с изящным набором перламутровых гребней, который Эдди раздобыл бог знает где.
Полный сладостных предчувствий, Дафф почти против воли улыбался, въезжая в деревню. Странно, как без всяких очевидных причин радость жизни и предчувствие наслаждений могут неожиданно затмить все другие ощущения.
Не то чтобы он возражал против столь нежных чувств. Не то чтобы боролся с острым возбуждением, вдруг охватившим его. Как давно он в последний раз говорил с дамой… если не считать родственниц? И сколько прошло времени с тех пор, как ему хотелось сделать это.
Спешившись у ворот, маркиз и Эдди увидели трех женщин и двух малышей. Маленькая компания сидела вокруг чайного стола, поставленного в тени деревьев.
Женщины, в свою очередь, тоже заметили вновь прибывших. Аннабел негодующе выпрямилась, поджала губы и, поспешно вскочив, небрежно заметила:
– Они, должно быть, заблудились. Я сейчас вернусь.
Кивнув своим компаньонкам, она деловито направилась к посетителям. Очевидно, маркиз не пожелал смириться с ее отказом. Впрочем, мужчины его круга не привыкли получать отпор.
Однако желания маркиза не имели для нее значения. Она не позволит, чтобы незваные гости расстраивали мать. Кроме того, она не собиралась отвечать на неизбежные вопросы, которые возникнут, если Дарли присоединится к их компании. Хотя мать знала, что она зарабатывает деньги игрой на сцене, все же понятия не имела о более рискованных аспектах ее профессии. Аннабел предпочитала, чтобы так было и дальше.
Столь трудный выбор стал необходимостью после смерти отца, и она стала актрисой, чтобы мать и сестра смогли выжить.
И ни разу не пожалела о своем решении.
Но Аннабел приложила немало трудов, чтобы семья оставалась в неведении относительно той жизни, свойственной дамам полусвета, которую она вела с тех пор. И хотя ее имя часто появлялось на страницах газет в разделе светской хроники и было неизменно связано с очередным скандалом, подобные бульварные листки никогда не доходили до отдаленных деревень вроде Шорема, где столетиями ничто не менялось.
Прежде чем Дафф успел сделать несколько шагов, Аннабел преградила ему дорогу.
– Маркиз Дарли к вашим услугам, мисс Фостер, – представился Дафф и с изысканным поклоном протянул ей бутоньерку.
– Добрый день, милорд. – Ее поклон был менее изысканным: она вовсе не хотела казаться дружелюбной. – Моя мать больна, – холодно добавила она. – Иначе я пригласила бы вас к чаю. – Она и глазом не моргнула. Ничуть не покраснела. Ничем не выдала истинную причину, по которой жаждала его ухода. – Надеюсь, вы поймете, – пробормотала она, уверенно играя свою роль.
– Мне очень жаль слышать это, – сочувственно вздохнул Дафф. – Надеюсь, ее болезнь не слишком серьезна.
– Она недавно перенесла сильное потрясение, – коротко бросила Аннабел, не собираясь пускаться в откровения по поводу подробностей смерти Хлои. – Но, насколько я заметила, ее состояние постепенно улучшается.
– Не позволите ли мне послать за нашими фамильными докторами. И доктор Карр, и доктор Стюарт – превосходные специалисты.
– Нет, но все равно благодарю вас. Боюсь, только время излечит ее раны.
– В таком случае я желаю ей скорейшего выздоровления. Простите за дерзость, мисс Фостер, – продолжал он с искренней сердечностью, – но не могла бы ваша матушка ненадолго отпустить вас… если не сейчас, то в будущем? – Маркиз кивком показал на лошадей. – Я привел кобылу в надежде, что вы поедете со мной на прогулку.
Аннабел не успела ответить, как он быстро вставил:
– Насколько я понимаю, для вас главное – забота о ребенке. Но я просто подумал, что в такой прекрасный день вы могли бы насладиться прогулкой по полям. Заверяю, – добавил он с улыбкой, – мои намерения абсолютно безупречны.
– Позвольте мне отказаться, милорд, – ответила она с такой же учтивостью. – Хотя, по моему опыту, намерения мужчин редко бывают безупречными.
В улыбке Аннабел наблюдалась немалая доля язвительности.
– Что, если я скажу, что всего лишь хочу подружиться с вами?
Брови Аннабел буквально взлетели вверх.
– В таком случае вы будете первым мужчиной, возымевшим подобное желание.
– Считайте меня исключением.
Она задумчиво оглядела его.
– Можно подумать, я не знаю вас, Дафф.
Дафф, не ожидавший подобной фамильярности, очень удивился.
Ее брови снова поднялись.
– Значит, вы не помните, верно?
Дафф слегка улыбнулся.
– Увы, в юности я чаще бывал пьян, чем трезв.
– Мы встретились в зеленой комнате после моего второго появления на сцене. Вы предложили мне карт-бланш.
– Но, как я слышал, вы предпочли принять предложение Уоллингейма, – парировал он, припомнив сплетни сестер за ужином. – Кстати, как он поживает?
– Представления не имею.
– Вот как!
Аннабел поняла, что он еще не слышал о ее разрыве с Уоллингеймом. Впрочем, это и неудивительно при том затворническом образе жизни, который вел маркиз.
– Мы больше не вместе.
– Следовало бы сказать, что мне очень жаль, но это вовсе не так.
– По крайней мере вы честны.
– Не вижу смысла в увертках.
– Господи Боже, Дафф, вы и в этом отношении разительно отличаетесь от представителей своего пола.
Что же, трудно ее осуждать. Женщина ее профессии рассматривается только как предмет наслаждения. Конечно, бывали и исключения: актрисы, выходившие замуж за аристократов, – но подобные браки случались крайне редко.
В этот момент тишину разорвал детский крик, и Аннабел поспешно оглянулась.
– Мне нужно идти.
Он словно обшарил взглядом ее тело.
– Этот ребенок ваш?
– Не понимаю, какое вам до этого дело, – холодно отрезала она.
– Разумеется. Простите меня.
Ему не следовало этого говорить. Уединенная жизнь дурно повлияла на его манеры и чувство такта.
– Белл! Белл, дорогая! – крикнула миссис Фостер, делая дочери знак подойти… – Пригласи этого славного человека к чаю.
Несмотря на приобретенный сценический опыт, Аннабел на этот раз не смогла скрыть разлившегося по лицу румянца.
– Если я пообещаю вести себя прилично, мне нальют чаю? – осведомился Дарли с легкой улыбкой, явно забавляясь ее очевидным смущением. – Я лишнего слова не скажу!
– Похоже, у меня нет выхода, – морщась, пробормотала Аннабел. Не могла же она крикнуть матери, что не желает видеть гостя за столом! Это совершенно немыслимо и крайне невежливо, особенно еще и потому, что мать продолжала энергично махать рукой. Поэтому пришлось капитулировать.
– Я буду паинькой – слово чести.
И снова эта очаровательная улыбка, знакомая не только ей, по и большинству светских дам. Недаром до отъезда на континент молодой маркиз нашел теплый прием во многих лондонских будуарах.
– Только недолго, – предупредила она. – И имейте в виду, моя мать не в себе.
– Я все понял, – кивнул маркиз, сгибая руку калачиком.
Ей ничего не оставалось, как взять его под руку и направиться по садовой дорожке к столу, поставленному в тени деревьев. Что ж делать: пришлось представить матери и Молли их высокородного визитера.
– Мама, Молли, это маркиз Дарли. Лорд Дарли – моя мать и наша кормилица.
– Рад познакомиться, миссис Фостер, Молли.
Его поклон был самим совершенством. То же самое можно было сказать и о его улыбке.
– У нас с вашей дочерью есть общие друзья в Лондоне. Вам, без сомнения, известно, насколько она талантлива. И это мнение не только мое, но и каждого театрала и критика в этой стране.
– Белл идеальна во всем, не так ли? – просияв, жизнерадостно согласилась миссис Фостер. – Садитесь, садитесь молодой человек, выпейте нашего провинциального чаю и расскажите, что делается в большом мире.
При виде внезапного оживления матери Аннабел широко раскрыла глаза. Она ведет себя так, словно каждый день пьет чай со знатью!
Дарли немедленно понял, от кого прелестная Белл унаследовала внешность и манеры. Больная или нет, но миссис Фостер имела осанку графини, изумительную улыбку и очевидное влияние на дочь. И он намеревался воспользоваться этими обстоятельствами. Не в подлых целях. Ему просто хотелось побыть в обществе Белл в этот чудесный летний день. И, судя по всему, мать не выглядела серьезно больной. Может, удастся уговорить Белл на прогулку.
Что же, в его привычках добиваться желаемого. Но как он мог избежать столь эгоистичных порывов, происходя из богатой и знатной семьи? А день был действительно на редкость хорош.
Пустив в ход всю силу своего обаяния, он вскоре совершенно очаровал миссис Фостер. Та смеялась над его шутками, поддразнивала, беседовала так сердечно, словно они были старыми друзьями. Вскоре обе малышки уже сидели у него на коленях и весело хихикали.
– У моей сестры близнецы, – заметил он, осторожно покачивая девочек, – и я научился справляться с двумя детьми сразу.
Это заявление побудило миссис Фостер засыпать Даффа бесчисленными вопросами о его семье, и он совершенно бесхитростно ответил на каждый. А когда упомянул, что живет вместе с Эдди в охотничьем домике, миссис Фостер настояла, чтобы денщик присоединился к ним.
– Полагаю, ваш камердинер вряд ли умеет печь пирожные, – объявила она. – Я еще не встречала мужчину, который бы разбирался в кулинарии.
– С этим мне трудно спорить, – улыбнулся Дарли, перед тем как позвать денщика. – Эдди умеет готовить самые простые блюда.