- Мало? - холодно спросил Атрет.
- Ты серьезно рассчитываешь купить у меня мальчика?
- Нет! Это плата за те услуги, которые ты оказала.
Эти жестокие слова пробудили гнев и в Рицпе.
- Плата за услуги? А как ты возместишь то, что оторвешь ребенка от рук женщины, которая его любит? Ты, кажется, не понимаешь? Я люблю Халева.
- Халева? - переспросил Атрет, вспомнив одного иудейского гладиатора, которого он встретил в Риме, которого уважал… и убил.
- Это то имя, которое ему дали.
- Я ему этого имени не давал.
- А тебя там и не было!
- Мне сказали, что мой сын мертв, - холодно произнес Атрет, прокляв себя за то, что вообще счел нужным что–то объяснять. Не ее это ума дело. - Этот ребенок мой, женщина. Отвяжи его от себя и отдай мне.
Рицпа изо всех сил пыталась бороться со слезами, но они оказались сильнее.
- Нет.
- Нет?
- Нам нужно поговорить.
Атрет стоял неподвижно. Юлия тоже прибегала к слезам, чтобы уломать его сделать то, что ей хотелось.
- Что бы ты ни сказала, это ничего не изменит.
- Может быть, тут какая–то ошибка. У Халева темные волосы и глаза… - Рицпа осеклась, увидев, что глаза германца помрачнели от непонятного ей гнева.
- Темные глаза и волосы были у его матери, - отрывисто сказал Атрет. Он сделал шаг в сторону Рицпы, и она на столько же отступила. - Хотя лучше бы ему не знать такой матери, - цинично добавил германец. - У меня не было причин не доверять лишь ее служанке, Хадассе. Этот ребенок мой!
- Ты говоришь о нем, как о каком–то товаре! Но он не лошадь, о которой можно торговаться, и не вилла, которую можно продать. - Рицпа огляделась вокруг. - Это не дом. Это крепость. Какую жизнь ты можешь дать ему здесь?
- А это не твое дело.
- Это мое дело. Он мой сын.
- Он никогда не был твоим сыном, женщина. От того, что ты держишь его на руках, он не станет твоим.
- Он стал частью моей жизни, как только Иоанн дал мне его в руки, - сказала Рицпа.
- У всех женщин продажное сердце, и я ни за что не оставлю моего сына в женских руках!
Слезы снова потекли по ее щекам.
- Ты судишь обо всех женщинах только по тому, что с тобой сделала одна–единственная.
- Я имею на ребенка все законные права, и твое мнение меня не интересует.
При этих словах Рицпа вся напряглась.
- Ты говоришь о законных правах. А как же любовь? Где ты был, когда его мать отреклась от него? Почему она не отправила его к тебе? Ты ведь тоже не хотел его, разве не так? Ты отвернулся от него. И после этого ты рассуждаешь о женщинах? Где бы сейчас был Халев, если бы Хадасса его не спасла? И зачем ты хочешь взять его теперь, после того как палец о палец не ударил, чтобы позаботиться о нем?
Атрету хотелось задушить эту женщину за такие вопросы, потому что от них ему становилось стыдно и больно. Но они пробудили в нем и яростную ревность.
- Он плоть от моей плоти, - сказал он ледяным тоном.
- То, что ты несколько часов провел в постели с женщиной, еще не делает тебя отцом!
На его скулах заиграли желваки.
- Ты ведь даже не взглянул на него как следует, - сказала Рицпа, борясь со своим гневом. - Зачем он тебе нужен, Атрет? Что ты хочешь с ним сделать?
- Я хочу вместе с ним вернуться в Германию.
Она даже вздрогнула.
- В Германию? - поразившись, произнесла она. - Но как ты, мужчина, собираешься взять в такой длинный и трудный путь четырехмесячного младенца? Ты не подумал, что с ним будет? Да он же не выживет!
- Он выживет, - решительным тоном сказал Атрет. - А теперь отдай его мне.
- Он совсем маленький…
- Отдай его мне, или, клянусь всеми богами, я вырву его у тебя силой.
От крика Халев проснулся и начал плакать. Рицпа почувствовала, как его крохотные кулачки стали сжимать ее грудь. Со слезами на глазах она смотрела на Атрета и понимала, что его слова - это не пустые угрозы. Но она не могла рисковать младенцем. Развязав свою шаль, она протянула Халева ему. Ребенок заревел еще сильнее, махая ручками. Молоко у Рицпы было на подходе, усиливая ее муки.
- Он голоден.
Атрета охватила нерешительность. Его сын показался ему таким крохотным и хрупким. Он посмотрел на Рицпу и увидел, как она страдает. Слезы текли по ее щекам. Все же он протянул руки и взял мальчика. Ребенок заплакал еще сильнее.
Рицпа прижала руки к сердцу. Она неотрывно смотрела на Атрета.
- Прошу тебя, Атрет, не делай этого! - Германец никогда еще не видел в глазах женщины столько страданий.
- Убирайся, - прохрипел он.
- Прошу тебя…
- Убирайся! - закричал он, и ребенок с новой силой зашелся криком.
Не в силах смотреть на это, Рицпа отвернулась.
- Не забудь, - сказал ей Атрет, пнув в ее сторону мешочек с деньгами.
Рицпа остановилась в дверях. Подобрав деньги, она швырнула их в фонтан, глядя на Атрета сквозь слезы.
- Пусть Бог простит тебя, потому что я тебя простить не могу! - сказала она, последний раз взглянула на ребенка и вышла, не в силах больше сдерживать рыдания.
Атрет подошел к двери и следил, как она спускается по ступеням и идет через двор. Он захлопнул дверь ногой еще до того, как она дошла до ворот.
Чувствуя себя крайне неуютно, он посмотрел на раскрасневшееся личико своего сына и почувствовал минутную слабость. Он дотронулся до темных волос и гладкой щечки мальчика. Младенец весь напрягся и кричал в его руках все громче и громче.
- Кричи что есть мочи. Все равно ты мой, - грубовато произнес Атрет. - Не ее. А мой! - Он прижал сына к себе, покачивая его и ходя взад–вперед по комнате. Ребенок ревел, не переставая.
- Лагос!
Слуга появился почти мгновенно.
- Да, мой господин.
Атрет подумал, не стоял ли Лагос все это время за углом и не слышал ли каждое слово.
- Позови кормилицу.
- Да, мой господин. - Лагос никогда еще не видел своего хозяина в такой нерешительности. Сейчас, с кричащим ребенком на руках, Атрет имел довольно комический вид.
Когда слуга привел в атриум кормилицу, Атрет поторопился передать зашедшегося в крике ребенка в ее руки.
- Возьми его. Та женщина сказала, что он голоден.
Кормилица унесла его, и когда крик плачущего сына стал удаляться, Атрет вздохнул с облегчением.
Лагос увидел мешочек с деньгами в воде.
- Она не взяла их, мой господин?
- Как видишь, нет.
Лагос хотел было вынуть деньги из воды, но тут же отдернул руку, услышав окрик Атрета: "Не трогай!". По мрачному выражению лица хозяина слуга знал, что остаток дня тот проведет в тренировках.
3
Поздно ночью одна из служанок разбудила Лагоса.
- Сын Атрета не спит. Кормилица беспокоится.
Он с трудом встал и последовал за служанкой по коридору. Подходя к кухне, он уже слышал детский плач. Войдя в помещение, он увидел, как кормилица ходит взад–вперед с малышом на руках.
- Он никак не уснет и есть ничего не хочет, - сказала она, и на ее лице отразилось крайнее беспокойство.
- А я‑то чем могу тебе помочь? - парировал Лагос, явно недовольный тем, что его подняли с постели в середине ночи.
- Скажи об этом хозяину, Лагос.
- О нет. Только не это, - сказал он, категорически качая головой. - Хватит и того, что ты меня посреди ночи на ноги подняла.
- А теперь еще хочешь, чтобы я сунул голову в пасть льву. - Зевая, он почесал голову. - Да начнет он есть, когда совсем уж проголодается, - с этими словами он повернулся к двери.
За ребенка теперь отвечала кормилица.
- Ты не понял. Он ведь плачет с тех самых пор, как хозяин отдал его мне!
Лагос остановился в дверях и обернулся.
- Так долго?
- Да, в том–то все и дело. Я уже чувствую, как он у меня на руках слабеет. Если так и будет продолжаться, он вообще умрет.
- Тогда надо что–нибудь сделать!
- А я что тебе говорю? Я сделала все, что могла. Такому маленькому нужно молоко.
- А твое что, скисло, что ли? - сердито проворчал Лагос, совсем не разбирающийся в этих вопросах. Не говорить же хозяину о том, что у кормилицы вообще нет молока.
Раздраженная, женщина сердито ответила:
- С моим молоком все в порядке. Ребенку нужна его мать.
- Его мать отказалась от него, - мрачно произнес раб.
- Пилия сказала, что она стоит у ворот.
- Та женщина, которая принесла ребенка Атрету, - не его мать, - сказал Лагос, слышавший весь разговор в атриуме. - А хозяин вообще не хочет больше слышать о ней.
- О-о, - произнесла женщина и печально вздохнула. Потом она положила ребенка в колыбель, пристроенную недалеко от очага. - Значит, богам угодно, чтобы он умер. Жаль. Такой миленький мальчик.
У Лагоса все похолодело внутри.
- Ты что же, так и оставишь его там?
- Я сделала все, что могла.
Подумав о том, какие усилия предпринял Атрет, чтобы вернуть себе сына, и на какой риск он пошел при этом, Лагос решил, что нельзя так спокойно дать малышу умереть.
- Я все скажу хозяину, как только он проснется. А тебе, женщина, если ты хоть немного дорожишь своей жизнью, лучше все же попытаться сделать так, чтобы он начал есть.