"В глубине души ты все еще хочешь снова сражаться на арене". Горячие слезы обожгли его глаза, а в горле застрял ком. В глубине души у него довольно давно жило желание убить Рицпу и Халева. Он тяжело сглотнул и весь напрягся, борясь с новым приступом тошноты.
- Ты можешь меня освободить?
- Нет. Я пыталась несколько раз, но цепи прикованы к кольцам по бокам повозки. Феофил закрепил их, перед тем как мы покинули гостиницу.
- Неужели никто не пытался остановить его?
Рицпа закусила губу, вспомнив, какая собралась внизу толпа. Она боялась, что в тот момент, когда Атрета несли вниз, в повозку, начнутся беспорядки, но Феофил объявил всем, что великий Атрет снова будет сражаться на арене. После этого никто не сказал ни слова.
- Нет, - ответила она.
Он все прекрасно понял. Толпа получила то, что хотела.
- Помоги мне привстать.
- Зачем?
- Не задавай мне вопросы, а делай то, что говорят, - сказал он сквозь зубы.
- Ну почему ты такой упрямый? - сказала Рицпа, обняв его за плечи и помогая приподняться. Его сильные пальцы впились ей в плечо, а цепь между кандалами, надетыми ему на руки, больно ударила ее. Рицпа вздрогнула. Приподнимаясь, Атрет неожиданно уперся спиной в боковую стену повозки, а Рицпу прижал к противоположной стене. Она замерла от страха, когда его рука поползла вверх, чтобы схватить ее за шею.
- Он снова везет нас в лудус, - сказал Атрет своим низким голосом, задыхаясь от переполнявших его чувств. Перед глазами у него снова все поплыло, и ему пришлось преодолевать боль. Ему стоило немалого труда не потерять сознание. Времени почти не было. - Ты даже не знаешь, что там тебя ждет. Я им не позволю… - Тут он подумал, что сломать ей шею будет быстрее и не так мучительно для нее. Он слегка сместил руку, чувствуя, как бьется ее пульс. - Рицпа, - тяжело произнес он, - я…
Сделай это, - твердил он себе, - просто сделай это, и все.
Глядя в голубые глаза германца, Рицпа увидела в них бесконечную муку и поняла, что он задумал. Но она не испугалась, а почувствовала к нему огромное сострадание. Она нежно дотронулась до его лица. Он закрыл глаза, как будто ее прикосновение причинило ему боль.
- Он везет нас не в лудус, Атрет. Поначалу я тоже так думала, но теперь я знаю, что мы едем не туда.
- А куда, по–твоему, он нас везет? - Большой палец его руки нащупал пульс на ее шее. Теплый. Живой. И почему именно ему выпало лишить ее жизни?
- Мы уже проехали городские ворота.
- Ворота?
- Мы уже давно не в Риме. Мы за пределами городских стен.
Его рука ослабла.
- Но этого не может быть. Ведь лудус… - Тут повозку сильно тряхнуло, это отозвалось в голове Атрета резкой болью. Застонав, он крепче ухватился за край повозки, пытаясь удержаться, но в глазах у него снова потемнело.
Рицпа поддержала его, как могла. Она никогда еще не видела его таким побледневшим, поэтому испугалась за него.
- Феофил не возвращает тебя в лудус, Атрет.
- А куда он меня везет?
- Я не знаю. - Она прикоснулась рукой к его щеке. - Тебе надо лежать.
Перед глазами Атрета предстал длинный темный тоннель.
- Капуя, - со стоном произнес он и снова лег. Он был слишком тяжел для того, чтобы Рицпа держала его у себя на коленях. Он опустил голову на пол повозки и застонал. - Он везет меня в Капую. - Атрет снова вспомнил нору, крошечную камеру, в которую его заперли в первый же день. Там не было возможности даже сесть и вытянуть ноги. Его продержали несколько дней в полной темноте, пока не решили, что он уже сошел с ума. - Лучше умереть.
Рицпа приподняла его голову и снова положила себе на колени.
- Мы едем не на юг. Мы едем на восток.
На восток?
Куда же их вез Феофил?
Рицпа снова вытерла у Атрета со лба крупные капли пота, и ей захотелось облегчить его страдания и боль.
- Успокойся, Атрет. Мы в Божьих руках.
Германец хрипло засмеялся и вздрогнул от боли.
- Ты думаешь, что твой Бог сможет вытащить нас отсюда?
- Бог всегда заботится о нашем благе. Он дает нам будущее и надежду.
- Надежду, - горько усмехнулся Атрет. - На что можно надеяться в этой повозке?
- Для тех, кто верит, все к лучшему.
- А я ни во что не верю.
- А я верю, и не важно, веришь ты, или нет, - мы оба призваны служить Ему.
Непоколебимая вера этой женщины не признавала никакой логики.
- Я снова в цепях, ты и ребенок со мной. Это говорит только об одном.
Рицпа медленно разгладила пальцами его брови и улыбнулась.
- Бог проводил меня и не через такие испытания.
Атрет открыл глаза и посмотрел на нее. О чем она сейчас говорила - о той ночи, когда они покидали виллу в Ефесе? Или о битве на корабле?
- Не Бог тебя проводил через них, а я. - Атрет снова закрыл глаза, не в силах выдержать ее пристальный взгляд, и задумался о том, как эта женщина может оставаться такой спокойной в подобной ситуации. Что придает ей силы? - Я проведу вас и через это испытание. Как–нибудь.
- Ты–то нас как раз и не проводил. Ты всегда вел нас только к бедам, но не от них.
Атрет уставился на нее, почувствовав себя оскорбленным.
- Ты хочешь сказать, что это твой Бог защищает тебя?
- Я это знаю.
Он опять хрипло рассмеялся.
- А кто спас тебя от Серта? Кто спас тебя от македонцев?
- А Кто бесчисленное количество раз спасал тебя от неминуемой смерти? Ты хочешь сказать, что до сих пор жив по чистой случайности?
- Я спасал себя сам. - Атрет нахмурился, внезапно вспомнив о том, как Феофил помог ему справиться с пиратами на корабле. Без помощи сотника он ничего не смог бы сделать.
- Неужели в твоей жизни никто и никогда не становился между тобой и смертью?
- Становились, когда это им было выгодно. - Интересно, подумал Атрет, сколько получит этот римлянин, когда доставит его к Домициану.
- Бог спасет нас и на этот раз.
- Не надейся на Бога, Которого ты не видишь и Который допустил, чтобы Его Сына распяли. Что хорошего Он сделал для Хадассы?
- Только благодаря Божьему Сыну во мне живет надежда. Вся моя надежда в Нем. - Рицпа нежно убрала волосы с его лба. - Даже моя надежда на тебя.
У Атрета так сильно болела голова, что он уже совершенно не хотел не только спорить с этой женщиной, но даже вникать в смысл ее слов.
Атрет услышал, как к ним приближается стук лошадиных копыт. Этот стук копыт по тяжелым камням римской дороги болезненно отдавался в его больной голове. По лязганью металла Атрет понял, что это были римские воины.
- За нами никого нет, - сказал кто–то.
- Туда, - раздалась команда Феофила, и повозка резко подскочила, сворачивая с дороги. Атрет снова застонал от боли, перед закрытыми глазами поплыли цветные круги. Ему хотелось провалиться во тьму, в забытье, чтобы не чувствовать никакой боли и не думать о том, что ждет его впереди. Но это ему не удавалось.
Довольно долго они ехали по мягкой земле. Атрет понял, что они отъехали далеко от основной дороги.
Феофил говорил редко, да и эти немногие слова были непонятны Атрету. Когда они, наконец, остановились, к повозке подошел какой–то римлянин.
- Смотри в оба, пока я выведу его из повозки.
Атрет услышал, как от повозки отстегивают цепи, потом почувствовал, как их вынимают из колец его кандалов.
- Мы в гипогее Гауденция Сервера Новация. Его правнучка, госпожа Альфина, христианка, - сказал Феофил, снимая с Атрета кандалы. - Прости меня, что я так тебя ударил, мой друг. - Он взял Атрета за руку и без особого труда помог ему приподняться. - Времени на объяснения у меня просто не было. - Он подставил плечо, чтобы Атрет мог опереться. - Да ты бы и слушать не стал.
Атрет пробормотал себе под нос что–то явно нелестное, и Феофил улыбнулся, приняв на плечи всю тяжесть веса германца.
- Вместо того чтобы ругать меня на германском, мог бы поблагодарить меня на греческом.
- А мы думали, что ты везешь его обратно в лудус, - сказала Рицпа, устыдившись того, что засомневалась в Феофиле.
- Это с удовольствием проделал бы любой из тех, кто был там, в гостинице, - сказал Феофил, помогая Атрету выбраться из повозки. - Вот почему до беспорядков дело там не дошло. В Риме все хотели бы видеть этого упрямца и глупца снова на арене.
Рицпа взяла в руки корзину, в которой спал Халев. Из строения, походившего на мавзолей, выбежали два человека. Феофил передоверил Атрета их заботам и вернулся к своим воинам.
- Апулей, друг мой. Благодарю тебя. - Сотник обменялся с ним рукопожатием. - Чтобы Домициан не имел удовольствия допрашивать тебя, не возвращайся в преторию. - Достав небольшой свиток, он протянул его воину. - Возьми и отправляйся в Тарент. Отдашь его Юстусу Минору, и никому больше. - Феофил хлопнул его по плечу. - Ну а теперь скачи.
Воин что–то тихо сказал ему в ответ и протянул ему какой–то мешочек, после чего сел на коня. Потом он вскинул руку в знак приветствия.
- Да хранит тебя Бог, мой господин. - Другие воины проделали то же самое.
- И вас, мои друзья. Да пребудет Бог с вами.
Апулей повернул коня и поскакал галопом по полю, в сторону главной дороги, остальные воины поспешили за ним.
Рицпа опустила Халева в корзину и подошла к Феофилу. Со слезами она опустилась перед ним на колени и обняла его ноги,
- Прости меня, - сказала она, плача. - Я не должна была сомневаться в тебе.
Сотник подхватил ее и поднял на ноги. Прикоснувшись к ее подбородку, он улыбнулся.