- "Никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром пред всеми человеками".
Но, с точки зрения Рима, правильно лишать людей свободы! Разве не римляне отняли свободу у Атрета? Так что же на самом деле правильно?
- "Будьте в мире".
"Pax Romana! - с горечью подумал Атрет. - Ха! Быть в мире с Римом? Не будет этого, пока я дышу!"
- "Будьте в мире со всеми людьми".
Никогда!
- "Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию".
Да я призову все силы Черного леса, чтобы отомстить тебе за все, римлянин!
- "Не будь побежден злом, но побеждай зло добром".
- Аминь.
- Помните, возлюбленные, что "Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками".
Только не за меня.
- "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него".
- Аминь, - раздался радостный возглас.
- Поэтому, возлюбленные, любите друг друга.
- Аминь.
- Любите друг друга.
- Аминь!
- Любите друг друга так, как Христос возлюбил вас.
- Аминь!
- Слушайте, дети Божьи. И знайте.
- Господь, Бог наш, Господь един есть, - сказали все вместе. - И буду любить Господа, Бога моего, всем сердцем моим, и всею душою моею, и всеми силами моими.
- Слава Богу!
- Слава Богу в вышних!
- Который правит сейчас и вовеки!
Они запели, и их голоса красиво сочетались:
- Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе. Ему слава и ныне и в день вечный. Аминь. Аминь.
На нижней палубе наступило молчание, когда собравшиеся христиане сели в круг и стали передавать друг другу хлеб и вино. Атрет как–то наблюдал этот ритуал со стороны и спросил Рицпу, что он означает. Рицпа сказала, что христиане едят плоть и пьют кровь Христа.
- И вы еще называете меня варваром? - с отвращением сказал он.
- Ты не понимаешь.
- И не хочу.
- Если только… - начала было Рицпа, но тут же замолчала. Атрету запомнился тогда ее взгляд, полный страдания. Затем она отвернулась и стала радостно общаться с другими.
Как общалась сейчас, присоединившись к жуткому ритуалу.
И ради этого она оставила Халева одного в его маленькой постельке? Забыла свои обязанности по отношению к ребенку, бросив его ради этого своего Бога? Отшвырнув одеяло, Атрет встал. Если это так, то он силой уведет Рицпу из этого сборища пожирателей плоти и напомнит, о чем ей действительно надо молиться.
Обойдя несколько бочек, он увидел собравшихся, сидящих на коленях. Его сын покоился на руках Рицпы. Рядом с ней сидел Феофил. Атрет почувствовал лютую ненависть, наблюдая, как римлянин отломил кусок хлеба и сунул его Рицпе в рот. Потом он взял кубок с кровью Христа и поднес к ее губам, чтобы она сделала глоток. Затем сам сделал глоток из кубка и передал его Пармене.
Всякий непосвященный мог бы подумать, что Рицпа и ребенок принадлежат римлянину!
Сердце Атрета забилось чаще, и кровь застучала у него в висках. Он стиснул зубы. Феофил поднял голову и посмотрел на него. Атрет ответил ему долгим, полным ненависти взглядом. Настанет и мой час глотнуть крови, и эта кровь будет твоей, - поклялся он.
Когда жуткий пир закончился, наступило время для молитвы. Христиане говорили тихо, упоминали о нуждах людей, называли их имена. Они молились за Иоанна. За Клеопу. О, проклятие! Они молились за него. Сжав кулаки, Атрет воззвал к Тивазу, германскому богу неба. Отдай мне жизнь Феофила! Отдай ее мне в руки, чтобы я мог сокрушить ее и предать его забвению!
Кровь в нем так и кипела, и он знал, что если сию же минуту не уйдет в другой конец корабля, где еще по–прежнему спали иллирийцы и македоняне, он обязательно убьет Феофила, даже не задумываясь о последствиях.
Когда он проходил мимо христиан, Рицпа взглянула на него, и в ее взгляде была неприкрытая тревога.
Атрет стоял на палубе с наветренной стороны корабля, холодный ветер развевал его волосы и дул ему в лицо. Корабль качало на волнах, волны вздымались над носовой частью. Всходило солнце.
Капитан корабля громко выкрикивал приказы матросам, которые суетились на палубе, перетягивали канаты и старались закрепить два отвязавшихся груза, переваливавшихся по палубе от качки. Еще одна соленая волна ударила в нос корабля, и Атрет расставил ноги пошире, чтобы не упасть. Уж лучше бушующее море и ледяной ветер, чем теплое укрытие в обществе этих религиозных фанатиков, с их тихими голосами.
Ухватившись руками за бортик, Атрет увидел вдалеке сушу.
- Что это? - закричал он, стараясь перекричать шум бушующего моря, указывая ближайшему матросу в сторону земли.
- Делос!
Пошел дождь, от которого и палуба, и Атрет быстро намокли. Насквозь промокший и закоченевший от холода, германец, тем не менее, упрямо оставался на верхней палубе, проклиная все на свете.
Спустя какое–то время появилась Рицпа. Халева с ней не было. Атрет повернулся к ней.
- Где мой сын? - сердито спросил он.
- В безопасном месте, где теплее.
- Один?
- Нет.
Атрету снова стало жарко.
- А кто с ним остался? Сотник?
Рицпа удивленно посмотрела на него.
- За ним смотрит Камелла.
- Камелла. Мать, у которой никогда не было мужа.
Рицпа отвернулась. Атрет схватил ее за руку. Он сразу почувствовал, как она напряглась от его прикосновения.
- Прекрати меня избегать.
- Я вовсе не стремлюсь тебя избегать, Атрет.
- Я же чувствую, как ты сопротивляешься.
Она заставила себя расслабиться.
- Почему ты ушел?
- А по–твоему, я должен был остаться и слушать? По–твоему, я должен был вместе со всеми опуститься на колени? Ты думаешь, я пойду за этим твоим кровавым римлянином?
Рицпа снова сверкнула на Атрета своими темными глазами.
- Он не мой римлянин, Атрет, и мы следуем за Господом, а не за Феофилом.
- Он кормит тебя из рук, как любимое животное.
- У меня на руках был твой сын. Если бы ты сидел рядом со мной, я бы приняла хлеб из твоих рук!
Его сердце забилось сильнее. Он посмотрел в темно–карие глаза Рицпы и увидел в них нечто такое, от чего ему стало теплее. Когда он посмотрел на ее губы, она опустила голову. Он снова рассердился.
- Почему ты все время избегаешь меня? - раздраженно спросил он.
- Я не избегаю.
- Нет, избегаешь. Ты лишила меня возможности быть с моим сыном.
Она снова посмотрела на него, ее щеки побелели от холода.
- Это ты нас избегаешь.
- Мне нет до них никакого дела, - сказал Атрет, резко отвернувшись.
- И до меня тоже, - сказала она. - Иногда я даже сомневаюсь, есть ли тебе дело до твоего собственного сына. Ты любишь его? Или он для тебя просто вещь, которая, как ты думаешь, принадлежит тебе?
- Вы оба принадлежите мне.
- Поостерегись с такими выражениями, мой господин. Ты платил мне по одному динарию в день. Или ты забыл?
Атрету было приятно смотреть, как она сердится, он даже невольно улыбнулся.
- Вот сейчас ты больше похожа на себя. Как огонь. - Рицпа отвернулась, но он снова повернул ее к себе. Схватив ее за плечи, он наклонил к ней голову. - Бери же свой меч, Рицпа. Пусть он пересечется с моим, и посмотрим, что это тебе даст. Давай. Мне так хочется сразиться!
Она ничего ему не сказала, но он видел, какая в ней происходит борьба. Было ясно, что молчала она не от страха, ибо в ее неотрывном взгляде страха не было. Атрет ослабил руки, боясь причинить ей боль. Этого он совсем не хотел.
- Я очень хочу, чтобы ты присоединился к нам и услышал Благую Весть, - сказала Рицпа с раздражающим Атрета спокойствием.
Атрет обнял ее, притянул к себе и прошептал на ухо:
- Я обниму тебя, моя красавица, но никогда не приму ни твоего Бога, ни твою религию. - Вдохнув аромат ее волос, он отпустил ее, удовлетворенный тем, что вывел ее из себя.
Рицпа ушла в укрытие, которое она делила с Камеллой и Лизией.
Феофил, стоя с другими пассажирами, проводил ее глазами, после чего задумчиво посмотрел на Атрета.
Вернувшись на свое место, Рицпа взяла Халева на руки. Малыш уже готов был заплакать, а ей необходимо было забыть о тех чувствах, которые пробудил в ней Атрет. Но сердце у нее по–прежнему билось очень сильно.
- С тобой все в порядке? - спросила Камелла, пристально глядя на нее.
- Да, конечно. А что?
- Ты вся дрожишь.
- Утро сегодня холодное.
- Но ты не выглядишь замерзшей. Ты выглядишь… живой.
Рицпа чувствовала, как горят ее щеки, и надеялась, что слабый свет разгорающегося утра скроет ее смущение. Она чувствовала себя живой. После разговора с Атретом она вся трепетала, ее сердце не переставало бешено колотиться.
О Боже, я больше не хочу испытывать такие чувства, тем более к нему!
- Лизия, пойди, посмотри, не нужно ли Роде чем–нибудь помочь, - сказала Камелла.
- Хорошо, мама.
Бросив взгляд на Рицпу, Камелла стала убирать постель.
- Ты говорила с Атретом? - спросила она, складывая одеяло.
- Это так заметно?
Камелла сложила одеяло, положила на палубу и села на него.
- Нет, конечно. Только тем, кто внимательно за тобой наблюдает.
- А кто наблюдает?
Камелла состроила гримасу.