- Мне его очень жаль, - продолжала ровным тоном мадам. - У них с женой не было детей, и мне кажется, это его сильно огорчало. Я знаю, что он мог при этом чувствовать. Нам с Ваней хотелось иметь больше детей, но этому не суждено было сбыться. Жаль, что Бог не дал нам сына, чтобы было кому унаследовать дело отца. Даже нескольких сыновей. Однако графу Кареву еще труднее - у него нет даже дочери.
- Почему же он не женится во второй раз? - спросила Флер, удивляясь спокойствию своего тона. - Может быть, он так сильно любил свою первую жену, что не в силах ее забыть?
- Да, все говорят, что он похоронил вместе с ней свое сердце, но я этому не верю. - Она подняла на нее глаза. - На собственном опыте я знаю, что тот мужчина, который умел любить и любил, несомненно полюбит еще раз. Аппетит приходит во время еды. Однако, судя по тому, что я слышала о графе Кареве, он никогда не умел любить по-настоящему. Конечно, я с ним не встречалась, не мне судить. Вы его знаете лучше. Я права, как по-вашему?
Полоцкая так смотрела на нее, а голос у нее был такой вкрадчивый, такой располагающий, что Флер просто подмывало довериться ей, чтобы облегчить душевную боль и разобраться в своих чувствах. Но она не выработала в себе привычку вести откровенные разговоры, и пока шла борьба с преградой, возведенной ее сдержанной жизнью, их беседа была прервана. Вошел дворецкий и объявил, что к ним прибыл визитер.
- Граф Карев, барыня, - бесстрастным тоном объявил он, к счастью, не предполагая, какой удар он тем самым наносит по крайней мере оной из двух присутствовавших дам.
- Граф Карев? - переспросила мадам, не скрывая своего искреннего изумления. Она старалась не смотреть в эту минуту на Флер, проявляя величайший акт героизма добропорядочности. - Ты уверен, Егор? Ко мне приехал граф? Но я с ним не знакома.
- Их сиятельство приехали к барышне, с вашего позволения, барыня, - уточнил Егор. - А с ними еще один молодой господин.
Теперь мадам бросила взгляд на Флер, чтобы понять, придется ли ей по сердцу такой визит, но ей так и не удалось ничего выяснить. Было ясно, что она не испытывает никаких иных чувств, кроме смущения. Пожав слегка плечами, Полоцкая произнесла:
- Хорошо, Егор. Проси.
Наступила продолжительная, пульсирующая тишина. Ни мадам, ни Флер не знали, что сказать друг другу. Но вот дверь отворилась, и на пороге появился граф Петр в сопровождении высокого худого гвардейца с пышными бакенбардами и громадным, словно клюв, носом.
- Мадам Полоцкая, - воскликнул граф Петр, отвесив ей низкий поклон, - прошу простить меня за то, что нанес вам столь бесцеремонный визит, но я полагаюсь на свое знакомство с вашими почтенными гостями. Мисс Гамильтон, ее брат и я - все познакомились на корабле, но вы знаете, что происходит с дружбой, завязанной на борту, - она бродит как вино в мехах! К тому времени когда мы вошли в порт, мы уже не были просто старыми друзьями, мы практически породнились, мисс Гамильтон - моя кузина, вам об этом известно?
Мадам все еще не могла прийти в себя. Наконец она заверила графа, что ему не нужно извиняться и что она всегда рада видеть его у себя дома.
- Мадам, граф пытается навязать вам свое знакомство, - сурово проговорила Флер. - Позвольте вам представить графа Петра Николаевича Карева и…
- Моего близкого друга, князя Макисма Фрязина, мы служим в одном полку, - добавил Карев.
- Счастлив познакомиться с вами, сударыни, - произнес с поклоном Фрязин.
- Отчего такая суровость, мисс Гамильтон? Чем я провинился? Разве я не пообещал навестить вас? Вот я приехал, - сказал граф обиженным тоном.
- Спустя десять дней! Мой бедный брат все это время в тщетной надежде ожидал, когда вы выполните обещание. Он бьет здесь баклуши, считая, что о нем все забыли. Разве так поступают друзья?
Петр засмеялся.
- Конечно, смею вас в этом заверить, мадам. Правда, Макс?
- Думаю, что граф прав, мадемуазель, - печально подтвердил Фрязин. - Чем ближе друг, тем с большим правом он считает, что может подвести вас, не давая никаких объяснений своему поведению, и тем более он надеется на прощения с вашей стороны. Могу заверить вас, что когда Петр Николаевич проявляет к вам такое небрежение, это лишь доказательство его самой крепкой, самой искренней дружбы.
- Какая отвратительная ахинея, - воскликнула Флер. - Не думайте, что вы сможете навязать свое общество мадам Полоцкой. Она обладает слишком изысканными манерами, не считаться с которыми просто нельзя. Вам, граф Петр Николаевич, лучше рассказать всю правду и немедленно просить прощения у мадам.
Мадам, бросив внимательный взгляд на Флер, перевела его на графа.
- Да, в самом деле! Правда, ничего, кроме правды, граф.
Петр, скорчив комическую гримасу, упал перед Полоцкой на одно колено, сцепив руки прижав их к груди.
- Каюсь! Каюсь! Дорогая мадам Полоцкая, неужели вы при виде моего искреннего раскаяния по-прежнему будете неумолимы, как это нам демонстрирует мисс Гамильтон? Вы ведь мать, не забывайте, а где же ваша материнская нежность? Неужели вы за меня не заступитесь? Конечно, я должен был прийти раньше, признаю. Что еще вам сказать?
Мадам улыбалась.
- Я не стану защищать вас, пока вы не придумаете ловкий предлог.
- У меня самый убедительный предлог в мире: я просто забыл! В жизни столько происходит всего, согласитесь. Хочется все сделать как лучше, но это не всегда получается. - Он вскочил на ноги и, повернувшись к Флер, протянул к ней руки. - Видите, с какой обезоруживающей искренностью я говорю вам правду. Я на самом деле хотел сразу же нанести вам визит. Неужели вы меня не простите?
- Да, я так и предполагаю сделать, - суровым тоном продолжала Флер. - Так как вы никчемный, беспечный молодой человек и на вас никак нельзя положиться и так как нет никакого средства на земле, чтобы искоренить ваш порок, я вам охотно прощаю.
- Теперь ясно как день, что вы его самый старинный друг, мадемуазель, - одобрительно сказал Фрязин. - Как хорошо вы знаете Петра!
Петр, озираясь, улыбался.
- Ну, если мы снова друзья, то мне придется вручить вам приглашение, с которым я пришел сюда. Я, как известно, обещал вашему брату, что приглашу его в наш офицерский клуб. Но еще остается невыполненное обещание вам. Разве вы не говорили, что хотели бы пойти на балет?
Флер наклонила голову в знак согласия.
- На следующей неделе дают спектакль, который вам несомненно понравится, - продолжал Петр. - Вы мне окажете честь, мадам Полоцкая и мисс Гамильтон, если соблаговолите принять мое приглашение. Я буду рад приветствовать там вашего супруга и мистера Гамильтона…
Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вбежала Милочка. За ней влетели две ее собачонки, и с достоинством вошел Ричард.
- Ах, маменька, Стенька сказал, что к нам пришли…
Прекрасно сыграно, - подумала Флер. Милочка остановилась в смущении, этакое дивное видение в розовом платьице с мягкими развевающимися локонами.
- Да, любовь моя, - у нас визитеры, - ответила мадам как ни в чем не бывало. - Граф Петр Карев и князь Максим Фрязин. Господа, позвольте представить вам мою дочь Людмилу Ивановну.
Милочка с невероятной грациозностью сделала реверанс, а два молодых гвардейца низко поклонились ей в ответ. Флер увидела в глазах Петра обожание, которое стало его немедленной ответной реакцией на чудесное видение. По лицу Ричарда она догадалась, что восторг брата от встречи с Каревым был омрачен многозначительным взглядом, который бросил граф на Милочку.
Он передал Ричарду приглашение посетить клуб гвардейцев, и они обо всем мигом договорились. Милочка, разумеется, тоже получила приглашение на балет. Она пришла в восторг и демонстрировала своим поведением смесь невинного, почти детского возбуждения с начатками едва заметного кокетства по отношению к графу Петру Кареву. Она, вероятно, нашла его весьма привлекательным, и Флер было очень жаль Ричарда, который пытался преодолеть первые острые приступы ревности.
Беседа оживилась, и молодые люди приступили к обсуждению планов на будущее. Всем было ясно, что их знакомство не закончится после просмотра балета.
- Боже, какое нам предстоит лето! - воскликнул граф Петр. - Какое счастье, что мы встретились на корабле, ведь в противном случае ничего такого не произошло бы! Мы будем видеться постоянно и проведем чудесное время: я вам это обещаю.
Флер переводила взгляд с Милочки на Ричарда и обратно, заметив краем глаза, что мадам делает то же самое.
- В этом у меня нет ни малейшего сомнения, - сказала она.
12
Флер, сидя в постели, писала письмо тетушке Венере.
"…Пишу при свете лампы, разумеется. Здесь нет газового освещения, даже в царском дворце, и от этого жизнь иногда становится неприятно примитивной. Русские освещают улицы горящими факелами, а это шаг назад, в средневековье.
Я хорошо узнала извозчиков, о которых упоминала в своем последнем письме. Они - неотъемлемая часть жизни города и являются предметом постоянных шуток. Возницы здесь разных национальностей, и каждая прослойка обладает своими характерными чертами. О немцах говорят, что они здравомыслящие, о финнах - что они мрачные, поляки - безрассудны, хотя трудно поверить, чтобы извозчик был безрассудным, так как по закону, если он только заденет пусть даже ногу пешехода, несчастного могут высечь кнутом и сослать в Сибирь, и никто не станет разбираться, кто виноват в этом происшествии - он или сам пешеход.