Она ужасно на него рассердилась, хотя и чувствовала свою вину. Ей нужно было проявлять твердость по отношению к нему с самого начала, с того момента, когда поняла, что он любит ее. Дядюшка Фредерик был прав: Тедди принял любезное обращение за поощрение его чувств к ней. Подумать только, женщине нельзя продолжать дружить с человеком, которого она знает всю свою жизнь. Какая несправедливость! Но какой смысл сопротивляться реальности, какой бы неприятной она ни была. Что греха таить, Тедди не так умен, как она. И если он попадет в беду из-за своего глупого проступка, то в этом будет частично и ее вина.
- Вас что-то расстроило? - спросил граф.
Флер снова вошла в бальный зал, когда закончился первый танец. Не успела она оглянуться, как он уже был рядом с ней. Карев тревожно всматривался в ее лицо. От охватившего ее волнения пульс у нее учащенно забился. Неужели он так хорошо ее уже изучил, что мог определить настроение с первого взгляда?
- Нет, ничего, - ответила она.
- Может быть, этот молодой офицер в разговоре с вами допустил бестактность?
Она вздрогнула, но, спохватившись, поняла, что он имел в виду Джерома.
- Нет, что вы. Он - сама вежливость.
- Да, я знаю подобных англичан, они так утомительны для женщины, обладающей сильным духом! Обещаю вам никогда не быть воплощением вежливости.
Флер рассмеялась. В голове у нее просветлело.
- Благодарю вас. Это значит относиться ко мне с искренней добротой. Вы себе и представить не можете, как иногда скучно и утомительно быть женщиной. Никто вокруг не верит ее словам, все считают, что она постоянно недоговаривает, что-то скрывает, преследует свои цели.
- Осмелюсь заметить, - протянул он ей руку, когда пары начали выходить для следующего танца, - что как в Англии, так и в России много женщин, которые не говорят, что думают, и которые преследуют собственные цели. Виной этому их образование.
- В России тоже? Здесь женщины должны быть украшением гостиной джентльмена. Их обучают только этому ремеслу.
- Да, такая же картина и у нас. От женщин требуется лишь внешний лоск и притворное совершенство. Однако есть одно существенное различие - в России женщины равны перед законом. Об этом позаботилась императрица Екатерина. К тому же замужняя женщина продолжает владеть своей собственностью, следовательно, она пользуется большей свободой, чем англичанки.
Флер поразили его слова.
- Да, так и должно быть! Если у нее есть личный доход, она может уйти от мужа, если жизнь с ним стала невозможной.
Карев улыбнулся.
- Экономика и любовь обычно не являются взаимозависимыми предметами.
- Я имела в виду скорее брак, чем любовь, - неосторожно заметила Флер.
- Разве эти понятия для вас не одно и то же?
Она почувствовала, как краснеет.
- Мне не известно ни то, ни другое, сэр, - резко бросила она.
- Но почему вы сразу заговорили о разводе? Ваши мысли, мисс Гамильтон, забегают далеко вперед. - С серьезным видом произнес граф. - Нужно идти потихоньку, шаг за шагом.
Флер вдруг захотелось выпалить что-нибудь резкое, но, заметив смешинки у него в глазах, она поняла, что он просто подтрунивает над ней.
- Для чего вы заставляете меня обнажать свою душу? Вряд ли это справедливо.
Заиграла музыка. Флер тут же захотелось почувствовать его руку у себя на талии, и ей даже вздумалось сказать графу об этом. Нет, - тут же одумалась она, - слишком быстро. Но когда он взял ее руку в свою, а второй обнял ее за талию, она с безумной уверенностью поняла, что он думал о том же, что и она. Посмотрев ему в лицо, Флер поняла, что погибла.
- Что такое? - спросил он. - Что означает ваш проникновенный взгляд?
Несмотря на головокружение, ей удалось довольно твердо ответить:
- Я подумала, что вы, несомненно, отличный танцор. Меня обычно хватали и тащили, как тащат, спотыкаясь, канат дюжина юнг.
- Я весь задрожал от вашего комплимента. Не хотелось бы вас разочаровывать, но ведь я могу оступиться, и мы оба окажемся на полу, - сказал он без тени смущения.
Флер танцевала с шестнадцати лет, и встречала многих молодых людей, с кем вальсировать было одно удовольствие. Но сделав с ним первые па, она поняла, что такого еще никогда прежде не испытывала. Сначала он долго молчал. Потом, одобрительно кивнув ей, произнес:
- Прекрасно! Надеюсь, вы понимаете, что нельзя одновременно и танцевать, и разговаривать, делая хорошо и то и другое.
- Конечно, - согласилась она, испытывая настоящее блаженство, - если танцевать так, как вы. Это не танец - это полет.
- А вам приходилось летать? - вежливо осведомился граф.
- Иногда, во сне.
Он, глядя на нее сверху, улыбался. Флер заметила, что улыбка преображала его, как никого из всех знакомых ей людей. Уголки его губ поднимались вверх, и от этого она ощущала внутри себя пустоту.
- В таком случае, полетайте, - сказал он. - Поговорим, когда закончится музыка.
Сейчас Флер хотелось молчать, не говорить ни слова, а лишь танцевать, танцевать вот так с ним, танцевать всегда, вечно. Выгибая спину в сильных руках графа, она инстинктивно, а может быть по невидимым флюидам, чувствовала, каким будет его следующее па. Ее ноги кружили вокруг его ног, ни на секунду не прикасаясь к ним. Они без тени усталости неслись в воздушном танце до дальнего конца зала, а там, на поворотах, так стремительно вертелись юлой, что отражение свечей и танцующих пар в больших зеркалах сливались в одно неразличимое пятно.
"Как не хочется останавливаться, - думала Флер, - больше я не стану танцевать ни с кем". В его глазах она видела отблеск ее мыслей и удивлялась, уж не высказала ли она их нечаянно вслух. И когда музыка оборвалась, она почувствовала такое разочарование, что чуть не расплакалась.
- Ничего, мы сейчас продолжим, - сказал он, словно подслушав ее. - Ну, а пока можно поговорить. Вы не устали?
- Нет, хотя понятия не имею почему.
- Напомните мне когда-нибудь, и я вам объясню. А пока расскажите, кто сообщил вам мою фамилию до нашей встречи.
- Мистер Полоцкий. Он здесь, в Лондоне, принимает участие в выставке.
- Да, я его знаю. Как вы оказались в парке в этой карете?
- Неужели роль кареты настолько для вас важна? - рассеянно спросила Флер.
- Может быть, - твердо произнес он. - Карета его или ваша?
- Моей тетушки. Он остановился в доме моего дяди на Ганновер-сквер. Мой дядя - сэр Фредерик Хоар, член парламента. Он знаком с бароном Брунновым.
- Ваш дядя пригласил его к себе?
- Мистер Полоцкий - замечательный человек, - занимая оборону, ответила Флер. Она была поражена удивленным тоном его голоса.
- Да, Полоцкий - хороший человек, но он купец, а английская знать обычно очень разборчива в таких делах.
Флер улыбнулась.
- Мой дядя Фредерик - человек необычный. К тому же его интересуют канализационные системы.
- Канализационные системы?
- Да, канализационные системы и сточные трубы. Одним словом, всевозможные трубы. - Подумав немного, Флер вдруг добавила: - Право, не понимаю, может быть, все это связано с какой-то их тайной. Никогда не знаешь наперед, куда она вас приведет. Что-то вроде тоски по приключениям?
- Но какое это имеет отношение к карете вашей тетушки? - с угрожающим напором продолжал Карев.
- Никакого, - торопливо ответила Флер. - Просто барон Бруннов попросил дядюшку Фредерика приютить мистера Полоцкого, так как он интересуется новой системой фарфоровых ватерклозетов, поэтому им будет друг с другом интересно.
Взгляд графа просветлел.
- Да, император поручил Полоцкому изучить эту систему. Он намеревается установить новые ватерклозеты в своем летнем дворце в Гатчине.
- Значит, вы все об этом знаете?
- В мою задачу и входит сообщать о нем непосредственно императору.
Она оторопела.
- То есть шпионить за ним, так?
- Ну, если хотите, - безразлично ответил он.
- Мне это не нравится, - возразила Флер, чувствуя себя неловко. Такое известие могло отдалить их друг от друга, а ей совсем этого не хотелось.
- Вам нечего беспокоиться, мисс, - заверил ее Карев. - Должен признаться, Полоцкий, в свою очередь, получил приказ приглядывать за мной. Таков порядок в России.
- И это все ради ватерклозетов?
Он поднял брови.
- Мисс Гамильтон, вы необычная англичанка. Вы говорите о том, о чем говорить нельзя, причем на публичном балу и перед абсолютно незнакомым человеком.
- Ах, но ведь вы не… - Она с трудом остановилась.
Судя по всему, он был в восторге.
- Ну вот, так-то лучше. Очень рад, что вы такого обо мне мнения, - успокоил он ее. - Расскажите мне о своей матери, отце. Они ничего не имеют против ваших прогулок с купцом Полоцким в карете?
- Мама моя умерла, когда я была совсем маленькой, - начала Флер. И вдруг с ней произошло что-то странное, чего многие годы не бывало. Она мысленно перенеслась в ту ужасную комнату, с окнами, затянутыми шторами, пропитанную противными запахами, увидела женскую фигуру на белоснежной кровати. Она задрожала всем телом. Музыканты уже готовились заиграть снова, и граф, воспользовавшись этим как предлогом, взял ее крепко за руку. Пальцы у него были теплые и сильные. Он прижимал ее руку к груди. Флер не сводила с нее глаз. В петлице на сей раз был не цветок клевера, а белый розовый бутон, который уже чуть распустился от нагретого свечами и дыханием воздуха. Его бледные лепестки чуть приоткрылись, позволяя видеть бархатистую пахучую сердцевину. Запах у розочки был прохладным и приятным. Образ умершей матери постепенно удалялся.