Великолепная новая четырехместная карета тетушки Венеры с запряженной в нее парой гнедых вызвала одобрение даже у такого строгого судьи, как Бакли. Не жалея о том, что она сегодня не поедет на прогулку верхом, Флер с приятной улыбкой уселась рядом со своим непривлекательным спутником. На ней было новое убийственное дорожное платье, только что доставленное от портнихи, и шляпка цвета морской волны с красной атласной подкладкой. Флер знала, что в таком наряде она просто неотразима. Когда старший кучер тетушки повез их не спеша по главной модной аллее, она чувствовала, как прохожие оглядываются на нее.
- Ах, как они все мне завидуют, - усмехнулся Полоцкий. - Чувствую себя снова молодым. Когда-то моя Софи была такой же красивой, как вы. Ну, может быть, не такой, но в ней, несомненно, было что-то завораживающее. Вы очень добры ко мне, мадемуазель, и я не нахожу слов, чтобы выразить вам свою благодарность.
- Вам не за что благодарить меня, - ответила чуть смущенно Флер.
- Зеленый больше всего вам к лицу, - продолжал он делать ей комплименты, не спуская с Флер одобрительного взора. - Это цвет самой жизни. Жаль что изумруд Полоцкого не принадлежит мне. Я вам бы его подарил. Но он настолько красив, что никто никогда его носить не будет.
- Кому же он принадлежит?
- Императору, разумеется. Он просто временно выдал его для демонстрации на выставке, - Полоцкий рассказал ей, как он совершенно случайно нашел этот драгоценный камень много лет назад в одной реке, когда был в Индий. Он отправился в Катманду за шелковыми коврами и по дороге остановился напоить лошадей. Его лошадь стала копытом долбить дно реки у края, как обычно делают эти животные, и вдруг тот изумруд просто подкатился к ногам Полоцкого. Камень был такой большой, что не могло быть и речи о его продаже, поэтому он решил подарить свою находку царю.
- Щедрый подарок, - заметила Флер. - Как же вы смогли расстаться с изумрудом?
- Взамен я получил кое-какие милости. Различные лицензии, права на монополию. В результате я достиг своего высокого положения в обществе. Да, но вы, конечно, правы, мне было трудно с ним расстаться. Я ведь знал, что он навсегда поселится в сокровищнице и никто его больше не увидит. К тому же я вложил в него частичку себя самого! Я потратил много месяцев на огранку и шлифовку. Но когда работа была завершена, мне казалось, что в одном этом камне сосредоточилась вся зелень нашего мира. Я знал, что это будет самое лучшее из всего сделанного мною за всю жизнь.
- Значит, вы сами работали над ним. А я и не знала.
- Кому же я мог доверить такую тонкую работу? Но и тогда я очень боялся ошибиться. Одно неверное движение - и все пропало! Другого случая найти такой камень, конечно, уже не представится. Но когда речь заходит о чем-то важном, то лучше признать собственные ошибки, чем огрехи других. Вы согласны со мной?
- Я не думала об этом. Но, вероятно, вы правы.
- Я не совершил ошибки. По правде говоря, мою руку вела чья-то гораздо более твердая рука.
- Но, судя по вашим словам, вам нравилась такая работа.
- Я был хорошим ювелиром и любил делать то, что умею и умею неплохо. Я был счастлив. Мужчина должен знать, на что он годится, как, впрочем, и женщина. Даже теперь, когда на душе неспокойно или у меня возникают трудности, требующие размышлений, я иду в свою мастерскую и пробую на чем-нибудь руку. Кроме того, - он улыбнулся, - это позволяет постоянно держать себя в форме. Император высоко вознес меня, но в моей стране никогда не знаешь, когда вдруг лишишься благосклонности и тебе придется начинать все сначала.
- Судя по вашим словам, Россия - весьма опасное место, - нерешительно сказала Флер.
- Но не для вас. Вот когда приедете…
- Когда я приеду?
- Разумеется приедете! И вы, и ваш отец, и тетушка с дядей, вы все должны приехать. Вы были так добры ко мне, а русские - весьма гостеприимный народ. Вы должны приехать и остановиться у меня, в моем петербургском доме. Особенно вы, мадемуазель Флер. Мне так хочется познакомить вас с Софи.
- Не думаю, что это зависит от меня, - возразила Флер.
- Но вы-то сами хотите?
- Конечно, очень.
Полоцкий кивнул так, словно все уже было решено. - В таком случае вы приедете. Вам понравится Россия. Это - прекрасная и романтическая страна. - Он не спускал глаз с Флер, пытаясь прочитать ее мысли. - И вы понравитесь России. Мы обожаем англичан, но они иногда грубы и высокомерны, а нам это не нравится. Нам нравится смеяться, танцевать, играть в глупые игры. А когда мы влюбляемся - ах! - Положив руку на сердце, он закатил глаза. Флер засмеялась. - Да, думаю, нужно найти вам русского мужа. Больше никто не подойдет. Страстного русского мужчину, который будет вас обожать, покупать дорогие сапфиры и петь для вас песни.
- Откуда вы знаете, что он будет петь мне песни? - спросила Флер, получая громадное удовольствие от его чепухи.
- Все русские, если они влюблены, поют. Так я завоевал Софи. Я спел ей песенку о девушке, которая отказала своему возлюбленному. Огорченный, он поехал на войну, и его там убили. Девушка эта так страдала, что вся высохла и потом умерла. Прекрасная песня, Софи, прослушав ее, прослезилась, и влюбилась в меня. Хотите, я вам ее спою?
- Прошу вас!
Полоцкий запел. У него был превосходный для такого невысокого крепыша, как он, бас. Поглядывая на нее искоса, он выводил трагические музыкальные фразы еще более трагически, а Флер при этом от души смеялась. Полоцкий ничего не замечал вокруг - ни стоявших торчком от удивления и неодобрения ушей кучера, ни осуждающих взглядов пассажиров встречных экипажей. А Флер получала от всего этого огромное удовольствие.
Последняя душераздирающая нота стихла. Повернувшись к Флер, Полоцкий сурово сказал:
- Это очень печальная песня. Почему же она вызывает у вас смех, мадемуазель?
Вдруг они почувствовали за спиной шумное движение, и с их коляской поравнялся, сидя верхом на лошади, Тедди Скотт. По его виду можно было легко догадаться, что он рассержен и чем-то недоволен.
- Что, черт подери, здесь происходит, Флер? - крикнул он, резко осадив лошадь, которая от неожиданности завертела головой. - Все на вас смотрят, как не стыдно!
- Привет, Тедди! - поздоровалась Флер. Бросив на него взгляд, она почувствовала легкое раздражение. Для чего ему вмешиваться именно в тот момент, когда она развлекается? К тому же еще и разглагольствовать о приличном поведении и женской сдержанности. Однако он был друг детства, и она решила выбрать нейтральный тон.
- Не ожидала встретить тебя здесь. Вот уж удивил меня.
- Удивил? Да это вы удивили весь Гайд-парк! - Он резко повернулся к Полоцкому. - Неужели, сэр, вы не понимаете, что делаете мисс Гамильтон виновницей этого возмутительного шума?
- Нет, не понимаю, - вежливо ответил Полоцкий. - Просто я пел. Разве англичане не поют?
- Поют, но не в общественном месте. Черт подери, разве вы не замечаете, что все уставились на вас? Неужели вы хотите выставить Флер на посмешище?
- Мистер Скотт, - резко начала Флер, - вы переходите границы!
- Разве вам безразлично, что скажут о вас люди? - набросился он на нее.
- Абсолютно. Я развлекалась.
- Устраивая этот спектакль?
- Теперь вы сами поднимаете отвратительный шум. Немедленно понизьте голос и прекратите меня отчитывать!
- Нет, черт подери, Флер…
- Я не стану ссориться с вами на глазах у публики, словно у вас есть на меня права!
- Любой человек, которому ты дорога…
- К тому же вы были ужасно грубы с моим гостем! Немедленно извинитесь перед мистером Полоцким.
- Нет, ни за что, будь я проклят!
- Как вы смеете!
- Мир, мир, дети мои. Я слишком стар, чтобы стать причиной перепалки. Мне кажется у мистера Скотта есть другая причина для гнева, кроме моего пения. Я не прав? - Он бросил на Тедди проницательный взгляд. - Ему хотелось быть рядом с вами в этой карете, мадемуазель. Но в седле я представляю собой уморительную фигуру, поэтому, сэр, не могу предложить вам обмен!
Лицо Скотта скривилось в такой гримасе, что у Флер не оставалось сомнений в правоте Полоцкого. Охвативший ее гнев тут же пропал. Стараясь не рассмеяться, чтобы еще больше не затронуть растревоженных чувств Тедди, она с серьезным видом сказала:
- Что вы здесь делаете, мистер Скотт? Разве вы не должны быть в Вулвиче?
- Мне удалось получить увольнительную на несколько часов, поэтому я приехал, чтобы покататься с тобой верхом. Ты сама обещала, что составишь мне компанию после обеда, - упрекнул он ее. - А на Ганновер-сквер мне сообщили, что ты отправилась кататься в карете. Я помчался вдогонку, но не предполагал, что застану тебя с этим… этим человеком, который устроил здесь такой… такой… черт подери!
Видя на лице Полоцкого лишь забавное удивление и нежелание раскаиваться, Тедди никак не мог дать волю своему гневу. Уши у него покраснели, и он, повернув голову, уставился куда-то впереди себя, прямо между ушами своей лошади, которая бесцельно переминалась с ноги на ногу перед коляской. Он пытался дышать поглубже, чтобы справиться со своими чувствами и яростной ревностью. Флер просто не принимает условностей, - пытался переубедить себя он, - в этом вся загвоздка. Конечно, приятно быть в хорошем, приподнятом настроении, но она не отдает себе отчета в том, как посмотрят на ее поведение со стороны. Ну, а что касается предпочтения, отдаваемого ею какой-то залетной птице, типа этого русского купца, то…
Полоцкий отлично понимал, как трудно быть молодым, да еще влюбленным, поэтому покорно сказал: