- И здесь тоже нет, - усмехнулся он. Оливия невольно сжала кулаки.
- А если я погибну - что тогда? Ведь у меня - тайна клада, не забывайте.
Роберт едва заметно улыбнулся и, склонившись к ней, прошептал:
- Тогда всю оставшуюся жизнь я буду вспоминать о своей ужасной ошибке.
- Видел кого-нибудь? - спросил Роберт у брата, когда Рейф, объехав свои тылы, снова догнал их. Прошла уже почти неделя, а у Рейфа были те же подозрения, что и у Роберта: им казалось, что кто-то преследовал их.
Рейфел отрицательно покачал головой.
- Уверен, что за нами кто-то едет, но обнаружить никого не удалось. Придется выставить в арьергарде караул и все время быть начеку.
Какое-то время они ехали молча.
- А почему бы тебе просто не извиниться перед ней? - неожиданно спросил Рейф.
- Извиниться? За что? - пробурчал Роберт.
- За то, что не сказал ей о порохе, о моих людях и о нашем задании.
Роберт в упор посмотрел на брата.
- Почему я должен извиняться? Рейф рассмеялся.
- Да потому, что тебе этого хочется. О, только не надо на меня так смотреть! Ты целую неделю только и делал, что пялился на нее. Просто не сводил глаз. Думаешь, я не заметил, как ты страдаешь, когда она уходит к себе в палатку… одна? Так почему бы тебе просто не поговорить с ней?
Роберт промолчал. Чуть впереди, рядом с одним из людей Рейфа, ехала Оливия; они беседовали на испанском, и повстанец рассказывал своей собеседнице об окружавших их пейзажах и достопримечательностях. Чтобы все могли проехаться рядом с Оливией, мужчины поочередно сменяли друг друга - в том числе и Рейф с Акилесом. Только Роберт не принимал участия в этом своеобразном почетном эскорте; он никак не мог решиться преодолеть пропасть, разверзшуюся между ними после ночного происшествия в гостинице, - преодолеть ее ему не позволяла гордость.
- Просто не верится, что ты так быстро забыл о ее причастности к смерти Орландо, - проговорил наконец Роберт.
Рейф покачал головой.
- Она не имеет к этому никакого отношения.
- Откуда ты знаешь? - Роберт бросил взгляд на Оливию. - Она многое скрывает. Почему ты думаешь, что именно в этом случае она не лжет?
- Потому что у нее кольцо Ландо.
Роберт молча пожал плечами. Рейф с притворным удивлением воскликнул:
- И это тебя Веллингтон считает одним из лучших своих офицеров?! Что ж, теперь я понимаю, почему вы так долго не можете одолеть французов!
Роберт нахмурился.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Подумай хорошенько. Если бы мисс Саттон состояла в заговоре с Брэдстоуном, стала бы она тратить время на то, чтобы снять с пальца убитого не имеющее никакой ценности кольцо? Ты прекрасно знаешь, что эти кольца ничего не стоят, - ты ведь сам дал их нам.
Рейф сплюнул в сердцах.
- Есть только одно-единственное объяснение, - продолжал Рейф. - Ландо сам отдал ей кольцо перед смертью. И еще: откуда Оливия знает о Хоббе? Ты ведь, кажется, говорил мне, что она и в Лондоне спрашивала о человеке по имени Хоббе. Кроме того, не забывай: ты сам дал нам с братом эти кольца. Что ты при этом сказал, помнишь?
Конечно, он помнил. Когда он уходил на войну, его младшие братья были очень огорчены, особенно Ландо, который повсюду бегал за ним с того самого дня, как научился ходить. Поэтому Роберт оставил им на память по кольцу и сказал: если кому-нибудь из них потребуется его помощь, пусть пошлет ему это кольцо в качестве опознавательного знака.
Ландо так и поступил - послал свой предсмертный призыв с избранным им самим гонцом, Оливией Саттон. Но Роберт не сказал Рейфу о том, что и сам ночью в гостинице пришел к такому же выводу - даже еще более поразительному, настолько поразительному, что не хотел признаваться в этом никому, в том числе и самому себе.
Рейфел тем временем продолжал:
- Разве тебе не ясно, что Ландо не дал бы ей свое кольцо, если бы она не доказала каким-нибудь образом свою порядочность? Очевидно, он не считал ее виновной. Значит, и ты не должен.
Роберт пожал плечами.
- В данный момент это не имеет никакого значения. Ей нет до меня никакого дела, и я тоже не представляю, что с ней делать.
Рейф расхохотался.
- А по-моему, ты отлично знаешь, что с ней делать. И я даже уверен, что ты уже сделал это.
С этими словами он пришпорил коня и поскакал вперед, оставив Роберта наедине с его терзаниями.
Чем ближе подъезжали они к испанской границе, тем больше Роберт отдалялся от Оливии. Он все время скакал то в арьергарде, то в авангарде - следил, чтобы не угодить в западню на какой-нибудь из узких тропинок, соединяющих Португалию с Испанией.
Ах, как жаль, что он с самого начала не был откровенен с ней, а она - с ним!
Хотя Роберт всячески старался избегать Оливию, отряд Рейфа ни на секунду не оставлял ее без внимания. Все поочередно ехали рядом с ней и рассказывали о своих семьях, о своих заботах и о том, что мечтают об освобождении Испании.
Один из повстанцев - его звали Пако - принес ей в это утро букет цветов; он нарвал их на обочине дороги. А старый ворчун Гаспар, проезжавший в этот момент мимо, рассмеялся и показал Оливии небольшой рисунок - портрет своей жены. Она попросила рассказать о ней поподробнее и узнала о ее героическом поступке - эта женщина отказалась снабдить провизией французский конный отряд, за что и была зарублена французами.
Аламар же вручил Оливии весьма странный подарок - во всяком случае, она надеялась, что он ей не понадобится. Порывшись в своей седельной сумке, помощник Рейфа передал ей небольшой бумажный пакетик, сказав, чтобы она воспользовалась его содержимым в том случае, если их захватят в плен и уже не останется никакой надежды на то, что ее минует проклятие "Королевского выкупа". Он пояснил, что в пакетике порошок, который позволит ей умереть быстро и безболезненно и избежать пыток, которым ее неминуемо подвергли бы враги.
Сказав это, Аламар ускакал вперед, оставив Оливию в полной растерянности. Она сунула порошок в саквояж и постаралась не думать о том, что за ними следят (мужчины постоянно об этом говорили).
- Дайте ему время, моя королева, - сказал Рейф, снова подъезжая к ней.
Оливия невольно вздрогнула.
- Что вы сказали? - Она с удивлением посмотрела на Рейфела. - Кому дать время?
- Моему брату. - Он кивнул в сторону ехавшего сейчас во главе отряда Роберта. - Дайте ему время. Он в конце концов разберется со своими чувствами.
Оливия улыбнулась.
- Колин говорил мне почти то же самое. Только я не понимаю, что вы хотите этим сказать. Для вашего брата я просто обуза, от которой он с радостью избавится, когда мы доберемся до Испании.
Рейф расхохотался так громко, что даже Роберт обернулся.
- Вы просто созданы друг для друга, - сказал Рейфел.
- Да ничего подобного! - заявила Оливия, хотя в сердце у нее затеплилась надежда. - Ваш брат - бесчестный, лживый, двуличный.
- Нет-нет, влюбленный, - с улыбкой возразил Рейф. - И он сам не знает, как в этом признаться. Но подождите еще немного - и все уладится.
Рейф пришпорил коня и опять ускакал вперед.
"Что он такое сказал? - думала Оливия. - Неужели Роберт любит меня?" Сердце ее радостно забилось, однако она сказала себе: "Нет, этого не может быть. Мы совершенно не понимаем друг друга". Но разве могла она забыть сцену в гостинице и его глаза? Ей тогда казалось: достаточно одного-единственного поцелуя - и пропасть, разделяющая их, вмиг исчезнет.
А может, ему нужно вовсе не время? Может, его просто нужно легонько подстегнуть? При этой мысли она улыбнулась.
Они то и дело проезжали мимо сонных деревушек - казалось, их совершенно не затронули военные невзгоды. А около полудня путники въехали в какой-то довольно шумный город; здесь повсюду шла бойкая торговля, поэтому люди Рейфа тотчас разбрелись по городу. И Оливия - невзирая на мрачные взгляды Роберта и его настойчивое предупреждение "ни с кем не разговаривать" - тоже решила пройтись по торговым рядам.
Роберт, почти сразу потерявший ее из виду, ужасно нервничал: он прекрасно понимал, чем может для Оливии закончиться такая прогулка. Приподнявшись на стременах, он оглядывал торговые ряды, но в этом море темных голов рыжих локонов Оливии нигде не было видно.
Майор решил, что по прибытии в Бадахос передаст Оливию под опеку Веллингтона. Она явно не желала оставаться под его защитой. Что ж, пусть в таком случае главнокомандующий сам о ней заботится, а ему, Роберту, и без нее забот хватает.
И все же разговор с Рейфом никак не выходил у него из головы.
Ведь ее к нему послал Орландо, а он был так слеп, что не увидел этого. А теперь, когда он наконец-то прозрел, уже, наверное, поздно что-либо менять.
Он едва удостоил ее взгляда; она была в широкой юбке из грубой ткани и в белой блузке, а волосы были скрыты под ярко-голубой шалью.
Женщина подошла к нему поближе и чуть приподняла юбку, демонстрируя изящные загорелые ножки.
- Может быть, желаете провести время? - продолжала она. - Я могла бы вам составить компанию.
Роберт покачал головой. Вероятно, она надеялась заработать несколько монет - к этому вынуждали здешних женщин превратности войны. Повернувшись в седле, он снова осмотрел торговые ряды, но Оливии нигде не было видно.
Майор еще больше помрачнел. Черт бы ее побрал! Всю последнюю неделю он почти не спал, так как чутье подсказывало ему: кто-то преследует их и постоянно следит за ними. Да и Рейф не сомневался в том, что за ними наблюдают, хотя обнаружить неведомого врага им никак не удавалось.
А Оливия… Черт побери, присматривать за ней становилось все труднее - ведь она упорно не желала находиться под его опекой.