13
Все церкви были заполнены народом, возносившим молитвы за царя. Петр Великий умирал: он отчаянно боролся со смертью в своем дворце, силясь изгнать смертельный холод, цепко державший его в объятиях. В сознание он уже не приходил, и Екатерина изнывала в тревожном ожидании.
- Только бы он не успел назначить наследника!
Запершись с Меншиковым, она просчитывала, какие полки выступят на ее стороне.
- На всякий случай выдай им водки и удвой жалованье от моего имени, Александр.
Меншиков, посеревший от страха, безмолвно поклонился. Кто одержит верх? Так ли плох был царь, как утверждали?
Максимильена, сидя с детьми, ждала, когда позовет ее Петр. Каждый час к ней приходил с вестями Ромодановский. Она думала не о себе и не о своем будущем, а только о судьбе Флориса и Адриана. Пыталась вспомнить забытые уже молитвы, чтобы спасти любимого. Флорис с Адрианом не шумели, сознавая, что происходят очень важные события - это случилось в их жизни впервые. Поэтому и сами они никогда еще не были столь благонравными. Об их вчерашних похождениях никто не вспоминал, а они боялись задавать вопросы.
Вновь появился заплаканный князь:
- Максимильена, доктора сказали, что царь безнадежен. Вам надо приготовиться к бегству.
К бегству? Во взгляде Максимильены выразилось изумление - она явно ничего не способна была понять, и Ромодановскому пришлось слегка встряхнуть ее.
- Максимильена, императрица жаждет мести. Умоляю вас, выслушайте меня. Вернитесь же на землю!
- О, князь, я никуда не поеду. Вдруг он придет в себя? Я должна быть рядом. Сейчас при нем сановники. Но я хочу быть здесь, если он позовет меня.
И на лице Максимильены появилось хорошо знакомое Ромодановскому упрямое выражение.
- Да, я знаю, что вас не переубедить. Но позвольте мне по крайней мере распорядиться, чтобы собрали ваши вещи.
Максимильена равнодушно кивнула. Князь позвал Ли Кана, Федора и Грегуара:
- Пусть детей оденут, а женщины уложат вещи… их должно быть как можно меньше! Надо взять провизию и спрятать золото с драгоценностями. Дверь охраняйте. Никого не впускать, кроме меня!
- Что происходит, Верный Князь? - спросил Ли Кан.
- Царь умирает. Графине, а главное, малышу, угрожает месть императрицы, - промолвил он в ответ, обливаясь слезами.
Федор поклонился и решительно заявил:
- Ты можешь рассчитывать на нас, князь.
- Мы будем защищать ее до последнего вздоха, - добавил Грегуар.
Ромодановский, пристально посмотрев в глаза каждому из троих, произнес:
- Да, я верю вам, храбрецы!
И он бросился бегом к императорскому дворцу, к спальне, где все еще боролся за жизнь Петр. Часы шли за часами, невыносимо тянулось тревожное ожидание, и вот царь открыл наконец глаза; увидев склонившегося над ним верного Ромодановского, он прошептал:
- Максимильена… Флорис…
- Я немедленно пошлю за ними, государь!
- Нет… нет… времени не осталось. Слушай, - с этими словами царь схватил князя за отворот камзола, притянув его к себе, чтобы никто не мог подслушать, - я хочу, чтобы Флорис царствовал после меня… сейчас я подпишу указ, прикажи принести бумагу…
Ромодановский сделал знак одному из слуг, и он принес бумагу, перо и чернильницу. Силы Петра таяли, но в глазах по-прежнему угадывалась мощная воля.
- Слушай же, слушай, у меня мало времени… сокровище для Флориса… зарыто в Дубино, в оранжерее… возле кадок с апельсинами… под статуей Дианы… лук нужно повернуть к югу, тогда постамент повернется, и откроется лестница…
Царь задыхался, и шепот его уже больше походил на хрип:
- Там сокровище… ты сам решишь, когда… в этом подземелье… потайной ход… к Петергофу…
Предсмертный пот выступил на бледном лбу Петра, черты лица заострились, вокруг глаз появились черные круги.
- Скажи Максимильене… пусть простит… цыганка знала… про меня и про сына… бумагу, скорее бумагу.
Князь знаком подозвал графа Толстого и графа Шереметева, дабы те поддержали царя и выслушали его последнюю волю. Петр уже сипел; смерти он не боялся - с ней он встречался лицом к лицу на полях сражений. Он вновь видел Полтаву, схватку с Карлом XII, видел Баку, отчетливее всего Баку… черный цветок… дуэль с султаном Удемиком… Флориса… Максимильену… первую свою встречу с ней… Все проносилось перед ним с бешеной скоростью: Максимильена в Версале… на улице Кенкампуа… затем убитый царевич… и императрица, которую он не успел покарать. Петр попытался заговорить, отдать распоряжения, но из горла его вырывался только хрип. Ромодановский сунул ему перо между пальцев; царь дышал с трудом, но все же вывел своим крупным детским почерком: "Отдать все Ф…"
Перо выпало у него из рук. Присутствующие переглянулись. Какое имя хотел написать царь? Ромодановский сотрясался от рыданий.
- Говорите же, государь, назовите имя того, кому отдаете трон.
Петр смотрел на князя, но уже ничего не видел. На губах его блуждала улыбка - ему вновь привиделся Флорис, на балюстраде, среди цветов. Он подмигнул сыну, и все пропало - темнота навалилась на него. Бояре опустились на колени: "Царь умер, не назначив преемника". Ромодановский в последний раз взглянул на своего императора, своего друга, и закрыл ему глаза. Говорить никто не решался, но в царских покоях уже раздались причитания. Внезапно в спальню вошла в сопровождении Меншикова Екатерина, предупрежденная одним из своих шпионов. На лице ее была написана притворная скорбь. На улицах пьяные солдаты, карманы которых были набиты золотыми монетами, вопили во все горло:
- Да здравствует наша царица, пусть правит нами, ее желаем!
Сановники содрогнулись. Ни в одном королевстве мира жена не наследовала мужу. Кто-то осмелился назвать имя царевны Елизаветы, дочери Екатерины и Петра, однако императрица только усмехнулась в ответ:
- Посчитайте, сколько полков стоит за меня. Если надо, они вас всех перережут.
Бояре смолчали, стыдясь собственной трусости. Лишь один посмел встать и напомнить о сыне Петра от француженки. По знаку Екатерины боярина схватили и обезглавили на месте. Остальные, устрашенные этой расправой, тут же избрали Екатерину на царство: императрица, разыграв, как по нотам, свой спектакль, одержала полную победу. Царица наследовала Петру под именем Екатерины I; первым министром при ней стал ее любовник Меншиков.
Максимильена, оставаясь в своих покоях, еще ничего не знала - она стояла в ожидании у окна, смертельно бледная, без слез, и смотрела невидящими глазами на падающий снег. Элиза с Мартиной одели детей и зашили себе в платье все золотые украшения, которые сумели найти. Федор Тартаковский увлек в угол Ли Кана и Грегуара:
- Одному из вас надо ехать к гетману Саратову, чтобы предупредить о том, какая опасность грозит нашему маленькому господину.
Грегуар спросил удивленно, но, как всегда, очень вежливо:
- Отчего вы не хотите сделать это сами, Федор? Вы знаете дорогу, а это неблизкий и опасный путь. Придется пересечь всю Россию, вы же переносите холода лучше нас.
- Не могу. Я поклялся, что никогда не покину крестника гетмана и буду защищать его, пока жив. Я должен остаться здесь. Пусть едет один из вас.
- Тогда поеду я, - заявил Ли Кап.
- А почему не я? - спросил уязвленный Грегуар. - Вы считаете, что я не справлюсь с этим, Ли Кан?
- Почтенная Осмотрительность, ты не сможешь пробраться к гетману. Тебя схватят, ты не скроешь свой акцент. А меня примут не за китайца, а за татарина или за монгола. Кроме того, я молод и ловок, - добавил Ли Кан с широкой улыбкой, - и я умею лгать.
Грегуар что-то недовольно проворчал - он никак не желал смириться с прозвищем Почтенная Осмотрительность.
- Не обижайся, Почтенная Осмотрительность, - продолжал невозмутимый Ли Кан, - мы все очень дорожим твоим опытом, поэтому ты понадобишься Улыбке Лета и Майскому Цветку.
Грегуар заметно воспрял духом.
- Конечно, я понадоблюсь госпоже графине.
Федор повернулся к Ли Кану:
- Поговорили - и будет! Решено - едешь ты, Ли Кан. Постарайся незаметно выбраться из дворца. Не знаю, как это сделать, но ты что-нибудь придумаешь.
- Это мое дело, - с улыбкой подтвердил Ли Кан, - не беспокойся, Острый Клинок, я выберусь, но что дальше?
Федор взглянул на Ли Кана оценивающе. Да, именно этот чертов китаец с раскосыми умными глазами… пожалуй, только ему под силу справиться с таким делом.
- Выйдешь из Петербурга через южные ворота и зайдешь в крайний кабак с правой стороны дороги. Называется он "Серебряная шпага". Там спросишь Марину-Хромушу, хозяйку заведения, и скажешь ей пароль - "Украина и Романов". Хромуша даст тебе лошадь и еды на первые несколько дней. Из Царского Села поскачешь к Великому Новгороду и Твери, Москву объезжай стороной. Затем направишься в Тулу, оттуда в Курск, а там уже будет Киев. Когда окажешься на Украине, можешь уже ничего не бояться. Спросишь, где лагерь гетмана Саратова. Тебе достаточно будет произнести "Украина и Романов" - он поймет, что малыш в опасности. Гетман сам решит, что делать. В каждом городе заезжай в крайний кабак с правой стороны - там тебя будет ждать свежая лошадь, только не забудь сказать хозяину пароль. Ты все запомнил, Ли Кан?
- Я ничего не упустил, Острый Клинок. Суди сам: южные ворота, Марина-Хромуша, Царское Село, Новгород, Тверь, затем Тула в объезд Москвы, наконец, Киев. Я спрашиваю, где гетман, и говорю ему "Украина и Романов". Что скажешь? - с горделивой улыбкой произнес китаец.
- Ну, поезжай! В дороге не останавливайся, не спи, скачи во весь опор и обязательно найди гетмана, Ли Кан.
Ли Кан засмеялся и сказал:
- До скорой встречи, друзья.