И Петр обрушил на Амедея град ужасающих ударов. Граф, устрашенный ростом и силой соперника, бросился бежать, но царь схватил его за руку, и Амедей выронил шпагу. Он наклонился, чтобы поднять ее, и в этот момент из его карманов посыпались драгоценности Максимильены. Нищие с воем бросились к нежданной добыче, а Петр с изумлением узнал драгоценности своей возлюбленной. Он понял, с кем имеет дело, и, подчиняясь великодушному порыву, поспешил на помощь Амедею. Но Петр опоздал. Подлый граф де Горн, вместо того чтобы защищать друга, вонзил в него кинжал, пинками отогнал нищих и скрылся с драгоценностями. Царь не верил своим глазам: знатный вельможа, состоявший в родстве с коронованными особами, оказался низким предателем и убийцей!
- Да, царь, - произнес Картуш, - ты видишь, благородные сеньоры становятся преступниками, а бандиты - сеньорами.
Петр опустился на колени перед Амедеем, чтобы посмотреть, можно ли его спасти. Убедившись, что тот мертв, он взглянул на Картуша и сказал:
- Прошу тебя, сохрани это в тайне, я не хочу, чтобы графиня де Вильнев-Карамей знала.
Затем он поднялся, пробормотав еле слышно:
- Страшен суд Господень!
Это была истинная правда, поскольку через несколько месяцев преступного графа де Горна, невзирая на его знатность, колесовали на Гревской площади по распоряжению регента.
Максимильена тем временем безуспешно пыталась выбраться из толпы. Платье ее разорвали, волосы ее разметались по плечам, банты волочились по земле. Она задыхалась, изнемогая от усталости и страшась упасть. Внезапно чьи-то сильные руки схватили ее - это были подручные Картуша в окружении дюжины крепких парней, раздававших тумаки направо и налево. Максимильена, не зная, что это явились ее спасители, в ужасе закричала. Тогда правая рука Картуша, Франсуа Леру, оглушил графиню сильным ударом кулака и взвалил себе на плечо. Пробившись сквозь толпу, он передал Максимильену в объятия Петра.
- О, она умерла! - воскликнул царь, побледнев.
- Да нет, сир, она просто в обмороке!
Тогда Петр, прижав любимую к сердцу, поспешил уйти с улицы Урс в сопровождении бандитов и разбойников. Драка уже начинала стихать. На мостовой валялись раненые и убитые, безудержно рыдал какой-то ребенок, а встречные молча расступались перед великаном. Внезапно один сорванец, повисший на фонарном столбе, заорал:
- Да говорят же вам, это царь!
Ошеломленные парижане глядели на русского императора.
- Точно, это он!
- Черт побери, конечно!
И переменчивая толпа грянула, как один человек:
- Да здравствует царь! Да здравствует император!
Грегуар, который переждал драку, забившись в угол, присоединился к кортежу провожавших царя и кричал громче всех. В конце улицы Картуш свистнул в свисток, и тут же появилась карета.
- Бери мою карету, царь.
Петр нежно положил на сиденье Максимильену и повернулся к Картушу.
- Едем в Россию, - сказал он. - Я тебя сделаю князем и генералом!
- Спасибо, царь, но мое королевство в Париже, и я хочу, чтобы меня повесили именно здесь.
Царь, с грустью взглянув на него, протянул Картушу руку:
- Тогда прощай, друг, и да хранит тебя дьявол.
- Прощай, царь, - ответил Картуш, а товарищи его поклонились.
В карете Максимильена открыла глаза. Петр, склонившись над ней, прошептал:
- Как же ты напугала меня, любовь моя!
Она бросилась ему в объятия.
6
Официальный визит царя Московии длился три месяца. Празднества сменяли друг друга, и Максимильена жила, как в вихре. Влюбленным удавалось иногда увидеться наедине, но это случалось все реже и реже, поскольку Петр с головой погрузился в работу. Он желал подписать договор с Францией, но Филипп Орлеанский медлил, отчего царь приходил в бешенство.
Максимильена посетила Филиппа Орлеанского и спросила, нет ли известий о муже. Филипп, получивший детальный отчет о трагедии на улице Кенкампуа от своей полиции, ответил со свойственным ему тактом, что Амедей исчез, и Максимильена подумала, что граф просто скрывается от кредиторов. Однажды она получила толстый пакет, где находились бумаги, удостоверяющие право собственности на дворец Силлери, с лаконичной припиской "от Картуша".
Петр хотел подарить Максимильене драгоценности, чтобы заменить украденное, но она сказала с обезоруживающей улыбкой:
- Лучше подари мне себя. Теперь я вижу тебя только в толпе народа.
Петр возразил:
- Любовь моя, виной тому не я, а мой долг царя.
И Максимильена вскоре получила колье с бриллиантами, самый крупный из которых имел форму сердца. К драгоценностям была приложена записка: "Прими этот дар. Вручаю тебе сердце Пьера Михайлова".
Однажды Петр решил отправиться в Сен-Сир, чтобы нанести визит мадам де Ментенон.
- Мне будет любопытно взглянуть на старую фею, которая околдовала великого короля, - сказал он Максимильене.
- Ты так восхищаешься Людовиком XIV?
- Он мой учитель. В Санкт-Петербурге ты увидишь дворец, который я приказал выстроить по образцу Версаля.
Максимильена вздрогнула. Очевидно, Петр считал ее отъезд в Россию делом совершенно решенным, хотя с ней он об этом ни разу не говорил. Порой Максимильена спрашивала себя, не исчезнет ли он так, как и появился, - с дуновением северного ветра…
В Сен-Сире царь вошел в спальню мадам де Ментенон вместе с Максимильеной. Старая маркиза уже почти не вставала, и Петр без всяких церемоний сел на край ее постели - к великому изумлению Максимильены и всех присутствующих.
- Какой болезнью вы страдаете, мадам?
- Сир, это просто старость, а еще тяжесть пережитого… Кто эта молодая женщина? - спросила маркиза, указывая на Максимильену.
- Графиня де Вильнев-Карамей…
- Она очень красива, - произнесла старая маркиза, глядя прямо в глаза Петру, - и достойна царя, как я была достойна короля…
С этими словами старая дама откинулась на подушки.
Визиты следовали один за другим. Опера, мануфактурные цеха, Марли, Сен-Клу - дворец принцессы Палатинской, которая, отведя Максимильену в сторону, доверительно сказала ей:
- Малышка, держите с этим великаном ухо востро и ни в чем ему не уступайте, иначе погибнете.
Максимильена улыбнулась доброй принцессе и поцеловала ей руку.
Наконец, за два дня до отъезда, Петр решил посетить Версаль, опустевший после смерти Людовика XIV. В честь царя во дворце устроили иллюминацию, а в Зеркальной галерее сервировали роскошный ужин. В ту ночь дворец ожил - казалось, среди гостей бродила тень великого монарха. После ужина царь с придворными спустился в сад, и тут внезапно разразилась страшная гроза. Все бросились искать убежище, и Максимильена потеряла Петра в толпе. Гремел гром, вспыхивали молнии, на замок обрушился подлинный потоп. Петр метался в поисках Максимильены, но, не найдя ее, укрылся в одном из гротов сада Аполлона.
По гравию зашелестели чьи-то шаги, и царь увидел, что к гроту приближается маркиза де Фондодеж.
- Идите сюда! Под скалой сухо! - крикнул ей Петр.
- О, ваше величество, смею ли я стоять рядом с вами?
Царь терпеть не мог кокеток, но уж очень соблазнительно выглядела молодая маркиза. Она была чертовски привлекательна, и Петр сказал себе, что маленькая любовная интрижка не помешает его любви к Максимильене, которой и знать об этом незачем. Гром продолжал греметь, а изящная маркиза, угадав мысли Петра, подобралась к нему поближе и томно произнесла:
- Я совсем продрогла от этого дождя, сир, посмотрите, как бьется мое сердце!
С этими словами она прижала руку Петра к своей груди. Перед глазами царя вдруг возник укоризненный облик Максимильены, однако маркиза, не теряя времени, прижалась к нему всем телом. Он едва успел подумать: "В конце концов, я царь и имею право…"
Максимильена укрылась от ливня под деревьями напротив грота. Узнав своего возлюбленного, она хотела бежать к нему, но тут заметила графиню, проникшую в грот. Оцепенев от ужаса, она смотрела, как царь заключил графиню в объятия и стал страстно целовать. Не в силах вынести это, Максимильена, рыдая, побежала во дворец, и ее парчовое платье, зацепившись за куст, с треском порвалось.
В блеске молнии, более яркой, чем другие; Петр узнал Максимильену и понял, что она все видела.
- Максимильена, Максимильена! - отчаянно крикнул он.
Дерзкая Фондодеж попыталась удержать царя за рукав, говоря:
- Оставьте эту кривляку, сир, я отдаюсь вам!
- Дрянь! Я уверен, ты сделала это нарочно!
- Конечно, сир, я знала, что она нас видит… Но теперь мы одни, не упускайте же свой шанс!
Не слушая ее, царь бросился прочь из грота вслед за любимой.
"Я в самом деле неисправим, - говорил он себе, - мне отдала сердце прекраснейшая женщина в мире, а я уцепился за юбку маркизы, которая гроша ломаного не стоит!"
Максимильена бежала, не разбирая дороги и задыхаясь от негодования, Придворные, нашедшие убежище в кустах, смотрели на нее и на несущегося за ней царя, не смея вмешиваться.
- Максимильена! - кричал Петр. - Приказываю тебе остановиться!
Наконец она, уже совсем задохнувшись, достигла дверей и, заметив боковую лестницу, вихрем взлетела по ней. Максимильена знала Версаль, поскольку бывала здесь с отцом, но теперь, пребывая в смятении и оказавшись в темноте, не понимала, куда бежит. Петр кричал ей вслед:
- Остановись, Максимильена!