Реконструкция покоев валиде-султан во дворце Топкапы
Мать и бабушка убедили Ахмеда, что его новой избраннице, прежде чем быть осчастливленной вниманием и обществом молодого султана, необходимо как следует подготовиться: научиться грамоте, хорошим манерам, правилам поведения и жизни во дворце. Пылкий Ахмед, вздохнув, согласился подождать, отложив близкое знакомство с Махпейкер до времени, пока девушка закончит учебу в группе новеньких джарийе, привезенных с невольничьего рынка (именно в это время Махпейкер получила свое главное имя Кёсем, "Вождь стаи").
Обаятельная, открытая и добрая девушка сразу стала лидером среди новых товарок. Она прилежно училась (чтобы отвлечься от грустных мыслей о своей новой участи), хотя в голове девушки, на чью долю выпало столько испытаний, царил полный сумбур. Махпейкер не верила в то, что серьезно приглянулась султану: с момента своего переселения в гарем она больше не видела царственного юношу с горящими глазами, не знала, что Ахмед наблюдает за ней издалека и регулярно интересуется успехами своей возлюбленной. Махпейкер думала, что султан сразу же забыл о ее существовании, как только она была помещена в его гарем и смешалась с пестрой толпой других джарийе – веселых, беззаботных и очень красивых девушек.
Откуда брались рабыни в султанском гареме? Очень просто: восточные князья сами отправляли своих дочерей в османский гарем Топкапы в надежде, что те станут избранницами султана. Даже старинная колыбельная, которую напевали маленьким девочкам, пророчила: "…вот станешь ты женой султана, будешь усыпана бриллиантами…". Рабынь покупали в 5-6-летнем возрасте и воспитывали до полного физического развития. Девушек обучали танцам, музыке, игре на музыкальных инструментах, этикету, искусству доставлять наслаждение мужчине. Уже в подростковом возрасте девочку предварительно показывали великому визирю. Если у нее обнаруживались физические недостатки, плохие манеры или еще какие-нибудь дефекты, цена ее резко падала, а ее отец, соответственно, получал меньше денег, чем ожидал. Кстати, продавая дочь, ее родители подписывали документы, свидетельствующие о том, что они больше не имеют на нее никаких прав.
Самым красивым рабыням, которых султан мог выбрать в жены, приходилось очень тщательно учиться. Первым пунктом было обязательное принятие ислама, если, конечно, девушка была иной веры. Затем рабынь учили читать Коран, совершать молитвы вместе или по отдельности. Получив статус жены, они основывали благотворительные учреждения и строили мечети, как то предусматривали мусульманские традиции. Сохранившиеся письма султанских жен свидетельствуют об их образованности.
О рабынях хорошо заботились, но султан строго наказывал тех из них, кто отступал от установленных правил. Мэри Уонтли Монтегю в своих "Турецких письмах" рассказывала:
"…Провинившихся женщин подвергали физическим наказаниям. Обычно их секли розгами. Экзекуцию совершали евнухи по приказу наставниц. Если девушки и после наказания продолжали упорствовать в непослушании и становились неисправимыми и дерзкими, то, по указу султана, их отсылали в Старый дворец, а все лучшее у них отбирали. За более тяжелые преступления (применение ядов с целью устранения соперниц или колдовство) рабыню лишали жизни. Обычно, привязав руку к ноге, женщину клали в мешок и бросали в море".
К своему огорчению, Ахмед получал неутешительные сведения о своей возлюбленной: бабушка Софие, поджав губы, сокрушалась о том, как глупа, ленива и неряшлива Махпейкер, как плохо ладит с новыми подругами, как отвратительно учится и совсем не стремится стать фавориткой падишаха. Все это, разумеется, было ложью: чем больше усилий прилагали мать и бабушка, чтобы очернить новенькую, тем больше Ахмед скучал по ней и все время торопил учителей. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, молодой султан посвятил себя любимому хобби (изготовлению роговых колец), которое хорошо описал историк Ноулз:
"…Каждого турецкого императора законы их религии обязывают повседневно употреблять и практиковать какое-либо ручное ремесло или занятие, и потому султан Магомет [Мехмед III] занимался изготовлением стрел, а этот его сын Ахмат [Ахмед I] делает роговые кольца, которые все турки носят на больших пальцах, чтобы было удобнее натягивать тетиву при стрельбе из лука. Обычай изготовлять такие роговые кольца этот султан ревностно соблюдает, предаваясь этому занятию каждое утро, сотворив молитву".
Пока Ахмед в задумчивости вытачивал превосходные роговые кольца у себя в мастерской, сама Махпейкер в это время тосковала: она очень скучала по Озлём (которую так больше и не пустили к приемной дочери), даже предприняла попытку побега (после того как поняла, что далеко не всем пришлась ко двору). Нарядившись кухонной служанкой, находчивая девушка попыталась смешаться с темной толпой дворцовых кухарок в хиджабах, отправляющихся на пятничный городской базар за провизией и мелочами – булавками, безделушками и лукумом для обитательниц гарема.
Гранд Базар (Grand Bazaar) и сегодня одна из главных туристических достопримечательностей Стамбула. Фото автора
Видимо, слишком ярко и отчаянно блестели прекрасные глазки Махпейкер сквозь прорезь никаба (в сравнении с тусклыми и безучастными глазами кухонных старух), что стражники задержали беглянку и отвели ее к начальнику безопасности гарема. А разгневанный дар-ус-саадет агасы приказал запереть девушку в одиночных покоях: такого громкого скандала (любимая невольница падишаха чуть-чуть не сбежала средь бела дня из дворца в тысячу стражей!) сохранить в тайне не удалось, и начальник сам едва не лишился головы…
За считанные часы новость стала достоянием всего многочисленного гарема: о побеге шептались юные джарийе в укромных углах общих покоев и учебных комнат, калфы разводили руками, евнухи неодобрительно цокали, а царственные мать и бабушка (валиде Хандан и Софийе) досадливо и беспокойно обсуждали дерзкую выходку неугодной девчонки и предчувствовали большой скандал.
Вечером в покои Хандан (где две стареющих подруги старались отвлечься от тревожных мыслей, слушая придворных музыкантов) влетел разгневанный султан (у вспыльчивого Ахмета от ярости перед глазами все плыло!), по дороге он отрывисто отчитывал сопровождающего его верховного евнуха:
– Ее обучение закончено давным-давно! Значит, все это время вы строили козни у меня за спиной! Приказываю немедленно перевести Махпейкер в отдельные, в ЛУЧШИЕ покои! Пусть прислуживают ей ВСЕ калфы! Сегодня вечером я хочу видеть ее у себя!
Мать и бабушка стояли безмолвно у пылающего камина в нарядных покоях валиде. Опустив глаза, они напряженно ждали, когда на их головы обрушится гнев подросшего, вышедшего из-под контроля сына и внука. Ахмед, глядя на интриганок, с потемневшим лицом по-прежнему обращался к верховному евнуху:
– Ясно, ага, что у великой валиде во дворце Топкапы душа истомилась, вот она со скуки и занимается непонятно чем! Очевидно, что она соскучилась по Старому дворцу, и я позволю ей сегодня же переехать! Пусть нынешним же вечером собирается и уезжает!
Великая валиде Софие, столько лет единолично правившая Османской империей, сникла и сразу стала выглядеть на свой реальный возраст: увядшая, усталая женщина стояла перед молодым султаном и мысленно уже видела себя в вечной ссылке и бесконечной однообразной скуке засиженного мухами Старого дворца. Валиде Хандан беспокойно, с мольбой вглядывалась в лицо сына, который продолжал отрывисто приказывать верховному евнуху:
– А матери передай, чтобы она перестала везде совать свой нос! А если не перестанет, то в Старом дворце полным-полно свободных комнат!
Султан еще раз гневно обвел глазами комнату и стремительно вышел. На лице Хандан блуждала странная улыбка, а Софие застыла как громом пораженная: она отчетливо поняла, что ее эпоха во дворце Топкапы закончилась.
Кёсем – фаворитка падишаха
Так юная Махпейкер-Кёсем стала фавориткой Ахмеда, заменив ему в этом качестве глупую, флегматичную красавицу Махфируз (которую отправили в Старый дворец вместе с Софие). Сын Махфируз, маленький, пухлощекий мальчик – шехзаде Осман – остался в Топкапы на попечение армии мамок и нянек.
Махпейкер взяла на себя заботу о мальчике: она часто навещала малыша, отправляла ему игрушки и сладости, брала его с собой, когда каталась в экипаже по звонким мощеным улочкам центра Константинополя…
В сообщениях венецианских послов указывается, что во время этих прогулок Осман развлекался тем, что бросал пригоршнями мелкие монетки в толпы зевак, которые сбегались посмотреть на юного принца. В такие минуты его мачеха Махпейкер предпочитала не показываться на глаза простолюдинам, оставаясь за занавеской. Послы также отмечали исключительную привязанность Ахмеда к Махпейкер, которая стала в политике влиятельным закулисным фактором. Дипломат Кристофоро Вольер свидетельствовал:
"Она может творить с султаном все, что пожелает, и полностью завладела его сердцем, и ей ни в чем нет отказа".
Венецианский посол Симон Контарини подробно описывал юную избранницу молодого Османского правителя: