"Теперь у меня нет никого, кроме няни и Меркурия, – сказала она себе. – А этот корабль уносит меня все дальше и дальше от них".
Титания почувствовала, как глаза ее наполнились слезами, и лишь поистине нечеловеческим усилием воли удержалась от того, чтобы не расплакаться.
"Я должна быть храброй, – сказала она себе. – Мне предстоит знакомство с новой страной, и я должна буду начать новую жизнь, невзирая на Софи, которая попытается помешать мне и не дать получить от этого удовольствие".
И тут она вспомнила, что добилась разрешения положить пятьсот фунтов на счет в одном из банков в Велидосе.
Она не сказала дяде всей правды о том, для чего ей понадобились эти деньги. Реальная же причина заключалась в том, что она хотела иметь возможность уехать из чужой страны и вернуться домой, если вдруг ей станет там невыносимо одиноко.
"Это всего лишь разумная предосторожность!" – сказала она себе, сознавая при этом, что обеспечивает себе путь к спасению.
Глава третья
Средиземное море встретило их безмятежной синевой и полным штилем.
Но, несмотря на это, герцогиня заявила, что предпочитает остаться в собственной каюте, а Софи поддержала мать, хотя Титания сочла несусветной глупостью с их стороны то, что они не пожелали хотя бы одним глазом взглянуть на окружающую красоту.
Вот вдали показалась Гибралтарская скала, за которой появилось северное побережье Африки, сменившееся, в свою очередь, видами острова Мальта, и наконец после многочисленных греческих островков в Эгейском море взорам путешественников предстало восточное побережье Греции.
Все эти виды приводили Титанию в неописуемый восторг.
Даже когда броненосец раскачивали штормовые волны в Бискайском заливе, она умудрялась не пропускать уроки с Дарием.
Они смеялись, когда книги соскальзывали со стола, и с удивлением обнаружили, что в такую погоду проще сидеть на полу, нежели в кресле.
Дарий был поражен тем, как быстро Титания усваивала основы языка Велидоса, и стоило ему один раз поправить ее, как она более уже не повторяла ту же ошибку.
Когда же он похвалил ее, она призналась:
– Честно говоря, я жульничаю, Дарий, поскольку действительно владею греческим и вижу, что буквально каждое второе слово в вашем языке имеет греческое происхождение.
– Пожалуй, его величество не поверит, когда я расскажу ему о том, что одна из гостей со стороны невесты может свободно говорить на нашем языке, – сказал Дарий.
– Таково было пожелание короля?
– Он полагает очень важным, чтобы леди Софи сумела овладеть родным языком своего супруга, но при этом, разумеется, он не подозревал о вашем присутствии на борту.
Титания подумала, что в любом случае не заинтересовала бы короля своей персоной.
Но вслух она произнесла:
– Надеюсь, что по прибытии мы произведем хорошее впечатление.
– Уверяю, вы можете быть спокойны на этот счет, – заявил Дарий.
Она улыбнулась ему, думая, что он ужасно мил и добр, но при этом девушка все время опасалась, что герцогиня узнает о том, что она берет у него уроки.
Титания ничуть не сомневалась: узнай тетка о том, что она часами просиживает одна в обществе молодого человека, она немедленно положила бы этому конец, но сейчас герцогиня чувствовала себя слишком слабой, чтобы беспокоиться о чем-либо еще, кроме собственного здоровья.
Софи пребывала в аналогичном состоянии, что давало Титании возможность целые дни проводить в обществе Дария.
После уроков они поднимались на палубу. Дарий позаимствовал у одного из моряков макинтош и укутывал ее им с головы до ног.
Все это было очень забавно, они часто смеялись, и Титания уже не так остро ощущала разлуку с Меркурием.
Однако же девушка опасалась, что все переменится, когда они окажутся в Средиземном море.
Обе фрейлины с трудом добрались до кают-компании. Они выглядели очень бледными и явно страдали от морской болезни.
– Как такое может быть, – поинтересовался у Титании государственный министр, – что вам нравится море и придает вам сил, а не валит с ног, как случилось с вашими родственницами?
– Тот образ жизни, что я вела, разительно отличался от их времяпрепровождения, – отозвалась Титания. – Я чуть ли не с колыбели привыкла путешествовать с мамой и папой. И потому у меня развился иммунитет к тем трудностям и проблемам, с которыми сталкиваются другие, когда покидают твердую и надежную английскую землю.
Ее слова заставили его рассмеяться, и по тому, как он стал поглядывать на нее, девушка заключила, что он восхищается ею. От этого она даже обрела некое ощущение счастья, чего не случалось с ней с тех самых пор, как она переселилась в особняк дяди.
Пока они шли вдоль северного побережья Африки, Титания продолжала брать уроки у Дария, и они постепенно стали все больше напоминать дружеские беседы, нежели унылую зубрежку грамматики и фонетики.
– Как вы думаете, – обратилась она однажды с вопросом к своему наставнику, – у нас будет возможность побывать в Греции? Мне бы очень хотелось вновь повидать те места, которые я полюбила настолько, что чувствую себя там как дома.
Дарий улыбнулся.
– Я рад, что вы испытываете подобные чувства, которые, несомненно, доставят удовольствие и королю.
– А он тут при чем?
– Я полагал, что вам известно о том, – ответил Дарий, – что мать короля – гречанка по происхождению.
– Мне об этом никто не говорил, но мне показалось, будто принц Фридрих ничуть не похож на грека.
– В его жилах нет ни капли греческой крови.
– В таком случае я ничего не понимаю, – растерялась Титания.
– На самом деле все объясняется довольно просто, – сказал Дарий. – Король Стелос, отец нынешнего короля, женился на греческой принцессе. Она была настоящей красавицей, и они были счастливы вместе, но, к большому несчастью, она скончалась, когда их сыну Алексиусу исполнилось всего три года.
Титания внимательно выслушала все, что сообщил ей Дарий, и сочла, что дядя обязательно должен был поделиться с ней и Софи этими сведениями еще до того, как они отправились в путешествие.
– Под давлением премьер-министра и кабинета, – продолжал Дарий, – король Стелос женился вновь, на сей раз – на германской принцессе, которая, насколько я могу судить по тем портретам, что я видел, особенной красотой не отличалась, зато оказалась особой властной и деспотичной, подобно многим тевтонам.
Только теперь Титания поняла, почему ей не понравился принц Фридрих и почему она решила, что он незаслуженно важничает.
Поскольку мать его была немкой, ей стало ясно, отчего он так любит хвастать своими успехами и обращается со всеми так, будто полагает их существами низшего порядка.
– Думаю, – продолжал тем временем Дарий, – что у нашего нынешнего короля было несчастливое детство, чем, очевидно, и объясняется тот факт, что он поступает по собственному разумению, не принимая во внимание мнение кабинета министров.
– Не сомневаюсь, что они настоятельно советуют ему чаще появляться на публике и произносить прочувствованные речи, – заметила Титания. – Членам королевской фамилии подобные вещи обычно нравятся, но я всегда думала, что они могут изрядно прискучить.
Дарий ничего не ответил, и спустя несколько мгновений она добавила:
– Но если народ нуждается в нем, властитель должен попытаться помочь ему.
Дарий коротко рассмеялся.
– А вот теперь вы говорите как истая англичанка, примеряя на себя роль матери по отношению к маленьким и бедным странам, подобным нашей, которые вы взяли под свою защиту. Кроме того, вы намерены приложить все усилия к тому, чтобы мы проявили себя с наилучшей стороны и добились успеха.
– Вот, значит, чем, по-вашему, обеспокоены все англичане?
– Мне уже приходилось иметь с ними дело, – отозвался Дарий, – и, как вам наверняка известно, лучше всего это получается у вашей королевы Виктории!
– Я слышала, ее называют европейской свахой, – заметила Титания. – Полагаю, что в некотором смысле, благодаря ее возрасту и влиянию, некоторые страны и впрямь воспринимают ее как мать-заступницу.
– Вы употребили очень правильное слово, – согласился Дарий, и они дружно рассмеялись.