- Прости, болезный, - произнес он, нанося ему удар, способный свалить быка; бедняга на какое-то время вновь потерял сознание. Успокоившись относительно непрошеного соглядатая, Федор вернулся к своим "воспитанникам".
- Это секретный прием одного великого венецианского фехтовальщика. Из чувства признательности он обучил ему царя, после того как тот в Амстердаме вытащил его из воды. Одно из преимуществ этого приема заключается в том, что вы можете использовать его как со шпагой в руках, так и во время дуэли на дагах - кинжалах с короткими клинками, а также сражаясь левой рукой.
- Это утерянное искусство, - удивился Адриан.
- Да, но для вас, воспитанных мною первоклассными фехтовальщиками, - продолжал Федор, горделиво выпячивая грудь, - это всего лишь детская игра. Отныне вы будете непобедимы. Внимательно смотрите на меня и возьмите в руки кинжалы, что висят у вас на поясе.
Молодые люди послушно подчинились.
- Вашей шпагой вы делаете "вызовы" и "уклонения", как направо, так и налево, чтобы заставить противника сделать выпад. Если у вас работает левая рука, вы парируете "высокий" или "низкий" захват. В тот момент, когда противник раскрывается, обманутый вашим "вызовом", который он считает большой ошибкой с вашей стороны и пытается дотянуться до вашей головы, вместо того, чтобы отвечать "скольжением", которое, как он ожидает, будет направлено ему прямо в сердце, вы "группируетесь", вот так, и погружаете шпагу и кинжал ему в шею, чуть ниже затылка.
И Федор, соединив слово и дело, взметнул клинки над опущенной головой Флориса. Молодые люди были восхищены.
- Невероятно, - воскликнул Адриан, - а как изящно!
- Нет, барин, очень даже вероятно, а главное, действенно.
- Ты прав, повторим. Теперь никто не сможет победить нас. Ах, Петрушка! Спасибо за эти шпаги, и спасибо тебе, Федор, за то, что ты передал нам столь ценный секрет, - воскликнул Флорис, счастливый совершенным открытием и уже позабывший свои тревоги.
Молодые люди встали в позицию и на этот раз устремились друг на друга. Было что-то невероятное, фантасмагорическое в этом спектакле, разыгравшемся в свете факела, рукой Федора вознесенного почти к самому потолку и отбрасывающего свой неверный свет на раскрытые сундуки, полные золотых монет с профилем великого царя.
- Внимание, Адриан, "высокий" захват, я "ухожу", "низкий" захват, делай выпад, Флорис… я парирую "скольжением" и раскрываюсь, "группировка".
- Ты убит, Адриан - воскликнул Флорис, с оглушительным ревом кидаясь к брату; вероятно, подобный клич издают тореадоры, когда ударом в затылок им удается убить разъяренного быка.
- Счастье Дня, они похитили Золотое Слово.
От этого выкрика Ли Кана Флорис и Адриан мгновенно остановились. Они были так поглощены своим турниром, что не услышали, как китаец спустился в подземелье. Федор поспешил ему навстречу:
- Ты поставил статую на место?
Маленький китаец утвердительно закивал головой и, пока молодые люди засыпали его вопросами, медленно переводил дух.
- Что ты сказал, Ли Кан, кто похитил маркиза? Ты знаешь, где он сейчас?
Отбросив назад свою косу, китаец сделал знак, что будет говорить.
- Ли Кан Юн преследовал Грозную Гиену, она не видела Ли Кана, потому что в груди его билось сердце красного дракона, и тело его сливалось с голыми ветвями деревьев. Гиена направилась к заброшенной часовне, что стоит посреди леса.
- Ах! Там у меня и было назначено свидание с ней, - начал было Флорис, но, смутившись под суровым взором брата, быстро умолк. Не обращая внимания на реплику молодого человека, китаец продолжил в том приподнятом тоне, в котором он обычно говорил, когда был доволен.
- Ли Кан Юн привязал вдали свою лошадь и пополз по снегу, как тибетский леопард.
Флорис и Адриан питали слишком большое уважение к верному слуге, чтобы перебивать его, однако они просто изнывали от нетерпения. Федор же, не будучи столь почтительным, рявкнул своим зычным голосом:
- Короче, старина, что случилось?
- Так вот, Острый Клинок, - оскорбленным тоном продолжил китаец, - я добрался до основания колокольни, забрался на растущее рядом дерево, чьи ветви упирались прямо в стены часовни, а оттуда - на стену колокольни, с трудом цепляясь за неровности колонн. Добравшись доверху, я спрятался в колокол и приложил глаз к отверстию, в которое прежде была просунута веревка. Грозная Гиена только что вошла, и ее тотчас же окружили человек двенадцать. Со своего возвышения я видел далеко, и я увидел их коней, а также сани, укрытые в небольшой ложбине на западе. Она обратилась к предводителю, чье лицо было скрыто широкополой шляпой, однако я узнал его голос, это был Пересохший Язык.
- Ага, значит, герр Граубен протрезвился, - не сдержал усмешки Флорис.
- Да, Майский Цветок, похоже на то. Он спросил у Грозной Гиены: "Они приедут оба, фройлен Юлия? Я жажду отомстить, особенно юнцу. Если бы мне удалось скрестить шпагу с этим змеенышем, я бы, прежде чем убить, заставил его поизвиваться на ее кончике. А потом настанет очередь его братца". Она ответила: "Самонадеянный хвастун, вас провели как ребенка; где же была тогда ваша шпага? А теперь вы считаете, что я приведу их вам под своей амазонкой? У меня не меньше поводов для мести. Я околдовала юного дурака…" Флорис закашлялся, но Ли Кан невозмутимо продолжал: "Надеюсь, что он сейчас прибежит, и, как знать, быть может, его проклятый брат уже сломал себе шею".
- Что за очаровательное создание, - сквозь зубы процедил Адриан.
- "А пока скажите мне, нет ли известий от Германа и Бузова?", - произнес Ли Кан, мастерски подражая голосу заговорщиков. - "Да, фройлен Юлия, они успешно добрались до Шлиссельбурга, куда и доставили царевну вместе с Лестоком. Ваш план был превосходен, гарнизон крепости уверен, что охраняет буйнопомешанную, захотевшую убить дочь царя. Ха-ха-ха! Ну и повеселимся мы", - внезапно хохотнул Пересохший Язык. "Ждите моих приказаний. Скоро мы прикончим ее вместе с ее любимым доктором, - продолжала Грозная Гиена. - А теперь ваша задача схватить молодого идиота, как только тот ступит на порог, и увести его вниз. Здесь гораздо надежнее, чем в Петропавловской крепости, где солдаты гарнизона не любят регентшу. У нас будет французский заложник, и тогда мы сможем диктовать наши условия их напомаженному послу".
- И в эту минуту, Счастье Дня, я к величайшему своему несчастью услышал голос Золотого Слова, говорившему своему достойному кучеру, которого мы вытащили из воды: "Останови сани, Клеман, пойдем войдем в часовню, здесь мы будем в большей безопасности, чем на охоте".
Я хотел закричать, чтобы предупредить его, но было поздно. Едва Золотое Слово коснулся двери часовни, как по мановению руки Грозной Гиены наемные убийцы бросились на обоих мужчин и крепко связали. Я услышал, как Золотое Слово успел выкрикнуть: "Берегитесь, мерзавцы, его величество узнает об этом", но ему тут же заткнули кляпом рот. Пересохший Язык казался испуганным, он говорил: "Подумайте, фройлен, а что скажет на это регентша? Вряд ли возможно безнаказанно похитить посла". Гиена усмехнулась: "Регентша! Ха-ха! Здесь распоряжаюсь я! Сам дьявол помогает нам. Увезите их в Шлиссельбург, здесь их наверняка станут искать, а так скажут, что волки… загрызли посла и его кучера. Ах, Граубен, когда мы окончательно победим, я непременно сделаю вас генералиссимусом". - "Будем ли мы ждать того, другого?" - "Нет, быстрей уезжайте, брат спас его, значит, наша месть им откладывается. Как только они будут в моей власти, я выдам их вам, Граубен, и вы сделаете с ними все, что пожелаете. Я возвращаюсь в усадьбу, а оттуда еду в Зимний дворец, к толстухе Анне. Не забывайте сообщать мне, что у вас новенького…"
Вот в точности все, что произошло, - завершил китаец, удовлетворенный выполненной им миссией. - После их отъезда Ли Кан Юн вернулся сюда, летя, словно единорог, подгоняемый ароматным дыханием бога Пьянку. Прибыв к оранжерее, он увидел нескольких мужиков; уже издали они закричали ему: "Не ходи туда, там черный домовой шалит, он и тебя к себе заберет". Ли Кан верит только в духов Поднебесной империи, поэтому его не остановили жалобные причитания мужиков, и вот он стоит перед вами, спокойный, словно волны Желтой реки летним утром, - завершил хитрый маленький китаец, возвращаясь к своему цветистому стилю и победоносно глядя на Федора, который, как всякий честный украинец, был очень суеверен и полностью разделял страхи мужиков.
В подземелье воцарилась гнетущая тишина. Каждый думал о своем. Внезапно Флорис подскочил:
- Медлить нельзя, царевне и Тротти грозит смертельная опасность, скачем им на выручку.
- Согласен с тобой, брат, надо спешить, но прежде чем ехать, скажи, что ты намереваешься делать со своими сокровищами?
Флорис растерялся. Разве сейчас время говорить об этом? Он увидел, как в голубых глазах Адриана мелькнула искра, и мгновенно все понял:
- А тут и подавно нечего долго думать, Благодаря этому золоту мы сможем купить несколько полков и поставить их на службу царевне…
- Ах, Флорис, брат мой! Иного ответа я от тебя и не ожидал. Маркиз, поставленный мною в известность о наших планах, также был уверен в тебе. Скорей, вперед, друзья мои.