- Впрочем, мне все равно, - сказал он, слегка пожав плечами, - что ты отправишься домой в этой порванной одежде и отправишься ли вообще.
- Это шантаж, - сказала она, с трудом уклоняясь от его поцелуев, покрывающих ее шею.
Однако вместо того чтобы высвободиться, она оказалась лежащей на спине с нависшим над ней Наварро, а оборка ее сорочки задралась выше колен.
Наварро положил руку на ее бедро и стал медленно поднимать юбку.
- Думаю, ты права, - задумчиво согласился он.
За каймой густых ресниц она почти не видела его прищуренных глаз. Чувствуя, что он смеется, Кэтрин внимательно посмотрела на него и, скорее из-за недоверия, чем от оскорбления, прошептала:
- Как ты можешь?
- Легко, - ответил он, и в тот же миг свет исчез, так как его лицо склонилось к ней, а его рот накрыл ее губы.
За стенами закрытой спальни послышались приглушенные взволнованные голоса. Двое на кровати едва успели различить эти звуки, как дверь резко распахнулась и стукнулась о стену.
Стремительным шагом в спальню вошел Маркус с черной шелковой повязкой на руке. Его лицо выражало удивление, словно он ожидал, что дверь будет заперта.
Женская фигура в розово-сером платье показалась в дверном проеме. Подозрительный взгляд суровых черных глаз остановился на паре, лежавшей на кровати.
- Прелестно, - медленно произнесла она. - Осмелюсь предположить, что мы квиты, моя дорогая дочь?
Слуга с посеревшим лицом протиснулся следом за Ивонной Мэйфилд.
- Простите меня, Maître, - сказал он, поднимая дрожащие руки. - Я пытался их задержать, но они меня не слушали.
Наварро жестом велел слуге уйти, после чего не спеша сел, давая Кэтрин время поправить лиф платья и опустить нижнюю юбку. Он заговорил только после того, как за слугой закрылась дверь.
- Чем обязан столь почетному визиту?
Маркус обвел взглядом комнату, где все указывало на интимность их отношений, и скривил губы в насмешливой улыбке.
- Конечно, все очевидно, особенно теперь.
- Это был вопрос? - со скучающим видом спросил Наварро. - Неужели ты сомневаешься? Полагаю, тебя интересует, намного ли ты опоздал? Отвечаю: да, намного.
Кулаки второго мужчины сжались, и он шагнул к кровати, но остановился, услышав низкий гортанный смех.
- Ты всегда был наглым дьяволом, Рафаэль. Но не нужно мучить беднягу Маркуса. Он прошел сквозь муки ада этой ночью, так же как и я. Его раскаяние безгранично - или бесконечно. Не так ли, Маркус?
При напоминании о случившемся он отвернулся от Наварро.
- Кэтрин, - твердо сказал он. - Не могу передать, насколько я огорчен и сколь сожалею, что из-за меня ты испытала такой стыд и позор. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе забыть весь этот кошмар. Я осознаю, что это моя вина, только моя, и я готов всю жизнь ее искупать, если ты согласишься выйти за меня замуж.
Кэтрин не знала, что ответить. Прямолинейность Наварро смутила ее и породила рой беспорядочных мыслей. Больше всего ей хотелось остаться одной, разобраться в своих чувствах, прийти в себя, подумать в тишине о том, что произошло и что ей со всем этим делать. Но мужчина на кровати рядом с ней не дал Кэтрин возможности даже выразить эти мысли словами.
- Очень благородно с твоей стороны, - раздраженно сказал он Маркусу. - А впрочем, ты уже привык забирать женщин, которых я оставляю.
Даже Ивонна Мэйфилд онемела от такой вульгарной жестокости и оскорбительного намека. Кэтрин вдруг почувствовала, как внутри нее все трясется мелкой дрожью. Ее отвращение было таким сильным, что она отодвинулась от Наварро, который, как ни в чем не бывало, непринужденно прислонился к спинке кровати.
- Наварро… перед богом… - возразил Маркус, и его пристальный взгляд переместился на бледное лицо Кэтрин.
- Каким же защитником ты вдруг стал, а? - произнес Наварро. - Жаль, что мысль позаботиться о ее безопасности не родилась у тебя раньше. А сейчас (возможно, всему виной моя подозрительная натура) мне кажется, что твоя готовность к самопожертвованию вызывает сомнения, разве что, конечно, богатая жена, которую ты спас от определенного позора, будет вечно выражать тебе благодарность. Я считаю, что именно эти причины идеально характеризуют твой порыв, Маркус.
- Ты намекаешь, что я предложил Кэтрин выйти за меня замуж, чтобы завладеть ее состоянием? - возмутился Маркус, и от ярости его щеки покрылись пятнами. - Если бы не рана, я бы заставил тебя пожалеть об этих словах!
- Да брось ты. Пусть это тебя не останавливает. Я никогда не позволял таким пустякам мешать моему удовольствию.
- Mon Dieu! - вздохнула Ивонна Мэйфилд и подошла к другой стороне кровати, поближе к дочери. - А я почти завидовала тебе, моя бедная Кэтрин. Вот моя рука. Идем с нами. Не обращай внимания на этого варвара, на этого чертова Леопарда.
Но Наварро протянул руку и схватил ее за запястье.
- Не так быстро. Я думаю, Кэтрин покажется интересным то, что я должен сказать, - как, возможно, и вам, мадам, если вы вообще беспокоитесь о своей дочери. На бирже говорят, что Фицджеральд разорен, кредиторы поджидают его под дверью, а долговая расписка с его именем больше не принимается в игровых залах. Вам не приходило в голову, что этот человек тщательно спланировал компрометирующую ситуацию, в которой оказалась состоятельная девушка? Подумайте об этом.
- Не слушайте его, - сказал Маркус, растягивая слова. - Он завидует мне и сделает все, чтобы нанести ответный удар.
Наварро не удостоил его слова вниманием.
- Воспользовавшись моментом, он убедил Кэтрин поехать с ним на квартеронский бал, но не принял мер предосторожности для предотвращения сплетен, которые мог распустить кучер или те мужчины, которые, внимательно присмотревшись, могли бы ее узнать даже в маскарадном костюме. Вполне возможно, что так и было задумано: какой-нибудь его друг внезапно "узнал" бы ее и назвал имя. Ситуация оказалась бы такой же, как сейчас: в порыве раскаяния Маркус сделал бы Кэтрин предложение - но на сцене появился я. Однако он готов вынести даже это ради богатства, которым завладеет, если станет мужем Кэтрин.
Ивонна Мэйфилд вперила в его соперника острый взгляд.
- Это правда? - спросила она. - Ловко и очень правдоподобно, учитывая импульсивный характер моей дочери. Подозреваю, что даже я внесла свой вклад в благоприятный исход этого дела, не так ли?
- Это ложь, - сказал Маркус, обращаясь к Кэтрин. - Возможно, с моей стороны было безрассудно так сильно рисковать тобой, и я готов признать, что сглупил, не приняв во внимание кучера, - но не более того. Я никак не мог предвидеть таких серьезных последствий. Я не замышлял всего этого, поверь мне, пожалуйста.
Мать Кэтрин долго и пристально смотрела на него, но по ее лицу ничего нельзя было прочесть. Ее движение, когда она повернулась к Наварро, было подчеркнуто изысканным, но в ее голосе уже не слышалось злобных ноток, когда она заговорила.
- Судя по тому, что я вижу, не имеет значения, что именно планировал сделать Маркус. Вред нанесен, и сейчас нам нужно придумать, как его исправить. Маркус предлагает возможность уладить дело. Единственную в данный момент возможность, насколько я понимаю.
- А вы питаете надежду на второе предложение руки и сердца, моя дорогая мадам? - спросил Наварро.
- Скажите, что она безосновательна, и я перестану надеяться. Но я уверена в вашем здравомыслии. Разве только… - Она нахмурилась. - А впрочем, если вы не согласны со мной, то я вынуждена признать, что вы безнравственны.
- Ах, но я завишу от вашей поддержки, мадам, - сказал Наварро.
В глазах Ивонны таилось презрение, когда она бросила взгляд на Маркуса.
- И ты ее получишь.
Наблюдая за этим обменом репликами и понимающими взглядами между Наварро и матерью, Кэтрин с удивлением пыталась понять, о чем они говорили. Казалось, эти двое пришли к чему-то вроде соглашения, и в глубине ее души стало зреть возмущение.
- Кэтрин, - произнес Маркус и попытался подойти ближе, но путь ему преградила выросшая перед ним внушительная фигура Ивонны. - Не позволяй им настраивать себя против меня. Я давно люблю тебя и терпеливо жду. Разве я много раз прежде не просил тебя стать моей женой? Я хочу заботиться о тебе, защищать тебя и, если черные рты будут сплетничать, иметь право заткнуть их ради тебя. Дай мне такое право, Кэтрин. Скажи, что ты согласна стать моей женой.
Ее по-настоящему тронули его слова. Если бы она не слышала, что рассказывал Наварро о махинациях Маркуса, она, возможно, дала бы ему ответ, которого он ждал.
- Извини, Маркус, - сказала она, качнув головой. - У меня нет желания выходить замуж. И я не могу избавиться от ощущения, что все это несколько преждевременно.
- Ты слышал, - сказал сидящий рядом с ней Наварро. - Тебе ответили, и это не ошибка, а от себя добавлю: что я беру, то держу. И защищаю свою собственность. Впрочем, я забыл, тебе ведь не нужно напоминать об этом, не так ли?
То, с какой уверенностью он говорил и как фамильярно держал ее за руку, разозлило Кэтрин. Быстро отдернув руку и освободившись от всепоглощающей близости Наварро, она соскользнула с кровати, забыв о своем весьма нескромном одеянии.
- Кэтрин, - умолял Маркус.
Но она лишь покачала головой, на ходу поправляя юбки, и остановилась, только когда худощавый мужчина с каштановыми волосами разразился диким смехом.
- Ты… - сказал он, задыхаясь, указывая на Наварро. - Ты женишься на ней? Твоя месть заходит слишком далеко даже для испанца. Но я бы поостерегся. Ты слишком спешишь. Сначала нужно получить согласие леди.