Когда все окончилось, я почувствовал, как устал. Но самое дивное - у меня не оказалось ни единой царапины. Ну чем не повод, чтоб возликовать! Но я не ликовал. Поднялся на этаж, где лежали раненые. Женщины оказывали им помощь, перевязывали. Я увидел леди Гиту, склонившуюся над Олдрихом. Мой сын был без сознания. Сегодня он проявил себя как мужчина, спас меня. И если ему суждено умереть, я буду с гордостью вспоминать о нем.
Гита увидела, как я смотрю на сына.
- Он крепкий парнишка, Хорса. И хотя наконечник одной стрелы с трудом удалось достать, а древко второй раздробилось, жизненно важные органы не повреждены.
Разрезав куртку и тунику на плече Ольдриха, она промыла рану каким-то остро пахнущим снадобьем. Что ж, она провела большую часть жизни в монастыре, а там неплохо обучают врачеванию.
- Так я могу быть спокоен за Олдриха?
Гита как-то странно поглядела на меня.
- Этого я не говорила. Ранение серьезное. Хорошо, что он в беспамятстве и не ощущает боли. Я же со своей стороны сделаю все, что могу. Но боюсь…
Она виновато развела руками.
- Наконечник глубоко вонзился, нам пришлось сильно разрезать мышцы, чтобы достать его. И эти щепки от древка…
Я отвернулся, не мог глядеть, как она что-то извлекает из кровавого месива, в которое превратилось плечо Олдриха. Крови я не боялся только во время схватки. А так… Я не мог этого видеть, начинало подташнивать.
Гита негромко сказала:
- Боюсь, что твой сын, Хорса, не сможет более владеть рукой.
- Рука-то левая, - заметил я, все еще не в силах оглянуться. - Настоящему воину нужна правая, чтоб держать оружие.
И опять этот ее странный взгляд. Я ушел. Мне надо было хоть немного отдохнуть.
* * *
Я проснулся от шума в башне и за ее стенами.
- Кровь Водана! Что происходит?
Но особой тревоги на лицах людей я не заметил. Скорее даже воодушевление.
- Белый дракон! Белый дракон! - кричали вокруг старинный английский клич.
Я подскочил. Вот оно! Началось! Я был уверен, что это подоспели саксонские таны со своим ополчением и ударили по норманнам.
Но дело обстояло иначе. Наши люди предприняли вылазку из болот, напали на лагерь Ансельма, подожгли несколько палаток, угнали лошадей и отошли. Когда рассвело, все уже было кончено, а в лагере неприятеля царила суматоха. Недурно, хотя серьезного урона врагам нападавшие не нанесли. Вскоре они оправятся и опять двинутся штурмовать башню Хэрварда.
Когда я обошел посты и проверил, сколько у нас осталось припасов, мне стало как-то не по себе. Но виду я не показывал. Рыжая Эйвота позвала меня завтракать, я вышел как ни в чем не бывало, даже подмигнул красотке. Но она по-прежнему глядела на меня исподлобья. Я наблюдал, как она нежно ухаживает за своим мужем. Говорят, он недавно был ранен, но уже шел на поправку, а во время вчерашнего штурма даже помогал лить смолу с башни. Я понял, что этот парень уже вполне в норме, когда они с Эйвотой накрылись одеялом, а вскоре по их движениям и стонам рыжей стало ясно, чем они занимаются. Обычное дело. Люди, живущие в тесноте, часто вынуждены спариваться при посторонних. Но сейчас это меня разозлило. Что сказал бы муженек этой девки, если бы я поведал ему, как силком взял его красотку и она, хоть и сопротивлялась поначалу, потом все же обмякла и подчинилась.
Но Эйвота мне была сейчас ни к чему - я хотел Гиту. Порасспросив, я узнал, что она о чем-то толкует с Утрэдом наверху, где возле лестницы на смотровую площадку был отгорожен закуток.
Семя дьявола! Я почувствовал настоящий укол ревности. И почему это Утрэда, а не меня она пригласила для совета?
Но едва я подошел к ним, как Гита учтиво указала мне на скамью у стены, где уже сидел ее солдат. Ишь, простой воин, а ведет себя как гордый тан - лишь чуть подвинулся, уступая место. Гита сидела на лежанке, а по сути, на накрытом шкурой ворохе соломы. Эх, когда я введу ее в Фелинг, у нее будет настоящее деревянное ложе с перинами из пуха и сухих ароматных трав, с возвышением у изголовья и меховым пологом, за которым мы сможем уединяться. Ибо только высокородные имеют право сплетаться в объятьях в стороне от посторонних глаз.
Только я представил, как разведу ножки этой серебристой красавицы, и плоть моя так и подскочила. Я даже заерзал на лавке. Не будь тут Утрэда, я бы и на лежанку ее уложил. Что-то виделось мне за ее спокойствием и холодностью, некое потаенное пламя, какого мне так хотелось коснуться…
- Вы уже были у Олдриха, сэр Хорса?
Ее вопрос заставил меня очнуться от мечтаний. Она спросила, не глядя на меня. Сидела сжавшись, куталась в накидку. В башне и в самом деле было холодно, дрова и хворост приходилось экономить. Ах, позволила бы она мне себя согреть…
- Что? - переспросил я, ибо думал о своем и не сразу уловил суть вопроса.
Гита пояснила:
- Мальчик все время бредит. Но едва очнется, сразу зовет вас.
Она, должно быть, ожидала, что я тотчас пойду к сыну. Вместо этого я поинтересовался, о чем они беседуют с Утрэдом.
Теперь в разговор вступил солдат. Сегодня уже ясно, сказал он, что, сколько бы мы ни храбрились, долго продержаться в Тауэр-Вейк не удастся. В ответ на мое возражение, что болотные люди и впредь станут помогать нам, он только махнул рукой. Фэнлендцы - неважные воины, а люди Ансельма теперь будут настороже. Вдобавок с башни заметили, что люди аббата валят деревья и, похоже, намерены изготовить таран. Утрэд считал, что необходимо что-то предпринять, пока не поздно.
- И что ты предлагаешь? - с издевкой спросил я. Уж не думает ли этот простолюдин, что найдет выход там, где теряюсь даже я.
Утрэд задумчиво поскреб щетину на щеке.
- То, что аббат Ансельм решился на такое самоуправство, я объясняю лишь отсутствием нашего герефы Эдгара. А пока…
- Пока мы должны защищать леди Гиту. Ибо даже будь Эдгар Армстронг в Дэнло, вряд ли бы он захотел ссориться с влиятельным Ансельмом из Бери-Сент-Эдмундса. Он лижет сапоги норманнам, пока мы… О великий Водан! Да о чем я толкую? Разве вы, миледи, уже не обращались к нему за помощью? И получили отказ.
У нее был такой вид, словно вот-вот расплачется. Но сдержалась, заговорила спокойно:
- Эрл Эдгар отказался поддержать восставших, ссылаясь на свою присягу королю. Однако и он отмечал, что преподобный Ансельм много себе позволяет. И он бы не допустил подобного, если бы остался в графстве.
Далее говорил Утрэд.
- Когда дела вынуждают шерифа уезжать, за все отвечает его помощник в Норидже. Я немного знаю этого парня. Его зовут Роб де Чени, и хоть он нормандец, но родился и вырос в Дэнло, и у него никогда не было столкновений с саксами. Поэтому имеет смысл послать к нему гонца с сообщением, что тут происходит, и уж лучше довериться его суду, чем позволить Ансельму разделаться с нами.
Я стал уверять, что ни один нормандец не станет защищать саксов. Но эти двое не больно-то слушали меня, и тогда я сказал, что если уж посылать гонца, то лучше к саксонским танам, каких уже должен был предупредить отец Мартин. И вообще зря мы отпустили священника.
- Да, зря, - неожиданно сказала Гита. Устало и обреченно вздохнула. - Если бы отец Мартин был здесь, все можно было решить куда проще. Вы ведь предлагали мне стать вашей женой, Хорса. И если бы священник обвенчал нас… Но уже ничего не поделаешь.
Как спокойно и равнодушно она это сказала. А у меня даже пересохло во рту. Конечно, если бы леди Гита стала моей венчанной женой, Ансельм утратил бы право опеки над ней. В лучшем случае он мог бы только судиться, что она вышла замуж без его одобрения. Но тогда его попытка выступить против нас с оружием выглядела бы противозаконной. А я так сразу бы получил жену, которая подняла бы мой престиж в глазах саксов. Но какого дьявола!
И я сказал, что мы и так можем объявить нормандскому попу, что уже стали мужем и женой по старому датскому праву. Гита лишь печально улыбнулась. Нет, по нормандским законам этот брак не будет признан и право распоряжаться ее судьбой по-прежнему останется у Ансельма.
Они опять говорили об отправке гонца. Как, если Тауэр-Вейк в кольце осады? Но оказалось, Утрэд готов взяться за это, и у него даже все продумано. Он говорил, что спустится по веревке в воду, доберется вплавь до берега, а далее постарается проскользнуть сквозь лагерь осаждающих и оттуда проберется к ближайшей саксонской усадьбе. Там он позаимствует лошадь и поскачет к помощнику шерифа в Норидж. И хотя это трудно и небезопасно, но Утрэд рассчитывает проделать все, когда настанет ночь. Если же его схватят… Что ж, Ансельму ведь известно, что Утрэд служит леди Риган из Незерби, и на это будет упирать. Якобы Утрэд сам приехал в Тауэр-Вейк, чтобы убедить леди Гиту прекратить сопротивление, но оказался заперт в башне, когда ее оцепил аббат с людьми короля.
- Будет лучше, если ты скажешь, что это я захватил леди Гиту и от ее имени разжигаю мятеж, - неожиданно для себя самого предложил я. - Так ты сможешь выдать себя за поверенного Гиты, которого она якобы послала с подобным донесением, а заодно отведешь гнев Ансельма от самой девушки. Пусть уж лучше думает, что она тут ни при чем, а всем заправляет Хорса из Фелинга.
Утрэд взглянул на меня, и его глаза неожиданно потеплели. Но этот простолюдин мало интересовал меня. Другое дело - Гита. Ни одна из моих жен не дарила мне столь восхищенных взглядов. И я испытал некоторое смущение, чувство, которое мне, в общем-то, не было присуще. Потому, не зная, что еще сказать, вконец растерялся и ушел.