Единственным отсутствующим был Энтони, поскольку лишь он один не остановился в доме тети Агаты. София старалась не нервничать на этот счет, так как для визитов было еще слишком рано, а Энтони всегда старался соблюдать светские приличия. Но время шло, и уверенность Софии начинала слабеть. Несомненно, говорила она себе, после всего, что они вместе пережили, он не может просто исчезнуть.
Прошло немало времени после ланча, когда барон наконец поднялся на ноги, пряча свои записи.
– Это был очень плодотворный день, – пророкотал он, улыбаясь всей компании.
Затем он принялся церемонно раскланиваться, перед тем как покинуть дом тети. Только тогда, когда он склонился над рукой Софии, она заметила на себе его пристальный взгляд.
– Майор уже объяснил мне, – заговорил он вполголоса, – что ваша давешняя эскапада была лишь хитростью, предпринятой специально для того, чтобы отвлечь внимание молодого Блейксли. Надеюсь, вы не таите обид.
– Разумеется, нет, – ответила София, изо всех сил стараясь скрыть свое удивление.
– Чудесно. Вы не представляете, как я рад был услышать о том, что вы уже поженились. Я был бы чрезвычайно расстроен, зная, что навредил репутации такой женщины, как вы.
Он нахмурил лоб.
– Хотя, как ваше тайное бракосочетание могло отвлечь молодого Блейксли, я с трудом понимаю. С другой стороны, майор Вайклифф опытный солдат и знает о таких вещах намного больше меня, я полагаю.
– Благодарю вас за понимание, – ответила ему София, лучезарно улыбаясь.
Ей не следовало сомневаться, что Энтони найдет возможность спасти ее репутацию. При том, что барона вряд ли можно было заподозрить в болтливости, она не сомневалась, что молва о ее "тайном" бракосочетании уже разошлась по всей округе. Теперь, если Энтони появится, она поблагодарит его как следует.
Она погрузилась в молчаливую задумчивость, когда Реджинальд склонился над ее рукой, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.
– Мне нужно ехать получать разрешение на свое бракосочетание, – сказал он, бросая нежный взгляд на Мелиссу. – Вы не станете возражать против того, чтобы моя невеста и ее дядя побыли у вас, правда?
– Конечно же нет! – воскликнула София, удостоив его поцелуя в щеку.
– Это ненадолго, – продолжил он. – Я скоро вернусь. Тогда мы поженимся, и они оба переедут жить ко мне. Пригласил бы вас к нам в гости на Рождество, но, как я понимаю, к тому времени вы уже будете в Индии.
Затем, прежде чем она ему что-либо ответила, он неприлично подмигнул ей и зашептал:
– Я до сих пор жалею, что не смог прервать соблазнение.
Он ушел, а София осталась в людной гостиной тетушки, гадая, действительно ли все будет так, как полагает Редж. Несмотря на всю очевидность такой развязки, София понимала, что между ней и Энтони все осталось крайне неопределенным. Перед тем, как мистер Суин ее захватил, они спорили. Возможно, он тоже думал об этом. В любом случае этим утром он так и не появился.
И все же, даже если ей придется ждать день или неделю, она не изменит своего отношения к Энтони. Он – ее любовь, и она будет ждать его, зная, что однажды он к ней вернется. Она удивилась, как легко далась ей эта клятва. Она любит его. Естественно, она будет его ждать.
Если только он появится, и она сможет ему об этом сказать.
К вечеру София совсем пала духом. Шумная компания в гостиной постепенно затихла, развлечения закончились, и все, утомленные этим днем, принесшим столько волнений, отправились спать. Все, за исключением Софии. Она продолжала сидеть у окна своей спальни, глядя в звездное небо, беззвучно спрашивая у луны, что случилось с Энтони.
В полной тишине не раздалось ни единого звука, ни даже шороха, который заставил бы Софию заподозрить, что она не одна. И все же она обернулась и увидела его. В дорожной пыли, уставший и тем не менее неотразимо прекрасный, он стоял в дверном проеме.
– Слава богу, смог отпереть замок во входной двери, – сказал он, широко улыбаясь. – Не хотел никого будить.
Вскочив, она со всех ног бросилась к нему. Он едва успел закрыть за собой дверь, прежде чем она упала к нему в объятия, а потом они целовались, и их прикосновения были такими же страстными, такими же восхитительно пьянящими, как и всегда.
– София, – промурлыкал он, касаясь ее губ своими.
Она отстранилась, чтобы немного отдышаться. Ему явно это не было нужно. Он стал усыпать поцелуями ее шею, пока она блаженно вздыхала.
– Где же ты пропадал?
– В Лондоне. Давал взятку еще одному судье, чтобы тот заявил, что засвидетельствовал наш брак три месяца тому назад в госпитале. Нашего барона Риггса на мякине не проведешь, ты же знаешь. Он потребовал немедленно предъявить ему бумаги. Он сказал, что, если я не предоставлю ему подтверждений, он закует меня в колодки рядом с молодым Блейксли.
– Ах, Энтони, он бы не сделал этого.
– Сделал бы, и поделом, если бы я упустил такую птичку, как ты.
Он вернулся к ее губам и принялся целовать их с такой основательностью, что она от удовольствия поджала пальцы босых ног. Закончив, он заглянул ей в глаза.
– София, я добивался тебя дольше, чем какую-либо другую женщину. Я подкупил двух судей, сделался дворецким, провел ночь в тюрьме, даже посетил жилище безумца, чтобы завоевать тебя. Если ты скажешь, что все еще боишься выйти за меня замуж, думаю, я тебя убью.
Она улыбнулась его отчаянной тираде.
– Это все равно что бояться дышать, Энтони. Я только и живу, когда ты рядом.
София сильнее к нему прижалась.
– Я даже и не знала, как можно наслаждаться обществом мужчины, пока ты не заставил меня смеяться. Когда я в первый раз пришла в госпиталь, даже не помню, что ты мне тогда говорил, помню только то, что впервые в жизни смеялась так беззаботно.
– Я сказал, что для ангела милосердия ты слишком уж высока ростом.
Она хохотнула, его слова и сейчас показались ей смешными.
– Да, и еще сказал, что прикованный к постели вывернет шею, глядя на меня.
Подняв ее руку, он один за другим выпрямил ее пальцы на своей ладони.
– Так я добился, чтобы ты села на мою койку. Ты села и взяла меня за руку.
– И как только ты прикоснулся ко мне…
– Ты прикоснулась, – поправил он.
София изогнула бровь, глядя на него.
– Как только мы прикоснулись друг к другу, не осталось ничего такого, о чем бы мы не могли говорить друг с другом…
– Или спорить друг с другом.
Ему это, видимо, казалось смешным.
– Ничего, что мы не могли бы доверить друг другу, – примирительно уточнила она.
– А потом пришла лихорадка, – сказал он, и его улыбка погасла. – И тебе было больно это видеть. Больно чувствовать, да?
Вспомнив, она сжала его ладонь, а взгляд ее помрачнел.
– Дело не только в лихорадке. Меня воспитывали с мыслью, что моим мужем должен стать богатый титулованный человек.
– Чего обо мне не скажешь, – сказал он с каменным выражением лица.
Она горько хохотнула.
– Но остальные не шли ни в какое сравнение с тобой. Даже просто находиться среди них было сущим мучением.
– И ты избавилась от своего приданого и удалилась жить в Стаффордшир, к своей тете.
Это не было вопросом, но она все равно ответила:
– Да.
Она опустила лицо, но он поднял ее подбородок, принуждая взглянуть ему в глаза.
– А что там было с моим соблазнением?
Сказано это было густым, почти хриплым голосом, но смысл его слов был достаточно ясным, чтобы её щеки запылали.
– Я…
Она прикусила губу.
– То была идея Реджинальда.
– Зачем? – спросил он, и его решительный тон не оставлял надежды отвертеться.
София попыталась высвободиться из его объятий, но, как обычно, он ее не отпустил.
– Я начала кое-что понимать.
На его губах заиграла чарующая улыбка. Даже самодовольная.
– И что ты начала понимать?
София взглянула, как расширяется его улыбка, и ее охватило легкое негодование. Распрямив плечи, она подалась назад, но он удержал ее и, приблизив губы к ее уху, прошептал:
– Что ты поняла?
Его голос прозвучал почти торжествующе.
– По-твоему, ты знаешь, что это? – поддразнила она его.
– Да, думаю, это то же, что я понял в тюрьме. Наутро после того, как ты стала моей.
Отпрянув, София вскинула бровь, стараясь, чтобы ее слова прозвучали надменно.
– Майор Вайклифф, вы слишком много себе позволяете! Он проигнорировал ее возмущение и просто улыбнулся.
– Поцелуй меня и скажи, что любишь меня.
– Ни за что!
– Скажи.
– Никогда!
София произнесла это слово, она и хотела его сказать, но его глаза ее соблазняли, его близость пьянила и, что хуже всего, его прикосновения рождали дрожь во всем ее теле.
– Ты любишь меня?
– Конечно! – выпалила она, не задумываясь.
– Тогда скажи это!
– Я не буду выполнять твои приказы!
Его улыбка была ослепительной.
– Тогда, может, скажем это вместе, моя упрямая. Я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем, и я люблю тебя с той минуты, когда ты впервые взяла меня за руку в госпитале. Я любил тебя, когда ты хоронила корсеты и ни в чем не повинную мебель и когда ты в своем добросердечии решила выпустить на волю три фургона опасных бойцовых птиц. Я люблю тебя, леди София.
Ее колени слабели с каждым его словом, а сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости. Она не думала, что когда-нибудь услышит эти слова, тем более от него. И все же, несмотря на ликование, охватившее каждую клетку ее тела, она заговорила совсем не об этом.
– Мы же должны были сказать это вместе.