* * *
- Ну, Сюзан Гейлорд, наконец-то вы здесь!
Поезд беззвучно остановился в сером сумраке раннего парижского утра и в дверях вагона мгновенно появилась голова Дэвида Барнса.
- Штучки-дрючки, - добавил он, окинув взглядом всю компанию. - Ну, пошли. У меня есть для вас комната в пансионе, и нам надо бы поскорее найти еще одну. Я думал, что вы приедете одна. Мне и во сне не могло присниться, что вы потащите за собой этих своих щенят.
- Я должна была приехать с ними, или уж вовсе не приезжать.
Барнс не ответил. Он орал на растрепанного носильщика, чтобы тот взял чемоданы, а после мчался впереди, локтями расчищая путь в толпе людей.
- Не отставайте от меня! - требовал он.
Он довел их до выхода, вложил пальцы в рот и пронзительно свистнул, мгновенно из тумана примчалось такси.
- Влезайте, - скомандовал он и, когда все сели, втиснулся рядом с Сюзан и крикнул водителю, куда надо ехать.
- Все для вас приготовлено, - сказал он Сюзан. - Ежедневно в восемь часов утра вы будете приходить в ателье - это здесь, я написал вам адрес - и все время до обеда будете работать с этим вот человеком. Он научит вас миллиону вещей, о которых вы даже не имеете представления. После обеда вам придется ходить ко мне и давать отчет. Пока что я вас не заставлял работать как следует. До этого времени я с вами обращался, как с женщиной. Но с этого момента вы уже не женщина. Вы скульптор. И вы будете безропотно выполнять мои задания. Будете учиться всему. Вы когда-нибудь видели, как отливаются статуи?
- Нет, - сказала Сюзан.
- В чем дело? - Он посмотрел на детей. - Почему вы привезли их с собой?
- Они - мой дом.
- Вам не нужен никакой дом! - прохрипел Барнс.
Она не ответила. Она уже не будет его бояться. У дверей пансиона Сюзан повернулась к нему и подала руку.
- Вы были очень любезны, - сказала она. - И сделали для нас все, что могли. Лучшего нельзя и пожелать. Завтра утром я пойду в ателье, а после обеда - к вам.
- Вот мой адрес. - Он подал ей клочок бумаги. - Я все четко написал. На этих французских названиях можно язык сломать… У вас все в порядке?
- Совершенно, - быстро подтвердила Сюзан.
- Ну и хорошо! - проворчал он, повернулся и грохочущим шагом скрылся в тумане.
- Куда пойдем? - спросила Джейн.
Дверь им открыла полная смуглая француженка.
- Мы зайдем в пансион и позавтракаем. Потом вы займетесь детьми, а я осмотрю комнаты, в которых мы будем жить. - Она прошла за женщиной по темной маленькой лестнице в большую, пустую и чистую комнату.
- Минуточку! - воскликнула женщина. - Маленький завтрак, мои дорогие!
- Что она говорит? - с подозрением спросила Джейн.
- Она принесет нам завтрак, - весело сказала Сюзан. - Ну, Джейн, не глядите на нее, как на преступника!
Но Джейн смотрела на кувшин с водой, поставленный в тазик.
- Ну, так мы чистыми не будем, - сказала она. - Ну и грязнули эти французы.
- Мы здесь не останемся, - сказала Сюзан. - Мне надо еще сегодня что-нибудь найти, потому что завтра у меня начинается работа. Джейн, мне надо работать так, как я еще никогда в жизни не работала!
- И вся наша малина в саду пропадет, - бормотала Джейн. Она заботливо сняла с Марсии шляпку и пальтишко. - Ну, золотко, а теперь мы как следует умоемся и позавтракаем, а потом отоспимся после такой скверной ночи. Эти поезда! Джон, ты не умылся!
- Вы отдыхайте, - сказала Сюзан. - А я поищу подходящую квартиру. Думаю, что мы переедем еще сегодня, после обеда.
Она даже не имела представления, куда ей надо идти, но твердо решила, что пойдет. Сегодня у нее единственный свободный день. Она не может откладывать переезд, потому что она мать двоих детей. Пока Джейн намазывала рогалики маслом и медом, Сюзан расспрашивала хозяйку пансиона о возможности получения жилья:
- Хорошо бы вблизи парка - из-за детей, - но недорого, - добавила она.
- Ну, конечно, - живо ответила женщина. - Я знаю точно, что вам нужно. Мадам - человек искусства, но ведь есть и дети. Ах, да, тут есть дома с недорогими квартирами, если, конечно, мадам не помешают бедные люди - естественно, чистые, все французы чистюли. Мы не считаем бедность пороком - нет, мы не как англичане, слава Богу. Честно говоря, как раз на нашей улице есть такие квартиры. Какой величины парк вы имеете в виду, мадам? В конце нашей улицы есть довольно большая площадка, куда поставили статую какого-то старого генерала. Статую подарила Парижу его страна, но знаете, мадам, для Парижа она, естественно, недостаточно хороша. Но дар есть дар. Мы, парижане, хоть и разные, но, по крайней мере, вежливые. Ну и власти поставили ее сюда, к бедным людям. Парка здесь нет, но зато прилетают воробьи и так мило, по-родственному, садятся на его жалкие, старые плечи. Он совсем серый от их помета. Там есть и лавочка, а также небольшой газон и одно дерево.
- Я сходу туда, - сказала Сюзан.
Но когда она вернулась от дверей и хотела попрощаться, то обнаружила, что Джейн перепугана.
- Если с вами что-нибудь случится, я не смогу сказать ни слова.
Сюзан засмеялась.
- Со мной ничего не может случиться, но вот вам адрес Дэвида Барнса. - Она оставила Джейн адрес и вышла. Сюзан брела по незнакомой улице от одного незнакомого дома к другому и видела сплошь чужие лица.
Она входила в каждый дом с вывеской "Сдается". Там выслушивала длинные, многословные объяснения: в какое окно светит солнце даже и зимой, и что тут ранним утром не слышно шума повозок и крика продавцов, и что вот эта комната, которая кажется темной, чудно прохладная летом и теплая зимой. Но Сюзан ни в одном из них не видела уюта домашнего очага.
Так она дошла прямо до конца улицы. Она хотела увидеть тот самый газон - можно ли его считать маленьким парком. Он возник перед ней совершенно неожиданно. Высокие, узкие дома с островерхими крышами, похожими на вершины утесов, прилепленные один к другому, внезапно расступились и охватили небольшой квадрат зелени. И действительно, под большим платаном она увидела памятник из серого камня. Кто-то высек его из натурального гранита; неизвестный скульптор достаточно хорошо владел инструментом, но, видимо, любил свою модель. Мундир старого генерала топорщился жесткими складками, но черты лица были приятными. Воробьи действительно освоили его. Целая стая сидела у него на голове и плечах, а в сгибе локтя соорудил гнездо голубь. Старик сидел, словно изгнанник в этом веселом, беспокойном и беспечном городе; и только птицы заботились о нем.
"Я бы охотно жила где-нибудь рядом", - подумала Сюзан - Дети могли бы тут играть, а на этой скамейке могла бы сидеть Джейн с рукоделием. На другой стороне улицы расположились многочисленные лавочки, где она могла бы покупать еду. Сюзан перешла через улицу и снова внимательно осмотрелась. У двери небольшой пекарни она видела вывеску: "Сдаются комнаты". Она вошла. Маленькая, чистенькая женщина с седыми волосами ласково кивнула ей из-за прилавка с длинными полками хлеба и выпечки, провела её по узкой лестнице вверх и открыла двери. Перед Сюзан предстали четыре маленькие, чистые комнатки, соединенные между собой дверями. Она подошла к окну, выглянула и увидела гордо склоненную голову старого генерала и его покрытые серым налетом плечи. Каштан разбросал свою зелень по переплету оконной рамы. "Тут можно жить", - подумала она.
- Мы можем сразу же переехать? - спросила она у старой дамы.
- Конечно же, мадам, - ответила та просто. - Это ведь сдается. Чем раньше, тем лучше для вас и для меня.
Сюзан еще раз окинула взглядом их "апартаменты". Здесь были две небольшие спальни. Джейн с детьми получит то, что побольше, для Джона поставят ширму, она сама будет в этом, поменьше. Места хватит. Сюзан открыла портмоне и заплатила за первую неделю, положив деньги в розовую, морщинистую ладонь старой женщины.
И вот она уезжала каждое утро из их маленького, шумного семейства, от проведенного в веселых разговорах завтрака, от воробьев на оконном карнизе, клюющих крошки, насыпанные детьми, от Джейн, вечно огорченной развращенностью французов, от пронзительных звуков и суеты маленькой площади, которая пробуждалась к утренней жизни. Каждое утро она уезжала отсюда на автобусе в пригород, где находилось ателье одного известного скульптора. В первый же визит женщина в крестьянской одежде и чепце взяла у нее рекомендательное письмо и сказала глубоким, грудным голосом:
- Пройдите, пожалуйста, и подождите тут, в фойе.
Сюзан вошла в маленькую прихожую с каменным полом и принялась ждать. Наконец женщина вернулась и сказала:
- Пройдите, пожалуйста, в ателье.
Тогда она вошла в длинное помещение, заполненное статуями, некоторые из них были закрыты. В ожидании время тянулось бесконечно долго. Она расхаживала между статуями, но никто не приходил. Окна в ателье были расположены так высоко, что она видела только зеленые верхушки деревьев, стены были столь толстыми, что снаружи не доходил ни один звук. Женщина не возвращалась; у Сюзан было впечатление, что ее сюда привели и забыли о ней.
Она села и снова нервно встала, снова прохаживалась между статуями. К ее нетерпению уже примешивалась злость, и она почти уже решила уйти, но в этот момент заметила в конце помещения высокие леса. До сих пор она их не видела, так как галерея резко изгибалась под прямым углом и тянулась вдоль другой стороны дома. Сюзан быстро подошла к лесам и увидела за ними частично отесанную гигантскую мраморную глыбу. Голова и плечи какого-то гиганта были грубо высечены уверенной рукой.