Как я оцениваю роль телевидения? Сам я уже совершенно не хожу на футбол и всю информацию получаю по телевидению. Но если говорить о том, как поражает спорт цивилизацию, то, конечно, телевидение наносит колоссальный вред. Оно унифицирует все. Какой бы ни был хороший телевизионный режиссер, он показывает свой футбол, так что я матча не вижу. Я футбол по телевидению смотрю менее внимательно в сравнении с футболом "живьем". Во-первых, есть очень много в самой ритуальности. Действительно, когда вся Москва едет на стадион "Динамо", и трудно попасть на трамвай, но вот ты в возбужденном состоянии, наконец, добрался до стадиона и сел на свое место – это все давало больше ощущения футбола. Мы телевидение не отменим, но то, что это зло – да. Но опять-таки, для кого зло? Это зло для людей с творческим началом, но у 90 процентов этого начала нет. Каждый человек – тайный сибарит, он ждет еще больших удобств от жизни. Телевидение ему удобно. Оно сделало футбол популярнее. Но это расширенная аудитория, качество же ее слабое. Понимаешь, что настоящих людей в футболе сейчас очень мало, то есть все больше апломба, а не настоящего знания, понимания, любви и преданности футболу. А то, что они смотрят по телевизору, говорят об увиденном, повторяют эту ерунду, услышанную во время так называемого репортажа, и им кажется, что они тоже так думают… Так что это все-таки зло для такого человека, как я. Конечно, это очень удобно, и я сам смотрю и "Футбольное обозрение", и все другие передачи о футболе: мне это очень удобно, потому что ничего не пропустишь. Конечно, надо, чтобы это было не так доступно, разжевано, навязано, – ведь все гораздо сложнее. Зритель должен додумывать, мыслить самостоятельно. Зрелище не должно быть легкодоступным.
Как я оцениваю роль телетрансляций? Как всегда бывает: когда дело становится массовым, не хватает специалистов. Я не говорю, что совсем уж гениален был Синявский, хотя мы тоже способствовали этому мифу, и я в частности. Но он был один. Он, может быть, не понимал так тонко футбол, но у него было то (мы не знали тогда такого слова), что сейчас называют "энергетика". Он передавал энергетику матча, и в этом плане он был большой талант. Это было от Бога! Сейчас ведущие комментарии мальчики, конечно, лучше него знают футбол и гораздо культурнее дают комментарий, но у них нет индивидуальности. Даже Володя Маслаченко всех уже раздражает хвастовством и своей старческой болтливостью, но он все-таки сохранил индивидуальность на своем пятачке. Но телевидение и не может приветствовать индивидуальность. Оно – машина, оно делает массовые консервы. Благодаря ему мы все видим. Но всем ли это понятно? Не знаю. Да и мое ли это дело – оценивать роль спортивного комментаторства! Это индустрия.
Глобализация футбольного мира, коммерциализация. Тут есть, конечно, проблемы. Футбол и в этом дает пищу для размышлений, он этим тоже интересен: нужны нам или не нужны иностранные игроки или тренеры… В сороковые годы это нам показалось бы диким, хотя у нас тогда были Гомес, Сагасти – испанские дети. Все было просто. Мы были империей, и у нас играли футболисты из пятнадцати стран (тогда советских республик). Конечно, труднее создавать оригинальную команду с легионерами. С другой стороны, для такой страны, как Англия, это было спасением. Футбол у них одно время стал совсем примитивным – приехали итальянцы, и все изменилось.
Без чувства меры в мире коммерции нельзя. Почему все доходит до краха, до дефолтов? Вероятно, потому, что, когда дело касается денег, человек уже не способен думать трезво. Это обязательно кончается плачевно.
Тренер. Конечно, роль футбольного тренера изменилась. В советское время тренер был вариантом начальника. Может быть, не самого главного, но начальника. Меня всегда поражала перемена: как живет тренер, пока он тренер, – и как потом, когда его уволили. Вот уволили – приходит на стадион нормальный, милый человек, первый с тобой здоровается, вступает в разговор. Когда же он был в команде, он всегда кем-то окружен, к нему и игрокам-то подойти невозможно, он решает все. Сейчас, когда тренеру надо заниматься только футболом, рычаги его влияния меньше. Помню, Бобров говорит: "Такой-то ушел в "Торпедо", можно было не давать ему эту "шестерку" ("Жигули"), но я ему дал". К чему ему нужно было заниматься "шестерками", квартирами? Это были рычаги влияния. Тренер ходил "доставать" квартиру, и игрок часто был многим ему обязан. Это перекос.
Тренер-специалист "делает" игрока. В этом деле большим специалистом был Бесков. Помню (мы отдыхали в Кисловодске), он говорит: "Вот беру Шмару, он играл в ЦДКА – ничего особенного. Посмотрим". Потом на каком-то турнире в Москве Бесков показывает: "Вот видишь, я же говорил! На упражнениях растет!". Значит, упражнения какие-то он ему давал, вот человек и прибавил. Это же не просто взять игрока по какому-то там трансферу… Он брал человека, и этот человек у него рос. На глазах у всех.
Еще немножко, и эта горячка пройдет, тренеры перестанут переживать, что они не главные, займутся делом, и игроки поймут, что тренер-то все-таки не совсем лишняя фигура, что с одними деньгами не сыграешь, может, и подскажет что-то! Так что вот такое сейчас произошло "падение". А в советские времена он был начальник! Ло-бановский чуть что – в ЦК. Бесков со всеми был знаком: нужен Гришин – звонит ему. Это были огромные по значению люди. Конечно, сейчас все они тоскуют. Человек парализован, он как крепостной. Теперь куда ты уйдешь – только на улицу или в другой гарнизон!
Футбольный меценат. Они у нас были всегда, только тогда это легко делалось за государственный счет, а сейчас люди вроде дают свои деньги. Я не знаю, хорошо это или плохо для тех, кто дает: надо знать, кому давать, за что, но без этого сейчас обойтись нельзя. Конечно, и у нас будут частные клубы, как во всем мире (хотя у нас "Спартак" всегда был частной командой). Великий финансист был Николай Петрович Старостин! Как он понимал финансовое дело, не понимает у нас и министр, а он кончил четыре класса коммерческого училища – тогда это, как сейчас две Плехановки. Я его всегда видел только со счетами или с тетрадкой. Мы с Алексеем Габриловичем целое лето снимали картину "Невозможный Бесков", и все лето я и Николай Петрович ездили вместе на машине. Так вот я наблюдал: его куда-то везут, а он что-то считает или пишет в своей тетрадке. Это был его клуб! Сейчас этого не хватает его клубу, да и всему нашему футболу.
Боюсь, сегодняшняя молодежь, фанаты спугнули обычного болельщика. Это какое-то не вполне объяснимое явление. Есть нормальные болельщики, а есть люди, которые переживают проигрыш, как сумасшедшие. Сейчас нормального болельщика мы почти не видим. Мы постоянно видим людей, которые разговаривают про футбол на телевидении, но они же не ходят на матчи! И вот эти дети, которые приходят хулиганить на стадион, не смотрят игру, они заняты своим. Им неинтересен футбол. Их фанатизм глуп: они ничего не знают о футболе, в своей команде видят только плохое и готовы только бить и громить. В каких-то формах это было всегда, только это не выходило за рамки дозволенного, общепринятого. При советской власти все на стадионе было очень строго: крикни – и тебя вообще выкинут. Но вот возникло послабление – сразу возникли эти "фанаты". На меня обижаются в Интернете и везде, когда я говорю, что это все-таки ненормальное явление. Я не понимаю человека, который ничего не может, ничего из себя не представляет, и вся его жизнь лишь в том, чтобы вечером с шарфом на шее орать во всю мочь на стадионе. Для меня это не лучший представитель молодого человека: другие подростки в это время учат языки, играют на скрипке, идут в университеты, занимаются спортом.
Если сегодня это "движение" – единственное, что поддерживает наш футбол (а команды с ними нянчатся, даже на свои деньги возят их на игры за рубеж), то я тут чего-то не понимаю.
Это патология, но кроме них никого нет. Они ездят круглый год за командой, не работают, не учатся, у них нет никаких дел – такая новая форма активного паразитизма. Это то, что у них осталось. Но футболистам это нравится. Раньше футболисты ненавидели подобных нахлебников. Помню, однажды мы сидели в детском городке в "Лужниках", играл дубль "Спартака". Сидит Бесков, Габрилович и Андрей Петрович Старостин. Мы сидели на маленьких трибунах, а снизу дети, юные болельщики, сильно кричали, так Андрей Петрович встал и сказал: "Я ухожу!". И как Бесков его ни уговаривал, старик ушел – он был не в своей культуре. А сейчас?! Что эти разнузданные фанаты?! Какая честь "Спартаку", что с ним в самолете полетит человек с флагом? Так что качество футбольной публики тоже немаловажно.
Проблемы мирового футбола. Это не мне судить. Тут как-то была передача у Миши Швыдкого, и там был спор: будем мы чемпионами мира или нет. Я сказал: какая разница, будем или не будем… когда мы будем, это уже для нас с Мишей не будет иметь такого значения. У футбола одно будущее – эстетическое. Хорошо, красиво играют – вот и решение проблемы.
Другая проблема – переходы и трансферы футболистов. Особенно молодых талантов. Появляется, допустим, Андрей Шевченко: на моей памяти он мальчишкой играл в Киеве, сейчас он уже в "Милане", один из сильнейших игроков в Европе, у него приличный статус, и "Милан" им доволен, и Киев не прогадал. А сейчас возьмем другого талантливого российского игрока. Он тоже заблистал в семнадцать лет, но его судьба сложилась совсем по-другому: сначала "Спартак", потом возня, шум-гам, торговля какая-то, потом французский клуб, где он сидит на скамейке запасных, и, наконец, бесславное возвращение в Россию. Хорошо, что он попал в хорошие руки, в "Локомотив", к Семину. Будем надеяться, раскроется талант.
Проблемы футбольные всюду в мире одни и те же: не мешать талантливым людям себя проявить; не мешать до такой степени, чтобы убить, уничтожить и не дать работать. Вот это одна из проблем. Она и перед футболом, и перед всем остальным.