Но я действительно по нему скучала. Я все еще хотела видеть того, выдуманного Сомарова. Но теперь мне так же хотелось, чтобы он вел себя, как всегда. Чтобы он хватал меня за запястье, скрывал от лишних глаз. Собирал волосы в кулак. Целовал против воли. Чтобы он просто не оставлял меня. Пусть так, но рядом.
Бред, бред, бред! Он мне не нужен, это всего лишь спор. Он добьется своего, и забудет обо мне.
Я пыталась выкинуть его из головы, но понимала, что у меня этого не получается.
Как так случилось, что неожиданно мой мир стал крутиться вокруг того человека, который был мне противен?
Хорошо, что свет выключили, и в темноте никто не заметил моих слез. Вероятно, я не смогла бы объяснить их наличие. Сомаров мне сломал жизнь. Как он и обещал - до конца года. Его уже рядом нет, но из мыслей он теперь никуда не уходит. Это было больно. Знать, что я ему не нужна, и хотеть быть нужной для него. Это было слишком противоречиво. Сомаров не умеет любить. Зато в разрушении чужих жизней он мастер.
Я начала задыхаться он неожиданной боли, которая сдавила грудную клетку. Этого просто не могло быть. Не могло. Невозможно. Слишком неестественно. Я не могла полюбить настоящего Сомарова. Просто не могла. Не этого человека, и не за такое короткое время. Не могла.
- Алиночка, с тобой все хорошо? - обеспокоенно спросила мама. Вздрогнув, я вспомнила, что не одна. Хорошо хоть между нами сидит Владик.
- Все хорошо, - сдавленно отозвалась я, и, вскочив, выскочила из комнаты со словами: - Извините, мне надо в уборную, - и отправилась в таковую.
А там, включив воду, опустилась на пол, запустив пальцы в волосы, и зажмурив глаза. По щекам все еще текли слезы, а плач сменился рыданиями, которые я старательно приглушала.
Этого просто не могло быть. Бред! Это совсем не так!
Было больно. По-настоящему больно. Так, что болело все в области грудной клетки. Горели легкие.
Но если это все действительно так, то почему эта боль наступила только сейчас? Так неожиданно, когда я оказалась к этому совершенно не готова?
Нет, я просто устала от последних событий. И все. Я не влюбилась в Сомарова. Нет, это просто невозможно.
Но, в противовес моим словам, рыдания стали лишь сильнее. Боль разрывала на куски.
Но это не могло быть из-за него! Так не должно быть!
Свернувшись калачиком прямо на холодной плитке, я прикусила себе запястье, стараясь успокоиться, сосредоточиться на чем-то другом. Кажется, некоторым это помогает.
Но я даже не отвлеклась на физическую боль. Что она была, что не было - это ничего не изменило.
Сомаров… Я его ненавижу за то, что он со мной сделал. Так нельзя. Так не поступают. Он, сам того не зная, действительно сломал меня. Я чувствовала себя раздавленной, подавленной, сломанной.
Работа. Вот что меня спасало раньше. А потом поезд. Солдатов, который заставил меня воспринимать Сомарова по-другому. Его поступки теперь не казались мне такими ужасными и противными, как раньше. Как будто он вел себя правильно. Но ведь это было не так, и я это знала.
И дом. Дом, где меня любят и ждут. Где я нужна. Где нет Сомарова, нет работы, и сожительниц тоже нет. Здесь все так хорошо, так идеально, что я должна была догадаться, что именно здесь прорвется плотина. Я сломаюсь.
Я не помню, когда мои рыдания стихли, не помню, как добралась до комнаты. И не знаю, когда уснула вновь. Но проснулась, когда на часах не было еще и шести, в своей кровати.
Поднявшись, я ощутила, как у меня болит горло. И в грудной клетке отзывалась слабая боль. Физическая.
Кое-как добравшись до кухни, чувствуя себя пустой, я налила себе воды и тут же осушила целый стакан. Не помогло.
Мне казалось, что вчера из меня вышло абсолютно все. Боль, отвращение, ненависть, любовь. Все. Была какая-то апатия, и только. И мне нравилось мое состояние. Я чувствовала к нему симпатию.
Отправившись в ванную, я умылась и приняла душ. После позавтракала, вернулась в спальню. Стараясь не шуметь, расстегнула сумку, достала некоторые вещи. Оделась. Вышла в коридор, обулась. Надела пуховик. Прихватила ключи, которые вчера оставила на тумбочке в прихожей, и выскочила за дверь.
Вышла на улицу, пошла на остановку. На часах было семь утра. Воскресение. Город пустовал.
Доехала до центра города, и стала бесцельно ходить по улицам. И мне было хорошо. Природа, свежий воздух, редкие прохожие, и ноль эмоций. Что может быть лучше?
Я бродила долго, присаживаясь на скамейки, когда уставала. Рассматривала здания, деревья. И мыслей не было. Был только вид перед глазами и все.
Я замерла на месте лишь тогда, когда увидела пару. Высокий парень, склонившийся над низенькой брюнеткой, которая стояла на цыпочках, обнимая его за шею. Он поцеловал её, притянув к себе ближе за талию. И это выглядело так… Так прекрасно, и так уединенно. И так больно для меня.
Сомаров вновь вторгся в мои мысли, разрушая такую приятную апатию. То, как он вел себя со мной. То, как смотрел. Он никогда не станет моим.
Я почувствовала укол зависти. Доброй зависти. Мне хотелось того же, но в то же время я была рада за Лешу и Наташу. Он её так держал, как будто она что-то самое ценное и хрупкое в его жизни. А она была просто счастлива, отдавая свою любовь.
Я не заметила, как по щекам вновь потекли слезы. Лишь почувствовала соленый привкус на губах.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я поспешила уйти, надеясь, что они меня не заметят. Я шла так быстро, как могла. От Солдатова, от его девушки, и от их счастья. Стало так горько. Так больно. Снова.
Но на этот раз все было более терпимо. Я старалась взять себя в руки, и не давала эмоциям завладеть собой. Я должна бороться, должна все это пережить. Пусть Сомаров и сломал меня, но у меня есть еще достаточно времени, чтобы склеить себя, и сделать вид, будто я целая.
Когда я вернулась домой, слезы высохли, а на часах была половина третьего. Мама тут же возникла на пороге.
- Алина? Ты где была? С тобой все в порядке? - обеспокоенно начала она, помогая мне снять пуховик.
- Я просто гуляла, - выдавив из себя улыбку, я заставила себя вспомнить, что у меня еще есть семья. Что бы там со мной не сделал Сомаров, а это самые дорогие мне люди, и их не следует забывать.
- Пошли кушать, - вздохнула мама. По её взгляду было понятно, что она обо мне все еще беспокоится. Она видела, что со мной не все в порядке. Конечно, сложно не заметить, что твоя дочь выглядит сломанной.
- Пошли, - кивнула, всеми силами заставляя сосредоточиться на семье.
Помыв руки, я уже с более правдивой улыбкой вошла на кухню. Владик уже сидел за столом, уплетая суп. Я присоединилась к нему.
- Что нового в университете? - беззаботным голосом поинтересовалась мама, моя посуду. Я опустила ложку обратно в тарелку, прикусив губу. Мамин план мне был вполне понятен. Только я не была готова говорить по душам. Слишком больно. Мне и так требовалось слишком много сил, чтобы вот так просто сидеть за столом, и делать вид, что все хорошо.
- Все по-прежнему, - пожала плечами. Аппетит пропал полностью. Сомаров сволочь, но я справлюсь со всем. Я же сильная. Мне есть ради чего бороться. Ради мамы, ради Владика. Это сейчас самое главное. Вернусь в общагу, сяду за работу. Справлюсь.
- Наверное, кавалеры появились? - как бы невзначай спросила она. Вот только взгляд оставался обеспокоенным, а движения были слишком дергаными.
- Нет никаких кавалеров, - тихо отозвалась я, и вскочила. - Спасибо за обед, было очень вкусно, - и поспешно покинула кухню.
Я сказала правду. Нет никаких кавалеров. Сомаров всего лишь поспорил на меня. Я для него игрушка. Как точно это подметил Леша.
- Алиночка, ну что случилось? Тебя кто-то обидел? - мама вошла в комнату следом за мной, обняв меня, стоящую напротив окна, за плечи.
- Мам, не беспокойся обо мне, я справлюсь, - вздохнула я, повернувшись к ней лицом. - Все хорошо, иди к Владику.
- Ты изменилась, - с сожалением отозвалась родительница. - Столица всех меняет, - тихо пробормотала она, отворачиваясь. - Но, если не хочешь рассказывать - это твое право. Расскажешь, когда сможешь, - сказала напоследок, и оставила меня одну.
Я прикрыла глаза от новой боли.
"Столица всех меняет."
Действительно. Она всех меняет. Потому что там живут совершенно другие люди. Злые, эгоистичные, жестокие.
И она изменила меня. Я стала более замкнутой. У меня всегда были с мамой хорошие доверительные отношения. А теперь этого нет. Я замкнулась, оставляя все в себе. Но, на самом деле, я просто хотела уберечь маму от переживаний. А кажется, сделала только хуже.
Жизнь пошла наперекосяк. А все из-за Сомарова.
Глава 6
Дни потянулись медленно и долго. Я все молчала, держа все в себе. А мама все беспокоилась. Лишь Владик был вполне доволен жизнью. Хорошее беззаботное детство.
Через неделю будет Новый год. А после я уеду обратно. Туда, где моя жизнь окончательно превратиться в пекло. Но он будет рядом. И будет так же нагло целовать меня, как и раньше.
Я отбросила эти мысли, как только они появились в моей голове. Последнюю неделю это было моим главным занятием. За исключением братишки, у которого все еще шли занятия.
Я помогала Владику делать домашние задания, когда прозвучал звонок в дверь.
- Я пойду, открою, а ты продолжай. Приду - проверю, - наставительным голосом произнесла я, и пошла проверять, кто же там пришел.
Стоило только открыть дверь, как я застыла, как вкопанная.
- О, Алина, ты уже вернулась? - улыбнулся Арсений. Он был сыном тети Веры, которая приходилась подругой моей мамы. Немного выше меня, с карими глазами, черными волосами.