- Внешне, может быть, и так. Но в душе… Черт, я все время забываю, что души у меня нет!
- Да все у тебя есть: и душа, и сердце, и чувства, и эмоции. И вообще, ты к себе чересчур строг и придирчив. Так нельзя к себе относиться.
- Почему он не переспал с тобой после этого? У тебя руки… уж лучше молчать! Неужели не предлагал?
- Не предлагал - просил.
- Что, на коленях?
- Откуда ты знаешь?
- Я бы тоже стал просить на коленях… на его месте. И ты отказала.
- Наотрез!
- С ума можно сойти с тобой, честное слово!
- А без меня?
- Без тебя я бы не смог существовать ни минуты!
- Я так рада слышать это! А как же ты смог уехать в Вашингтон тогда?
- Сам не знаю. Как в тумане. Я знал, что умру, если ты через несколько часов или дней не появишься.
- Когда я приехала к тебе, мне сразу же, в ту же секунду хотелось тебя поцеловать! Ты был такой… такой… волшебно красивый!
- Вовсе нет! Это ты в меня влюбилась.
- Естественно! Как можно было не влюбиться в такого, как ты? "Я помогу влюбить его в тебя!" Обалдеть можно было от такого предложения! Только в конце надо было сказать "в меня", а не в него.
- Я просто считал, что такая, как ты, не полюбит такого, как я.
- Я очень тебя люблю, Кьярро.
- У тебя такие поклонники… Боюсь, я никогда не смогу с ними сравниться!
- Тебе не нужно ни с кем соревноваться, уверяю тебя! Ты лучше всех на свете! Мой муж, мой мужчина, моя любовь…
- А что говорил тебе Майкл Мехмет на ухо? Я видел, как Вы шептались.
- Не то, что ты. Секс не предлагал, можешь не переживать.
- Да как раз переживаю и даже очень! Ясно теперь, что он тебе говорил. Таким, как ты, предлагают только замуж.
- Он сильно опоздал со своим предложением. Я уже замужем и очень счастлива.
- Значит, замужество предлагал. А Серж?
- Серж примитивный, ты же знаешь.
- Знаю. Но поначалу он тебе нравился и даже очень. Я помню, как ты обрадовалась, когда он пришел к Джули на ее день рождения. Даже танцевать начала!
- Это ты про тот единственный раз, когда твоя ревность была мне неприятна?
- Почему неприятна? - удивился Декьярро.
- Да ты же выставил меня гулящей женщиной!
- Почему? - удивился Декьярро оскорбленно.
- Это я тебя должна спросить: зачем ты это сделал?
- Я… У меня была… острая ревность. Как вспышка! Прости, что не смог себя контролировать. Честное слово, я не хотел! Я сильно виноват, да?
- Я все равно тебя простила. Знаешь, сегодня я впервые увидела, как ты психуешь из-за Майкла этого. Просто очень был злой и даже потащил меня фотографироваться. И сам фотографировал. Поведение необычное. То тебя не упросишь меня сфотографировать, то сам тащишь.
- Угу. А после сегодняшней ночи ты поведаешь Джули о том, как я вынес тебе все мозги после кафе.
Деметра рассмеялась.
- А что тут такого? Это так и есть.
- Выходит, ты считаешь меня занудой и выносителем мозга.
- Конечно, нет. Ну, иногда, где-то, да, но, в-основном, ты очень и очень сладкий котик.
- Тебе кто-нибудь говорил, что когда ты голая и смеешься, ты очень и очень сексуальна?
- Ты говоришь сейчас.
Декьярро стал целовать ее и обнимать.
- Что, болтовня надоела? - усмехнулась Деметра.
- Опять смеешься надо мной?
- Если ты и правда смешной, что я могу поделать? Надеюсь, тебя не шокирует тот факт, что мне иногда нравится смеяться над тобой?
- Нет. Если это делает тебя счастливой…
- Да, ты почти всегда делаешь меня счастливой.
- И сейчас? - он целовал ее внизу.
- Да! - она застонала.
После секса Декьярро сказал:
- Что-то я стал замечать, ты Сержу позволяешь. Раньше он лез к Джули, а теперь ее забросил и лезет только к тебе.
- Твоя ревность уже приобретает характер мании, любимый.
- Неправда!
- А это: "Ну, с рогами я уж не буду фотаться!"
- Это… просто так. Просто шутка.
- Любимый, ты не умеешь шутить.
- Ничего себе! И давно ты так решила?
- С той самой минуты, как тебя увидела. Разве можно в присутствии любимой девушки рассказывать такой анекдот: - Где были бы Вы, мужчины, если бы не мы, женщины? - В раю".
Декьярро смутился.
- Или тот случай, когда ты, желая меня развеселить, показывал мне картинки членов у грызунов, - она рассмеялась.
- Я…
- Ты выставил себя, кстати, в невыгодном свете. Еще другом назывался!
- Я муж. Я им хотел быть, я сейчас муж и буду им. - Ты очень озабоченный, любовь моя. Уж чересчур. Не тем, чем нужно.
- Как раз тем, чем следует. Тобой, - ответил Декьярро.
Глаза у него были серьезные и очень красивые.
- Обожаю, когда ты рисуешься! - Деметра с восторгом в глазах поцеловала его.
- В присутствии любимой женщины мужчине хочется ей нравиться. Это естественно.
- Тогда вот тебе еще комплимент: ты умопомрачительно симпатичный, милый и у тебя такая классная попка!
- Дотронься до нее, - попросил Декьярро, отворачиваясь.
Деметра обняла его за попу и со смехом произнесла:
- Почему мужчины так боятся признаваться в том, что им нравятся женские прикосновения?
- Это комплекс Александра Македонского. Мы страшно боимся предстать перед своей женщиной немужественными.
- Ничего себе, какие у тебя глубокие познания мужской психологии!
- Я был бы очень счастлив, если бы это мне хоть сколько-нибудь помогло завоевать твое сердце.
- Меня очень привлекает психология. Здесь ты на правильном пути.
- Тебе действительно так нравится моя попа или ты всего лишь хочешь подбодрить меня? - в глазах его была надежда.
В них читалась цитата из стихотворения Пушкина: "Ну, притворитесь - этот взгляд все может выразить так чудно! Ах, обмануть меня нетрудно - я сам обманываться рад!"
- Если бы я была художницей - я бы ее нарисовала!
- В таком случае, дураки те мужчины, которые стремятся унизить, поработить женщину. Лучший способ сделать ее своей пленницей - встать перед ней на колени самому. Я так счастлив, когда ты шепчешь на ухо всякие приятные слова! Идиот я какой-то! Сейчас ты должна броситься меня утешать и разубеждать в моих словах. Ты же женщина!
- Ты вовсе не идиот.
- О чем я и говорил.
- Но у меня возник вопрос: "Ты мечтаешь увидеть меня на коленях?"
- Нет.
- Не надо лгать. Я приму любую правду и готова смириться с ней.
- С чего это ты так добра ко мне? - подозрительно прищурился Декьярро.
- Плачу тебе твоей же монетой. Ты же прощаешь мне присутствие в нашей с тобой жизни моих бесчисленных (верно говорю?) поклонников. Ах, прости, делаешь вид, что прощаешь.
Декьярро сглотнул слюну.
- О поклонниках мы поговорим чуть позже, а сейчас… я отвечу на твой вопрос. Да, как любой (я подчеркиваю это для того, чтобы ты не кинулась сравнивать меня с другими мужчинами) мужчина, иногда я мечтаю, нет, страстно желаю, чтобы ты стала моей рабыней, - он сказал это шепотом, хрипло, страстно надеясь, что она оставит его в живых после такого вот признания.
Но когда она разъяснила ему, как поняла все это, он сию минуту захотел провалиться сквозь землю от стыда. И было чего стыдиться: она поняла его совершенно правильно. Он сам себя хуже понимал. И это его пугало даже больше, чем страх остаться в одиночестве.
- Любимый, ты больной, - она произнесла это так спокойно, что он втянул голову в плечи.
- Да-да, именно больной на всю голову! Слава хоть богу, что ты находишь в себе мужество признаться, как на духу, в своей болезни!
- Я… тебя люблю.
- Ну да, любишь. Ты любишь без памяти мое тело. В этом я уже имела возможность убедиться 1000 раз. А ничего, что у меня еще есть душа?
- Твоя душа очень часто рвется вовсе не ко мне, ответил он робко.
- Не к тебе? - переспросила она изумленно.
- Не строй из себя дурочку, ты все верно поняла. Взять хотя бы сладкого котенка Дарио…
Деметра притянула его к себе и поцеловала, одновременно сладко трогая за задницу.
- Это тебе за то, что ты забыл наш уговор не называть больше Дарио сладким котенком, - промурлыкала она.
- Ох, Деми - кошечка, - простонал он в ответ.
А что еще мог он сказать на это? Тем не менее, он нашел в себе мужество отдышаться и прошептать:
- Ты к нему неравнодушна спустя столько лет. Ты используешь его советы в постели, ты помнишь о нем каждую минуту…
- Это ты спросил, кто меня этому научил!
- Не перебивай! И я даже знаю причину твоих сладостных воспоминаний о нем!
- Да-а-а-а? - изумилась Деметра.
В ней боролись сразу два желания: врезать ему и приласкать, как следует. Ну так, чтобы он заткнулся, наконец.
- Дарио - это синоним слова "член". У него это слово на лбу написано красными буквами. И, знаешь, что меня больше всего бесит?
- Что? - желание ему врезать стало ощутимее.
- Что, окажись ты хотя бы один-единственный раз в его постели - эта его характеристика или слава, как тебе больше нравится, потеряет свою актуальность!
- Почему же? Люди не меняются, ты же знаешь.
- Потому, что ты - богиня, - с грустью ответил Декьярро.
- Про таких, как ты, говорят: сороковая - роковая!
- Это только для тебя, - возразила Деметра, но муж тут же добавил:
- И для Дарио. Господи, ты, боже мой, как он красив! Ну почему в этом мире тысячи женщин, а он положил глаз на мою жену?!
- Он уехал, а ты продолжаешь думать о нем.