Впрочем, в своей повседневной жизни евреи никогда не полагались на мистику, ибо мистика – удел толкователей и пророков. Более того, представителю нееврейского мира взгляды евреев на природу любви могут показаться излишне рациональными и утилитарными – согласно им, не брак является следствием любви, а, наоборот, любовь рождается в браке. Кстати, на этот аспект взаимоотношений между мужчиной и женщиной обращали внимание многие еврейские мудрецы еще в древности. Они исходили из слов Торы о том, как развивались взаимоотношения между праотцом Ицхаком и его женой Ривкой: "И ввел он Ривку в шатер матери своей Сары, и женился на ней, и она стала ему женою и полюбил ее Ицхак."– сначала происходит формальная регистрация брака ("и женился на ней"), затем возникает подлинная, неразрывная связь между супругами ("и она стала ему женою") и лишь после этого возникает любовь ("и полюбил ее Ицхак").
В связи с этим у евреев всегда было принято различать три совершенно разных состояния души – "влюбленность", "страсть" и "любовь".
"Влюбленность" – это романтическое чувство, первый порыв души, в котором, безусловно, есть неосознанное духовное начало, но оно еще явно слабее физического. "Страсть" – с точки зрения еврейской традиции – не более, чем желание обладания. Страсть еще не есть любовь; нередко страсть – напротив – противостоит любви.
Щекотка губ и холодок зубов,
Огонь, блуждающий в потемках тела,
Пот меж грудей... и это есть – любовь?
И это все, чего ты так хотела?Да! Страсть такая, что в глазах темно.
Но ночь минует, легкая, как птица...
А я-то думал, что любовь – вино,
Которым можно навсегда упиться!Дмитрий Кедрин
Вот почему еврейские мудрецы говорят: люди часто заблуждаются, принимая вспыхнувшую страсть за состоявшуюся любовь. Ибо вызванная исключительно животным, физическим влечением, жажда обладания по самой своей природе эгоистична. Недаром после того, как цель достигнута, и заветный объект обладания пошел навстречу желанию "влюбленного", наступает охлаждение и чувство "любви" проходит. Собственно говоря, такая "любовь", как правило, и исчезает в браке, от такой любви до ненависти действительно всего один шаг. Это доказывает, скажем, знаменитая история любви, в которой по библейскому сюжету оказались замешаны жена вельможи Потифара и красавец Иосиф, сын Яакова.
Проданный своими братьями в рабство и оказавшись в Египте, Иосиф не позволил себе ответить на воспылавшее чувство замужней женщины, тем более – жены своего хозяина. Как известно, отвергнутая вельможная дама, испугавшись, что Иосиф расскажет о происшедшем ее мужу, жестоко оклеветала объект своей страсти и добилась того, чтобы молодого раба-еврея бросили в темницу.
"...И обратила взоры на Йосефа жена господина его и сказала: ляг со мною.
Но он отказался и сказал жене господина своего:ведь господин мой при мне не ведает ничем в доме, и все, что у него есть, отдал в руки мои. Нет выше меня в доме этом, и нет ничего, к чему бы он не допустил меня, кроме, разве, тебя, потому что ты жена его. Как же сделаю я такое великое зло и провинюсь перед Богом?
...И случилось в один день, что он вошел в дом делать дело свое, а никого из домашних тут в доме не было. Она схватила его за одежду и сказала: ложись со мною. Но он, оставив одежду свою в руках ее, побежал и выбежал вон..."
Комментаторы, анализируя эту сцену, отмечают, что Иосиф не был безгрешен – очевидно, он на какое-то мгновение потянулся к жене Потифара, оказался рядом с ней, и за этот грех оказался в тюрьме. Действительно, не окажись у женщины в руках одежды Иосифа, и обвинение было бы совершенно безосновательным. Но именно за то, что он в итоге сумел преодолеть греховный соблазн, решил следовать тем моральным нормам, которые были ему привиты с детства в доме отца, и оттолкнул жену своего хозяина, его и ожидала высшая награда в конце пути. Иосиф, как известно, стал правителем Египта, вторым после фараона человеком в стране.
Поступок Иосифа предстает в совершенно особом свете с учетом примечания о том, что он отличался необычайно сексуальной натурой и постоянно желал близости с женщиной.
Еврейские мудрецы говорят, что на том свете человека, совершившего при жизни грех прелюбодеяния, спросят, как он решился на такое. И если он в оправдание скажет, что не сумел обуздать свою чувственность, Свыше прозвучит сакраментальное: "Неужели ты был более похотлив, чем Иосиф?".
А вот, что говорит по поводу "любви-нелюбви" талмудический трактат "Пиркей авот" ("Поучения отцов"):
"Всякая любовь, если она зависит от обстоятельств, преходяща: изменились обстоятельства – любовь исчезает. Но если любовь бескорыстна, она не исчезает никогда...".
Впрочем, об этом говорится не только в "Пиркей авот", но и в других трудах еврейских раввинов древности и наших дней: подлинная любовь основана на принципе не получения, а отдачи человеком своему партнеру и физических, и духовных сил. Она возникает тогда, когда один супруг в буквальном и переносном смысле этих слов "вкладывает" эти силы в своего спутника жизни. И так как сама природа человека эгоистична, – то есть больше всего он любит самого себя и плоды своих рук, – то в этом случае и возникают понятия "моя женщина" или "мой мужчина": "мое" – потому, что столько вложено в этого человека, столько плохого и хорошего пережито вместе с ним, что он стал действительно частью меня самого. И вот это-то ощущение неотделимости своего спутника жизни от самого себя, стремление сделать его счастливым и является, с еврейской точки зрения, подлинной любовью.
Правда, повторим, духовный элемент значит в таких отношениях всегда больше, чем физический и материальный, а понятие духовности неотделимо у евреев от понятия Бога. Не случайно покойный Любавичский ребе, один из величайших духовных учителей еврейского народа ХХ века писал:
"То, что мы называем любовью, на самом деле является поисками Бога".
В связи с этим на всех еврейских свадьбах произносится традиционный тост, в котором жениху и невесте напоминают о потаенном смысле обряда бракосочетания. Дело в том, что в еврейских словах, обозначающих мужчину и женщину, мужа и жену – "иш" и "иша" – есть две общие буквы "алеф" и "шин". В слове "иш" – мужчина – есть дополнительная буква "?" (десятая буква ивритского алфавита, называемая "йуд", и приблизительно соответствующая русской букве "й"), а в слове "иша" – "женщина" – дополнительная буква "?" (пятая буква ивритского алфавита, соответствующая фрикативному, "украинскому" "г", в транскрипции обычно обозначаемая латинской буквой "h" и звучащая на иврите как "hей"). Вместе эти две буквы образуют сочетание "йуд-hэй", обозначающее одно из самых сокровенных имен Бога. Если соединить эти два слова, а затем "убрать" из них имя Бога, то останутся только две общие буквы, образующие слово "эш" – "огонь". Это означает, что союз мужчины и женщины без Бога, без элемента духовности построен лишь на огне страсти, который пожирает их и, в конце концов, уничтожит их брак, после чего угаснет сам собой. Но тот же огонь страсти, озаренный именем Всевышнего, сделает их жизнь по-настоящему наполненной и счастливой.
Еще одно доказательство Божественной природы любви еврейская традиция видит в гиматрии слова ???? ("аhава" – "любовь"). Дело в том, что каждой букве ивритского алфавита соответствует определенное число (первой букве "алеф" – число 1, второй букве "бет" – число 2, третьей букве "гимел" – число 3 и т. д.). Сумма числовых значений букв, составляющих то или иное слово и называется гематрией, в которой, как правило, ищется некий мистический смысл. Гематрия слова "????" равна 13 (числовое значение первой буквы этого слова "алеф" равно 1, второй – "hей" – равно 5, третьей "бет" – 2, четвертой – "hей" – 5, в сумме – 13). Но любовь всегда соединяет два любящих сердца, а сумма гематрий двух слова "аhава" составляет 26. Но 26 – это гематрия самого сокровенного четырехбуквенного имени Бога (греки называли его Тетраграммоном), состоящего из букв "йуд"–"hей"–"вав"–"hей", и отсюда, как пишет рав Бенджамин Блех в книге "Секреты еврейских слов", следует, что "когда двух людей объединяет любовь, Бог удостаивает их своим присутствием".
Из этих взглядов и берет свое начало воспринятый позднее и остальным человечеством постулат о вторичности интимной близости по отношению к духовной. И – как следствие – получение высшего наслаждения лишь при слиянии с человеком, без которого ты просто не мыслишь себе свою жизнь.
Любопытно, что неразрывность сексуального и духовного влечений была настолько укоренена в сознании каждого еврея, что отразилась даже в знаменитом "Кодексе половой морали пролетариата", составленного Залкиндом.
Впрочем, и в дальнейшем советские писатели – каждый на свой лад – проводили эту идею в своих произведениях.
Сошлемся в данном случае на следующие строчки Константина Симонова:
Я любил тебя всю.
Твои руки и губы – отдельно,
Удивляясь неважным,
Но милым для нас мелочам.
Мы умели дружить
И о чем-то совсем непостельном,
Лежа рядом, часами
могли говорить по ночам...
Правда, тут же на ум приходит афоризм язвительного Станислава Ежи Леца: "Вы можете представить себе женщину, которая рассказывает своему возлюбленному сказочки в течение тысяча и одной ночи?".
Мысль о том, что брак, рождение детей являются одним из главных, если не самым главным предназначением человека и что сексуальная жизнь возможна только в браке и никак не вне него, внушалась еврейским мальчикам и девочкам в самом раннем детстве.