– В таком случае, сударыня, пусть он остается на свободе, – отвечает Оромазис, – я разбиваю оковы, которые мог бы на него наложить; пусть он с такой же легкостью, как я, наслаждается счастьем видеть вас... Но соблаговолите следовать за мной; вас ожидают новые сюрпризы; полетим в края, где они приготовлены.
Обратно они отправляются морем, удаляются от острова Алмазов и прибывают в Королевство Воздуха. Там их взорам предстает великолепный зрительный зал, светящийся бесчисленными огнями иллюминации... Для графини де Нельмур дают "Армиду" в исполнении ведущих солистов Парижской оперы. По окончании спектакля графиню встречает элегантный уютный экипаж и, следуя по ярко освещенным аллеям, где царят танцы и веселье, привозит ее к возлюбленному.
– Сударыня, – говорит Селькур, отводя героиню праздника в предназначенные для нее апартаменты, – сейчас мы с вами попрощаемся: завтра нас ожидает множество приключений, чтобы преодолеть таящиеся в них опасности, вам потребуется несколько часов покоя.
– Быть может, спокойствие мое, коему вы советуете мне предаться, будет несколько нарушено, – говорит графиня, уходя к себе, – на то есть причина, но ее я вам не раскрою.
– Мне стоит ее остерегаться?
– Ах, вам то что, счастливец! Это мне есть о чем беспокоиться!
И госпожа де Нельмур возвращается в свои прелестные комнаты; там она обнаруживает девушек, прислуживавших ей по приезде и купавших ее. Но какая роскошь, какое изобилие вокруг! Графиня видит не только все безделушки... все драгоценности, которые она отобрала сегодня утром на уличной ярмарке, но даже все то, что ей хотелось бы... все, на чем она, едва заметно, задержала взгляд... Она проходит дальше; перед ней открывается комната, подобия которой не было в ее парижском доме: она узнает – это японский будуар, который она видела у духа Луны, со стоящим посередине столом, где красуется маленький алмазный дворец.
– О это уже слишком! – вскрикивает она. – На что он претендует, этот Селькур?
– На то, чтобы упросить вас принять от него эти безделки, сударыня, – отвечает одна из ее служанок. – Они ваши; нам велено тотчас их упаковать, и завтра, когда вы проснетесь, они будут доставлены вам домой.
– И даже маленький алмазный дворец?
– Конечно, сударыня, господин де Селькур будет очень огорчен, если вы не примете его подарок.
– Сказать по правде, этот человек – безумец, – говорит наша кокетка, пока ее раздевают, – но безумец очаровательный. Я была бы неблагодарнейшей из женщин, если бы не отнеслась к таким поступкам с самым теплым чувством, какого они, безусловно, заслуживают...
И госпожа де Нельмур – не нежно влюбленная, а скорее завлеченная, и не сильно впечатленная, а скорее польщенная – предалась приятным иллюзиям, забывшись в счастливых сновидениях.
На следующее утро, около десяти часов, Селькур зашел к своей даме спросить, хорошо ли она отдохнула... и достанет ли у нее сил и мужества для встречи с духом Огня, чьи владения граничили с его землями.
– Я пошла бы на край света, любезный дух, – отвечает графиня, – хотя, признаться, не без опаски, а вдруг я заблужусь... Но кто знает, что для меня предпочтительнее, сбиться с пути с вами или найти дорогу вновь с кем-нибудь другим? Что до остального, объясните мне, прошу вас, что сталось со всеми украшениями и со всеми прелестными вещицами, которые были вчера в моей комнате?
– Сие мне неведомо, сударыня, я не соучаствовал более в доставке их в ваши апартаменты, не стал я вмешиваться и в их вынос оттуда... Все решит судьба: я неодолимо скован ее велениями и не распоряжаюсь ничем, вам же, с помощью своих желаний, управлять ею легче, нежели мне – на нее влиять... Я – лишь взываю к милости судьбы, ваши же глаза – ее покоряют.
– Все это очень мило, – отвечает графиня, – но вы, вероятно, и представить себе не могли, что я соглашусь принять такие дорогие подарки: среди прочего, есть там один маленький алмазный дворец – всю ночь он не выходил у меня из головы – так вот, держу пари, стоит он больше миллиона... Вы прекрасно сознаете, что такие вещи дарить не принято.
– Понятия не имею, что вы этим хотите сказать, сударыня, – говорит Селькур. – Но мне кажется, если, к примеру, некий влюбленный подарит той, кого он обожает, миллион, а взамен ожидает он от боготворимой им женщины то, что стоит в его глазах вдвое дороже – его возлюбленная не только не должна совеститься того, сколько она получила, но напротив, поклонник, как видите, еще оказывается перед ней в долгу.
– Истинно деликатный любовный расчет, друг мой; проникаюсь его идеей и откликнусь на него подобающе... А теперь поспешим к вашему духу Огня... Да, да, уйдемте отсюда, рассейте меня чужим пожаром... тот, что пылает во мне самой, грозит толкнуть меня на какую-нибудь причуду, в коей, невзирая на всю вашу учтивость, мне придется однажды раскаяться. Едемте.
Для графини уже подан изысканно отделанный воздушный шар.
– Сударыня, – говорит Оромазис, – стихия, которую я собой определяю, почти всегда побуждает меня путешествовать на такого рода экипажах; благодаря мне они стали известны людям. В такой поездке вам нечего опасаться: шаром управляют два подвластных мне духа, они обеспечат большую скорость полета и не допустят подъема шара на высоту, превышающую двенадцать-пятнадцать туазов.
Графиня без страха усаживается на изящный диван, установленный вдоль перил; дух пристраивается рядом, примерно за шесть минут они пролетают три лье, и шар приземляется на небольшой возвышенности. Наша любовная парочка спускается и оказывается в кругу поджидавшей их свиты. Их встречает Всесильная; теперь все взоры обращены на представшую перед ними картину.
На эспланаде размером около шести арпан, амфитеатром на уступах располагается целый город; создается зрительное впечатление, что каждое из великолепных его строений хорошо просматривается; храмы, башни, пирамиды гордо возносятся до небес; виднеются улицы, городские стены, сады, дорога, ведущая в город, – на ее краю находится пригорок, где сейчас стоят Селькур и его дама. На правой стороне, по отношению к зрителям, виднеется огромный вулкан, изрыгающий в небо языки пламени, вскормленные в его чреве, и густые тучи, скрывающие солнце, словно заключающие в себе громы и молнии.
– Мы у ворот владений духа, руководящего огнем, сударыня, – говорит Оромазис. – Однако нам, из предосторожности, лучше остановиться здесь, пока он не даст нам знать, когда наступит благоприятный момент для въезда в его город, ибо пребывание там небезопасно.
Едва Селькур произнес эти слова, из вулкана извергается Саламандра и падает к ногам той, ради кого затеяны все эти игры. Саламандра обращается к Селькуру:
– Оромазис, – говорит она, – дух Огня послал меня предупредить вас, что для того, чтобы войти в его город, вам надлежит прежде отправить к нему даму, находящуюся рядом с вами; он увидел ее... он любит ее и хочет немедленно на ней жениться; если вы откажете ему в этом дарении, он нашлет на вас и на тех, кто вас окружает, все имеющиеся в его распоряжении силы огня и принудит вас удовлетворить его претензию.
– Идите и скажите своему хозяину, – отвечает Селькур, – что мне легче уступить жизнь свою, чем ту даму, которую он требует. Я считал его своим другом... мы и теперь друзья; он знает, насколько огненные его силы дополняются моими, воздушными, полезность моя для него позволяла мне рассчитывать на иное обращение... Пусть делает все, что ему заблагорассудится: я защищен от его громов и молний... Пусть насылает их: мы не испугаемся, а напротив, воспользуемся их мощью, поставив бессильный его гнев на службу нашим удовольствиям. Перевес, данный мне над ним самой природой, простирается дальше, чем он полагает, я еще посмеюсь над его несостоятельностью и заставлю ощутить полное свое превосходство...
Саламандра возвращается обратно... не проходит и двух минут, как она поглощена вулканом...
Внезапно небо темнеет, из-за тучи пробивается молния, вихри пепла и битума из недр горы взметаются вверх и, змеясь, снова падают на городские здания... разверзаются потоки лавы... по всем улицам растекаются огненные ручьи... слышится удар грома... земля содрогается... языки пламени, изрыгаемые вулканом все более неудержимо, сливаясь с огненными разрядами на небе и с подземными толчками, сжигают, разрушают, ниспровергают постройки этого великолепного города, прямо на глазах он разваливается по частям... Падающие башни, истребленные храмы... рухнувшие обелиски, все холодит душу, наполняя ее ужасом, в памяти всплывает мрачный образ недавних разрушений в Испании и в Италии – искусная имитация реальности в данной обстановке лишь усиливает их трагизм...
– Ах, как величественно то, что ужасно! – восклицает графиня. – Сколь прекрасна природа, даже нарушающая свой порядок! Воистину зрелище это могло бы послужить материалом для серьезных философских размышлений.