- На похороны, да. Нам позволили забрать тело и одолжили старую телегу. Ехали вшестером, по очереди. Я правил вместе с Питером Хоскином. А в Камборне мы встретились с остальными. Сотни людей бросили работу и шли за нами. Огромная процессия. Сотни. По пути пели гимны. Многие из нашей общины, это уж точно.
Дрейк принес кружку чая, но не ответил.
- Спасибо, братец.
- И еще я увидал кое-что странное, - продолжал Сэм, потягивая чай. - Помнишь сэра Бассета? Сэра Фрэнсиса Бассета? Лорд Данстер... Данстанвилль, так его теперь зовут?
- Да, я хорошо его помню.
- Знаешь, ведь это он арестовал Хоскина, Сэмпсона, Барнса и других, и он проводил над ними суд. Говорят, именно он решал, подписать ли помилование Джону, как остальным. Ну так вот, процессия - наверное, уже тысяча человек - прошла по пути к церкви мимо его дома. Мы были, может, в миле от кладбища, и тут из дома вышел Бассет собственной персоной, только с одним слугой. А эти люди, в основном шахтеры, многие из них принимали участие в бунте вместе с Хоскином и остальными, и все они знали, кто он такой. И кто-то из дверей крикнул, чтобы лорд Бассет вернулся в дом. Но сэр Фрэнсис не хотел скрываться и сказал, что ему не причинят вреда, стоит этим людям сделать хоть шаг в его сторону, и их ждет судьба повешенного... И он сел на лошадь, а с ним и слуга, и медленно проехал прямо рядом с телом, а люди тихо и мирно расступились, как воды Красного моря.
Дрейк медленно кивнул.
- Ты зашел повидаться с Уильямом, Джоном и Робертом?
- Да... Но дома был только Роберт. А еще вдова и Флотина, и новая жена Джона с дитями. Все здоровы.
- Бобби выздоровел?
- Вполне. Они спрашивали о тебе.
- Этот Бассет - смелый человек, - сказал Дрейк. - Отдаю ему должное. Не многие бы осмелились.
- Я на миг даже испугался за него, - ответил Сэм. - Но думаю, он убежден в своей правоте. Странное было зрелище... И урок всем нам...
- Даже если мы не правы? - спросил Дрейк, и в его тоне промелькнул намек на прежнее озорство.
Сэм улыбнулся и покачал головой.
- Мы должны попытаться не быть такими и молиться об этом.
- А где Питер? Он не вернулся с тобой?
- Отдыхает с семьей и придет домой вечером.
- Ты пропустил на шахте два дня? Тебе разрешили?
- Ну да. Никто на нас не давит с работой. Я пришел домой ради соревнований.
- Ты же устал с дороги.
Сэм пощупал пальцем башмак.
- Ноги натер. А в остальном всё в порядке.
- Желаю удачи, братец. Думаю, через час пора будет выходить. Принесу ведро, чтобы ты мог опустить ноги в воду. Надеюсь, что ты его побьешь, Сэм. Но он крепкий, как мул. Вот увидишь, как он на тебя попрет.
- Господь решит, - ответил Сэм.
II
Энисы в церковь не пришли, но приехали пообедать к Полдаркам. Они не любили ходить в церковь даже по праздникам. Для Дуайта в этом не было ничего хорошего, ведь для доктора плохо, когда его считают атеистом. На самом деле Дуайт атеистом не был и вполне мог символически появиться в церкви, но Кэролайн имела стойкое предубеждение против всех форм организованной религии и посещала места для молитв лишь в случаях, когда этого невозможно избежать - на свадьбах, крестинах и похоронах.
Она снова хорошо выглядела и дружелюбно болтала в начале обеда. Затем последовало основное блюдо - вареная баранья нога с каперсами, лесными орехами и маслом, и Кэролайн сказала, что должна сообщить плохие новости, а именно - что она носит ребенка.
Демельза выронила половник, подпрыгнула, обняла ее, расцеловала и бросилась целовать Дуайта.
- Я так рада. Так рада. Боже, это же прекрасные новости! Кэролайн, Дуайт, это чудесно! Чудесно!
- Вот почему у меня было недомогание, - объяснила Кэролайн, - а мой муж не сумел поставить диагноз!
- Потому что она мне солгала, - сказал Дуайт, - и практически не подпускала к себе!
Когда Росс нагнулся, чтобы поцеловать Кэролайн, она подставила ему губы.
- Видишь, - сказала она, - что ты натворил, некоторым образом. Ведь это ты привез его домой.
- Если будет мальчик, - предложил Росс, - женим его на Клоуэнс, а девочку выдадим замуж за Джереми.
- Пью за это, - сказал Дуайт.
- Давайте все за это выпьем.
Потом они снова сели и молча стали есть, а Кэролайн заявила:
- Разумеется, я не хочу ребенка.
- Кэролайн! - воскликнула Демельза.
- По правде говоря, разве они не вздорные мелкие создания, когда появляются на свет? Честное слово, я не выношу младенцев! Сморщенные, с красными лицами, жадные и эгоистичные тираны, вечно им что-то нужно, пукают и рыгают, требуют от взрослых внимания денно и нощно и никогда за это не благодарят. Они теплые, мокрые и липкие, пахнут мочой и прокисшим молоком, и вообще их уже слишком много в мире!
Все засмеялись, но Кэролайн поморщилась и продолжила:
- Я и впрямь так думаю! Дуайт знает. Я его предупреждала.
- Ты всех нас предупреждала, - заметила Демельза, - и мы в это не верим.
- Тебе следует подумать о продолжении рода, - иронично произнес Росс. - В конце концов, мир - не такое уж плохое место, и будет крайне жалко покинуть его, оставив чужим детям.
- Продолжение рода? - удивилась Кэролайн. - Не возражаю, если я смогу воспитать маленького Дуайта и даже, да поможет мне Бог, маленькую Кэролайн. Но мне всегда казалось, что собственный ребенок обычно походит на самого нелюбимого кузена!
- Или родителя, - вставила Демельза. - У Джереми ступни моего отца, но надеюсь, что на этом сходство закончится.
Все снова засмеялись.
- Я думаю, - сказал Дуайт, - что как отцу этого эмбриона, мне должно быть позволено осудить высказывание Кэролайн. Я со своей стороны, если будет девочка, не возражаю, чтобы она была высокой, худой, с рыжими волосами и веснушками на носу.
- Ты описал чудовище, - сказала Кэролайн. - Это что, твоя двоюродная тетя?
- И правда, - сказала Демельза.
Все замолчали.
Кэролайн на мгновение задумалась, раскрошила хлеб, а потом улыбнулась.
- Разве это не чудесно для всех нас?
III
Без пятнадцати шесть основные соревнования по борьбе закончились. Шляпу и гинею выиграл Пол Дэниэл, оказавшийся, несмотря на возраст (сорок лет) и пристрастие к выпивке слишком проворным и хитрым для остальных. Публика собралась вокруг круглой площадки, примыкающей к главной дороге из Сола в Сент-Агнесс, по другую сторону дороги от вонючего пруда, где чуть не утопили Дрейка. На поле находилось сотни две человек, и две трети из них собрались возле ринга. Остальные лежали, играли в игры или пили пиво и болтали, рассеявшись по полю. Многие были навеселе, большая часть успела посетить пивнушку Салли-забери-покрепче дальше по улице. Потому Салли и могла себе позволить устанавливать призы победителю.
Туман наконец-то рассеялся, а точнее, его сдуло на несколько сотен ярдов в сторону моря, так что участок общественной земли оказался как раз на границе тумана. В основном солнце светило сквозь дымку, но иногда и припекало, а иногда опускался липкий серый туман. Над головами, но всегда в облаках, кружили чайки, не переставая выкрикивать: "дай... дай... дай...".
Сэм и Дрейк пришли в половине шестого, поднявшись от мастерской Пэлли. Теперь они сидели на скамейке в окружении своих поклонников, а Толли Трегирлс сновал между ними и аналогичной группой, окружающей Тома Харри, как напыщенное пугало. Эммы Трегирлс нигде не было видно, как и Салли. Отдав Полу Дэниэлу приз, она поспешила снова открыть свое заведение, чтобы клиенты не ушли к конкурентам. Толли собирался послать к ней мальчишку, когда начнется матч. Но пока он не начался. Как оказалось, собиралась прибыть знать из Тренвита, чтобы посмотреть на состязания - ходили слухи о сделанных ставках, а здесь, как и в церкви мистера Оджерса, ничто не начиналось, пока не прибудут сквайры.
Полдарки и Энисы пришли около шести. Росс не хотел приходить, да и Демельза тоже, но трудно было остаться в стороне. Сэм как-никак был братом Демельзы. Нелегко было как высказать свое расположение, так и проигнорировать. Но Демельза сказала, что это будет не просто кулачный бой, а настоящий матч, судья будет следить за соблюдением правил. Да и знати из разных семей необязательно пересекаться.
Но когда дошло до дела, оказалось, что они не могут сидеть достаточно далеко друг от друга. Около ринга было всего четыре скамьи, поставленные в ряд у входа. В пятнадцать минут седьмого из ворот Тренвита вышли Джордж Уорлегган и Осборн Уитворт и проследовали на поле. Осборн переоделся в красивый сюртук из красного шелка и белые панталоны. Дамы с ними не явились. Оба джентльмена сели на самом дальнем от Полдарков краю скамеек.
Толли Трегирлс находился в своей стихии. Слегка сутулясь, в длинном сюртуке, он был похож на стервятника на дереве, весь в шрамах, однорукий и не перестающий кашлять, он встал в центре ринга и провозгласил начало состязаний.
- Матч борцов, победитель определяется в трех раундах, победа присуждается за три очка, приз - две гинеи, который выдаст миссис Салли Треготнан из пивнушки Салли... Соревнуются... Слева от меня - Том Харри... Справа от меня - Сэм Карн...
Когда мужчины шагнули вперед, раздались одобрительные и неодобрительные выкрики. Они были одеты, как положено для соревнований - голыми по пояс, не считая коротких свободных курток из плотной льняной ткани, стянутых на шее шнуром и с широкими рукавами. Они также носили панталоны до колен, толстые чулки, но были босыми. На востоке, за пределами Корнуолла, разрешались пинки ногами, но здесь это считалось нечестным, вся сила и умения должны быть в плечах и руках. Помимо Толли на ринге присутствовали еще двое судей - Пол Дэниэл и Уилл Нэнфан.