Оззи вспыхнул, и некоторое время они переругивались. Он не мог не заметить ее решимости, скрытой под покорностью и беспокойством. Спор закончился, когда она спокойно сказала:
- Я не была ни с кем кроме вас, викарий, я ношу вашего ребенка и готова объявить это всему свету.
Повисла тишина. Оззи прошелся по кабинету и рухнул в кресло.
- Откуда ты знаешь, что он женится на тебе?
- Он просил моей руки на прошлой неделе.
- Боже мой!.. И что ты ответила?
- Я сказала, что не могу ответить без вашего согласия и согласия матушки. Еще я сказала, что ответ вряд ли будет положительным.
- Почему?
- Его социальный статус ниже моего. Его отец плотник.
- И он совершенно ничего не знает о твоей ситуации?
- Совершенно ничего не знает! - Она подняла голову. - Я никому не говорила, как вы и велели. Если вы...
- Да-да. И ты думаешь, если он женится на тебе, то никогда не узнает?
- Конечно, он должен узнать! Соврать я не смогу! Я удивлена, что вы подумали, будто я собираюсь его обмануть!
Оззи сердито посмотрел на нее.
- Тогда что ты предлагаешь?
- Если бы вы дали разрешение на брак, я пошла бы к нему и сказала правду. О нет, не всю, - добавила Ровелла, когда Оззи попытался возразить, - не о том, чей это ребёнок, только то, что я в ужасной беде, и брак с ним спасёт меня от позора. И если он даст этому ребёнку своё имя и отцовскую любовь, я буду ему хорошей женой, а он породнится с благородным семейством.
Чем дольше он слушал, тем больше ему казалось, что это и правда выход из положения - лучший, какой он только мог представить. Но это выглядело слишком легко. Тут таились некоторые опасности.
- Ты его любишь?
- Конечно, нет. Но нищим выбирать не приходится. Если это спасёт меня от позора, да и вас тоже...
Он поморщился. Пока она говорила, в его душу стала закрадываться ревность от мысли, что другой мужчина будет наслаждаться её соблазнительной чувственностью. Однако последние три слова пробудили в нём совсем другие чувства.
- А что насчёт твоей матери и Морвенны? Придётся всё им сказать и получить их согласие.
- Думаю, они согласятся, если узнают о моём положении. И я скажу им, что Артур Солвей - отец ребёнка.
- Богом клянусь, девочка, кажется, ты всё хорошо обдумала!
- Я несколько недель не думаю ни о чём другом. Как же иначе? Мои мысли всё время к этому возвращаются.
Он кивнул. Это имело смысл. Он начинал испытывать к ней тёплые чувства. Если дело удастся устроить таким образом, растает, наконец весь этот ужас, стоявший у него за спиной.
- Ты сохранишь в тайне всё остальное?
- Разумеется. Мне совсем ни к чему говорить о том, что здесь происходило.
- Значит... если ты всё спланировала в своей милой головке, Ровелла, ты, должно быть, продумала и остальное?
- Остальное? О чём это вы?
- Ну, как ты собираешься взяться за это?
- Я ничего не могла сделать без вашего разрешения, и потому не строила планов. Но если вы согласны, тогда мне стоит увидеться с мистером Солвеем завтра в библиотеке и всё ему сказать.
- Но в библиотеке вы ведь не будете одни?
- У него там отдельный стол. Мне кажется, в некотором смысле, там мне будет легче поговорить с ним.
- И что дальше?
- Если он согласится, я попрошу его прийти повидаться с вами.
- Зачем?
- Просить моей руки. Всё должно выглядеть правильно, чтобы Морвенна ни о чём не догадалась. Вам с ним надо будет обсудить кое-какие вопросы.
- Что за вопросы?
- Он беден, Оззи, очень беден. Как библиотекарь, он зарабатывает пятнадцать фунтов в год. Он много работает по вечерам, переписывая документы для нотариуса, мистера Пирса, это ещё три фунта в год. Он полночи работает, и жильё у него, я уверена, жалкое. Меня с ним ждёт тяжёлая жизнь, но я не жалуюсь, я это заслужила...
- Да. Что ж...
- Но для ребёнка, он ведь будет ваш...
- Вот как? И чего же ты хочешь?
- Пожалуй, маленький подарок поможет нам начать совместную жизнь. Можно рассматривать это как свадебный подарок вашей... вашей свояченице. Морвенна будет довольна.
- Cколько ты хочешь?
Похоже, Ровеллу испугал этот вопрос.
- До сих пор я не заходила так далеко в своих планах. Я лишь надеялась, что вы сами это решите. - Она снова начала всхлипывать. - Если бы... если я скажу, что приду к нему не совсем без гроша, вероятно, он более благосклонно посмотрит на... на это предложение.
Оззи потёр нос. Девчонка, конечно, хитра. Но разрешить всё таким способом было бы огромным облегчением. С новыми доходами от Сола он может позволить себе быть великодушным, и так приятно стать добрым и щедрым зятем, и он будет прекрасно выглядеть в глазах Морвенны и миссис Чайновет. Девчонка, пойманная на прелюбодеянии. Он не бросит в неё первый камень. Он, викарий, поступит так, как проповедует. Двадцать пять гиней он вполне может себе позволить - больше, чем годовой доход этого жалкого типа - и это всё уладит. Благодарение Богу за такой благополучный исход.
Он немного поколебался - для пущего эффекта. А потом сказал:
- Очень хорошо, милая. Если молодой человек примет твоё предложение, пришли его ко мне. Он получит от меня небольшой подарок, который поощрит его и поможет вам начать совместную жизнь.
II
Артур Солвей пришёл не на следующий день, а днём позже, как и договаривались, когда Морвенна отправилась на чай к Полвелам. Ровелла подумала, что пусть её лучше не будет дома, когда Артур появится в первый раз. И это решение оказалось удачным.
Солвей был высокий и тощий, с узкими, почти как у Ровеллы, плечами и юным добродушным лицом. Он носил очки и сутулился, как школьник. Потел и волновался. В общем, совершенно не тот тип, что способен противостоять викарию, в чью пользу выступала не только почтенная должность, но и более высокое происхождение и воспитание. Но молодой человек всё же бросил викарию вызов. Неясный шум в комнате постепенно перерос в гневные голоса, главным образом, голос Оззи. В конце концов они стали очень громкими, и вскоре Солвея почти что вышвырнули из комнаты, и он стремглав выбежал из дома. Мистер Уитворт захлопнул за ним входную дверь и вернулся в свой кабинет, дверью которого он тоже хлопнул с такой горячностью, что затрясся весь дом.
Спустя десять минут Ровелла решилась заглянуть в кабинет. Оззи стоял у окна, сжимая и разжимая кулаки. Полы его сюртука подрагивали от каждого движения, а лицо покраснело от злости.
- Викарий?..
Он обернулся.
- Это ты его подучила?
- Чему? В чём дело? О Господи, что-то пошло не так?
- Да как ты смеешь поминать Господа! Всё пошло не так, и лучше уже не будет! Наглый гаденыш! Останься он еще на мгновение, и я бы его придушил!
Ровелла скрестила руки.
- Ох, Оззи, но что не так? Когда я надеялась... Когда я думала, что мы наконец-то нашли решение проблемы...
- Что не так? Скажи этому прощелыге, что если еще раз явится в мой дом, я велю арестовать его за вторжение и отправлю в тюрьму!
Ровелла подошла к его столу.
- Расскажите мне. Я должна знать.
Оззи повернулся и взглянул на нее.
- Этот маленький подарок, чтобы он на тебе женился - на падшей девушке пятнадцати лет, без гроша за душой, беременной, без семейных связей и внешности, так вот, он ожидает, точнее требует, этот невежественный осел, свадебный подарок в тысячу фунтов!
Ровелла стояла перед Оззи, закрыв лицо руками, а он неистовствовал, многократно повторяя слова "наглый", "выскочка" и "гнусный". Во время короткого просвета во время бури Ровелла сказала:
- Не знаю, что на него нашло.
- И я не знаю! Наглость и бесстыдство этого парня просто поразительны! Что ж, Ровелла, выбрось его из головы. Он не для тебя, ты не выйдешь за него с моего благословения и даже с малюсеньким подарком! Попомни мое слово.
- Я думала, что вы можете предложить нам самое большее сто фунтов.
Оззи резко умолк.
- Ах, так ты думала о ста фунтах, вот как? Ты уверена, что не вложила в его голову эту тысячу? Ты точно не сказала ему о десяти тысячах?
- Нет, викарий, нет, клянусь! - простонала она. - Клянусь! Да как мне такое могло прийти в голову?
Оззи пристально посмотрел на нее.
- Иногда мне кажется, что ты способна на всё! Временами я думаю, что сам дьявол присутствовал при твоем рождении. Твоим отцом не мог быть божий человек. Служитель церкви. Человек, собственными руками возлагающий благодать на других!
Ровелла громко зарыдала.
Мистер Уитворт упал в кресло и облокотился о стол. В нем еще кипел гнев, но где-то в глубине зарождалось прежнее желание.
- И что же мне теперь с тобой делать?
Ровелла не переставая плакала. Однако вдруг сглотнула слезы.
- Может быть, я еще раз с ним повидаюсь и вразумлю.
- Он должен понимать, наверняка подозревает, что у меня есть и другие мотивы, чтобы сбыть тебя с рук! Ты сказала ему, дала ему причины для подозрений?
- Нет! Нет! Никогда! Я так с вами не поступлю, викарий, если меня не принудят.
- Кто это может тебя принудить?
- Может быть, я с ним повидаюсь, - всхлипнула она. - Может быть, я смогу его вразумить.