Джордж больше ничего не добавил и удалился в кабинет. Таким образом, Джеффри Чарльз сократил число визитов к Дрейку, но больше не обнаружил на своем пути никаких препятствий. Однако Джордж об этом деле не забыл. В нем росло убеждение, что Дрейк Карн виновен в происшествии с жабами. Больше никто не имел таких детальных сведений о передвижениях Джорджа, никто не желал выставить его идиотом. С той поры осколки всех свидетельств сложились воедино.
Однажды, когда приехал Танкард, Джордж сказал ему:
- Мастерская Пэлли, та, что принадлежит теперь юному Карну. Мы владеем прилегающей землей?
- Нет, сэр. Кажется, нет. Она принадлежит фермерам. Треветану вроде бы. И Хэнкоку. Могу узнать, если желаете.
- Узнайте. Узнайте об этом месте всё, что сможете. Проверьте, владеет ли Карн правами на землю. Проверьте колодцы и ручьи. Узнайте, кто его основные клиенты. Не считая наших шахт, поблизости только Уил-Китти и Уил-Дрим. И редкая работенка для фермеров и сквайров. Посмотрим, как мы можем ему помешать.
- Да, сэр.
- Но ничего не предпринимайте без моего прямого указания. Вы можете высказывать предложения, но решения буду принимать я.
- Да, сэр.
- Нет нужды спешить, но доложите мне к концу месяца.
II
Три или четыре раза Джордж заезжал к Бассету, и они все вместе обедали в Техиди, а Джеффри Чарльз был так мил с маленькой мисс Франсис Бассет. Потом Бассеты приехали отобедать в Тренвите. По такому случаю Джордж пригласил сэра Джона Тревонанса и его брата Анвина, Джона и Рут Тренеглосов, а также Дуайта и Кэролайн Энисов. Дуайт почти не принимал участия в разговоре за столом и пару раз отметил, что Джордж немного раздражает нового барона Данстанвилля. И дело было не просто в различных воззрениях, скорее, Джордж принял точку зрения Бассета и довел эти принципы до крайности, куда сильнее, чем сам Бассет. Зная Джорджа как человека, которого прежде всего волнуют собственные интересы, Дуайт решил, что заметил фальшивые нотки, и гадал, заметил ли их Бассет.
На следующий день Уорлегганы обедали у Тренеглосов, а значит, им пришлось объехать вокруг владений Полдарков, о которых предпочитали не упоминать. С ними отправился Танкард, поскольку Джордж хотел взглянуть на Уил-Лежер, ту шахту, что он недавно закрыл, и решить, как с ней поступить дальше. Он получил полный отчет, но как любой хороший коммерсант, предпочитал увидеть всё собственными глазами.
На пригорке рядом с ныне пустующей сторожкой, где когда-то обитал Дуайт, Джордж остановил лошадь и всмотрелся в Уил-Грейс и Нампару, лежащие на краю узкой долины, почти у самого моря. Он изучал их несколько минут.
На Уил-Грейс кипела работа. Почти настало время пересменка, подъемник получил новую порцию угля, и из трубы поднимался дым. Насос поднимался и опускался, стучали дробилки, женщины в чепцах работали на промывке, нагруженный караван мулов готов был тронуться в путь, чтобы отвезти руду в Сол.
- Как я вижу, пристройку закончили, - отметил Джордж.
Элизабет подъехала ближе.
- Что-что?
- Пристройку к дому. Ты же знала, разумеется.
- Нет, до этой минуты не знала... Как по мне - никаких перемен. А, ты про то крыло.
- Они добавили один этаж и перестроили библиотеку. Бассет рассказал мне вчера вечером, что они наняли штукатура из Бата.
- Он там был?
- Бассет? Вряд ли. Не думаю, что его приглашали.
Поднялся ветер, и Элизабет придержала рукой зеленую треугольную шляпку.
- Я редко туда заезжала, даже когда была замужем за Фрэнсисом. А после его смерти Росс обычно приходил ко мне раз в неделю, так что не было нужды туда ездить.
- Это когда он обманом лишил Джеффри Чарльза прав на процветающую шахту.
Элизабет дернула плечами.
- Он считал шахту банкротом и выкупил долю, считая, что тем самым помогает нам. Олово нашли только полгода спустя.
Джордж улыбнулся.
- Наконец-то я вынудил тебя броситься на его защиту.
Элизабет огляделась, но Джеффри Чарльз уже уехал вперед вместе с грумом. Она не улыбалась.
- Твоя подозрительность не делает тебе чести, Джордж. Как в этом случае, так и во всех прочих.
- Каких прочих?
- В любых, которые приходят тебе в голову. Ты известный человек, член парламента, судья, а также мой муж и отец Валентина... Мне кажется, что ты слишком значительный человек, чтобы так мелочиться.
Ветер дунул им в лицо, и лошади забеспокоились. На шахте зазвонил колокол, из-за ветра звук казался далеким.
Элизабет намеренно провоцировала мужа, предоставив ему решать, добавить ли что-то еще, но момент она выбрала удачно. Никто не станет бросать отвратительные обвинения вслед женщине, едущей верхом по продуваемой ветром вересковой пустоши, когда её сын и грум ждут всего в двадцати ярдах впереди.
И всё же это был вызов. Сейчас она говорила более жёстко, чем когда-либо раньше. Джорджа встревожила её осведомлённость о его настроении, а возможно, и о его причине. Его обеспокоила готовность жены к бою. Это означало, что ему следует быть внимательнее и не выдавать себя, иначе это действительно закончится сражением.
- Что за здание там, между деревьями, на подъёме к дому Чоука? - спросил он.
- Кажется, это новая часовня.
- На земле Полдарка?
- Думаю, да. Её вроде бы построили из камней старой шахты.
- Похоже на хлев.
- Всё это сделали методисты в свободное время.
- И конечно, это была идея братьев Карн.
- Без сомнения. Мне жаль, что мы выселили их из молельного дома у Тренвита. Досадно, что нас теперь не любят из-за такой мелочи.
- Незачем нам перед ними заискивать.
- Я никогда ни перед кем не заискиваю. Но нам жить среди этих людей.
- Уже недолго, - сказал Джордж.
- Что ж, - ответила Элизабет, - я очень этому рада. С нетерпением жду переезда в Лондон.
Джордж взглянул на неё.
- Прошлой ночью Тревонанс спросил о моей должности в суде. В этом году я только один раз участвовал в заседании. Но я не намерен совсем оставлять эту местность. В конце концов, это наследство Джеффри Чарльза.
Элизабет кивнула, но промолчала.
- Когда я в последний раз встретил Росса, - продолжил Джордж, - он спрашивал, не подумываю ли я продать Тренвит.
- Он тебя спрашивал? - Элизабет покраснела от изумления.
- Возможно, сейчас, когда на шахте дела идут хорошо, ему кажется, что у него достаточно денег, чтобы выкупить Тренвит.
- Это невозможно! Как ты и говорил, он принадлежит Джеффри Чарльзу.
- Что ж, - Джордж посмотрел вниз, на Нампару, и сильнее натянул вожжи. - Я могу понять его честолюбивые планы. Но что бы он здесь ни сделал, он ничего не достигнет. С таким же успехом он может пытаться сотворить оглоблю из свиного хвоста.
III
С тех пор как Дрейк оставил Эмму Трегирлс в компании Сэма, Дрейк больше не видел девушку. Сам он редко удалялся от своей наковальни. Это была его работа, и она его завораживала, он был рожден для этого, умел делать это лучше всего на свете, а в благодарность Россу и Демельзе обязан был преуспеть. Несмотря на печальное настроение, Дрейк иногда оглядывал свои владения и радовался им. Час за часом он старался сделать их лучше, а каждый час, проведенный в другом месте, был потерян понапрасну, потому что кроме работы его ничто не интересовало.
А если ему нужна была компания, он мог пообщаться с клиентами. Фермер приводил подковать лошадь и сплетничал, пока Дрейк работал, или плугу требовалась новая рукоятка, или нужна была железная крестовина для стены коттеджа, или шахтер приносил лопату для починки. Высокий и бледный юноша понравился Кэролайн Энис, и она взяла в привычку присылать ему заказы. Иногда она заезжала лично и расхаживала по двору, похлопывая по юбке хлыстом.
Но только не Эмма Трегирлс. И вдруг как-то в среду в начале октября, в свой выходной, она явилась с крюком, на котором вешали над огнем чайник. Он погнулся и нуждался в починке, но Дрейк считал, что с такой задачей вполне справился бы и слуга в Фернморе.
- Обождешь? - спросил он.
- Ага, - ответила она, села на перевернутый ящик и стала наблюдать за Дрейком.
Пока он нагревал крюк, оба молчали. Эмма была, как обычно, в алом плаще, шарфе, голубом платье и крепких ботинках - своем лучшем наряде, она сидела, закинув ногу (на удивление стройную) на ногу и слегка ею покачивая. Дрейк решил, что лицо у нее приятное. Смелость придавала ей свежести, она была открытой и то ли не знала, то ли не хотела замечать никаких запретов. Мужчин всегда привлекают девушки, не притворяющиеся застенчивыми и не ханжи. Но в конце концов они соглашаются с вердиктом других женщин и общества и начинают таких девушек презирать.
- У тебя тут мило, - сказала Эмма.
- Да, теперь стало лучше.
- Всё прибрано и аккуратно. Ты ведь сам прибирался, да?
- Да.
- А брат, что, никогда не приходит на помощь?
- Время от времени. Но у него своя жизнь.
- И вечные молитвы. А ты сам часто молишься, Дрейк?
- Да. Иногда.
- Но не слишком часто, да? Не как твой братец, он и рта не раскроет, чтобы Бога не помянуть.
- Может, и так. Мы все созданы разными.
- Да, - согласилась Эмма, и разговор затух.
Крюк раскалился докрасна, Дрейк вытащил его из огня, положил на наковальню и стал придавать ему форму. Эмма смотрела на его длинные жилистые руки с закатанными выше локтя рукавами, на напряженное лицо.
- Дрейк, - позвала она.
Он поднял взгляд.
- Дрейк, ты когда-нибудь смеешься? Радуешься? Ты вообще когда-нибудь смеялся?
Он задумался.
- Раньше - да, я часто смеялся.
- Когда еще не стал методистом?