IV
На этой неделе Джорджу Уорлеггану предстояло занять свой пост в Палате общин. Элизабет с ним не поехала.
Весь год их отношения были неровными - то ледяными, то становились больше похожими на прохладные, но товарищеские, как в первые годы брака. Успех окрылил Джорджа, как и всех Уорлегганов. Он польстил и Элизабет - она была честолюбива, и брак с членом парламента, пусть и выходцем из торгового сословия, повышал ее престиж. Она радовалась за Джорджа, поскольку считала, что это поможет ему избавиться от гнета низкого происхождения, которое прилипло к нему, несмотря на все успехи. От большинства людей Джорджу удавалось скрывать свой комплекс неполноценности, но только не от жены, хотя и она почти этого не замечала в первые месяцы после свадьбы.
До и после выборов они обедали в Техиди, сэр Фрэнсис был сама любезность. Позже он и леди Бассет отобедали у них в Труро, там присутствовали также мэр с женой и родители Джорджа, а чтобы разбавить их общество, все самые знатные персоны, которых только можно было собрать в округе. Прием превзошел все ожидания. Дом выглядел даже лучше, чем на балу в честь выздоровления короля в 1789 году. Бассеты остались на ночь, а Джордж был так горд женой, что спал в ее постели.
Но через неделю он вернулся домой с крепко стиснутыми губами и побелевшими крыльями носа, и до отъезда его сердце не смягчилось. Он встречался с сэром Фрэнсисом, чтобы обсудить с ним проект строительства окружной больницы, и Элизабет не могла понять, что вызвало такую перемену. Она не получила ответов на свои вежливые вопросы и в конце концов бросила попытки. Они, конечно же, обсуждали ее переезд в Лондон вместе с мужем. Элизабет была бы этому рада, потому что не бывала там с детства, но после того дня все разговоры постепенно прекратились. Джордж сказал что-то о том, что должен встать на ноги, найти приличное жилье, что возьмет ее в следующий раз. Элизабет молча согласилась, зная, что когда он в таком настроении, удовольствия от поездки она все равно не получит.
И Джордж был всё так же неласков с сыном. Пренебрегал им. Он больше не обращал внимания на Валентина, когда-то радость и гордость отца. Джорджа почти невозможно было уговорить увидеться с малышом. Выглядело это противоестественно и непорядочно. Даже мать Джорджа это заметила и побранила сына.
Элизабет некому было выговориться. Ее свекровь, человек простой, могла дать совет, как вышить жилетку или когда принимать ревень, но не более. Ее собственная мать жила на побережье, в Тренвите, была слепа на один глаз, хромала на одну ногу и запиналась при разговоре - словом, стала почти такой же развалиной, как и отец, который вообще не мог одеться.
С тяжелым чувством Элизабет поняла, что ее брак распадается, и боялась даже думать о причинах. Поэтому, когда Джордж уехал, ограничившись формальным поцелуем в щеку, обещанием писать и не сообщив конкретную дату возвращения, она ощутила определенного рода облегчение - теперь она наконец-то могла вздохнуть свободно. Она стала полной хозяйкой в доме, могла каждый вечер играть в вист с друзьями, болтать с ними, пить чай, ходить за покупками и жить в тихом и уютном городке, не думая о переменчивом настроении мужа.
Через неделю после его отъезда Элизабет пришла в библиотеку и увидела там свою кузину Ровеллу, которая разговаривала с библиотекарем. Элизабет спросила о Морвенне.
Ровелла моргнула и отодвинулась, держа под мышкой стопку книг.
- Ей не становится лучше, кузина Элизабет, в этом я могу тебя заверить. Ты видела её на крестинах. Что ж, ей не стало лучше, скорее даже хуже. Я подумываю написать матушке.
- Мне следовало ее навестить, но я была так занята из-за отъезда мистера Уорлеггана... Я приду после обеда. Скажешь ей?
Элизабет пришла около шести, не беспокоясь о том, что Гарри Харри, лакей Джорджа, издалека за ней следит. Она выпила чаю с Морвенной, позже обнаружила мистера Уитворта в церкви - он расстилал новую скатерть из алого бархата с золотой бахромой на столе для причастия.
- Осборн, - сказала она. - Я думаю, Морвенна очень больна. Я считаю, вам следует посоветоваться с другим доктором.
Оззи нахмурился.
- Выглядит она неважно, согласен, но в постели ей лучше. Эти подъемы по вечерам, похоже, ее утомляют. А доктор Бенна регулярно заходит. Ему это не понравится.
- Ему это не понравилось, и когда в прошлом году Валентин заболел рахитом. Но не стоит принимать во внимание его чувства, если речь идет о жизни и смерти.
Оззи обратил взгляд к скатерти.
- Ее подарила церкви миссис Томас. На мой взгляд, слишком кричащая. Это церковь как-никак. У нас слишком мало окон, чтобы ее высветить. Мы не слишком богаты, чтобы позволить себе окна. Интересно, если...
- Думаю, вам следует узнать другое мнение.
- Что? Что ж... И кого вы позвали тогда?
- Доктора Прайса из Редрата. Был весьма знающим. Но он умер прошлой зимой.
- Что ж, значит, теперь он куда дальше Редрата, а? Что? Ха-ха! Говорят, что аптекарь, поселившийся в Мальпасе, хорошо разбирается в болезнях. Спрошу про него Бенну.
- Оззи, мне кажется, вам следует пригласить доктора Эниса.
- Эниса? - Озии нахмурился еще больше. - Но он ведь и сам болен. Возможно, жизнь женатого человека не пошла ему на пользу. Она не каждому идет на пользу, знаете ли. Был в приходе человек по имени Джонс, коновал, женился на одной из Крадвелов и после этого сгорел, как свеча.
- Доктор Энис приедет, если я его попрошу. Я знакома с ним несколько лет. Да вы ведь и сами присутствовали на его свадьбе.
- Да... Он выглядел таким унылым. Теперь припоминаю. Но я также помню, что доктор Бенна его не выносит. Как-то сделал о нем весьма нелицеприятные замечания. Весьма нелицеприятные. Говорил, что Эниса вызвали к старику с больным зубом, Энис выдернул зуб, сломал пациенту челюсть, и тот скончался!
Черты лица Элизабет утратили мягкость.
- Осборн, Морвенна очень больна. Если вы не пошлете за доктором Энисом, то это сделаю я.
- Ох... - Осборн глубоко вздохнул и уставился на Элизабет тяжелым взглядом. Но он имел дело не со своей прихожанкой. - Ну хорошо. Разумеется, меня это серьезно заботит. Так вы ему напишете, или мне написать?
- Лучше позвольте мне. Но вы могли бы добавить несколько слов.
Это произошло в среду. Дуайт приехал в пятницу. Доктору Бенне сообщили, но он отказался присутствовать.
Дуайт сел у постели Морвенны и несколько минут просто разговаривал с ней, прежде чем задавать какие-либо медицинские вопросы. Они поболтали о Тренвите, о победе Джорджа на выборах и мопсе Кэролайн. Дуайт плавно перевел разговор к рождению Джона Конана и недомоганию Морвенны, а потом пригласил няню и занялся осмотром. Няня была шокирована его тщательностью. Дамам приходится вынашивать детей, но к ним редко прикасаются после родов. Когда простыни снова опустили, няню выпроводили.
Они побеседовали еще десять минут, Морвенна побледнела, потом снова вспыхнула, и румянец вновь угас, а кожа стала землистой. Затем Дуайт попрощался и спустился вниз, где Оззи разговаривал с Ровеллой. Когда девушка ушла, Дуайт сказал:
- Не вполне уверен, что происходит с вашей женой, мистер Уитворт.
Этой фразой Дуайт тут же уронил себя в глазах Осборна.
- Я не вполне уверен, но не думаю, что ваша жена страдает от послеродовой горячки или воспаления тканей матки, как предполагалось. Некоторые внешние признаки указывают на это, но будь это так, развилось бы воспаление. Раз его симптомов нет, это хороший знак, но миссис Уитворт очень слаба и уязвима. Хотя я убежден, что потеря крови во время родов не принесла ничего хорошего. Возможно, именно из-за дурной крови лечение было безуспешным. Но пока что в качестве эксперимента я посоветовал бы не пускать ей кровь и прописал бы усиленную диету.
Оззи встал, сложив руки за спиной, и посмотрел в окно.
- Ежедневно она должна съедать по меньшей мере шесть сырых яиц, - продолжил Дуайт. - Неважно, что она будет давиться, лишь бы ела. И две пинты портвейна.
- Две... Две пинты... Боже, да вы превратите ее в забулдыгу!
Дуайт улыбнулся.
- И она так сказала. Но многие пьют и больше, и это не приносит вреда.
- Но она совершенно не привыкла столько пить!
- Давайте оставим ее на этой диете с месяц. Потом можно отменить, но к тому времени станет ясно, верен ли мой диагноз и принесет ли это пользу.
Оззи хмыкнул и подбросил в воздух полы сюртука.
- Десять минут назад прибыла миссис Уорлегган, так что лучше поведайте ей о прелестях своего лечения, ей польстит мысль, что она во всем разобралась.
- Есть еще кое-что, мистер Уитворт, - сказал Дуайт, застегивая саквояж, - и об этом я не стану говорить миссис Уорлегган.
- Вот как?
- Как я понял, вы возобновили супружеские отношения с женой.
- Боже мой, сэр, да что это с вами? И по какому праву миссис Уитворт разговаривала с вами на эту тему?
- Она об этом не упоминала. Это я ее спросил.
- Она не имела права вам отвечать!
- Она не сумела мне солгать, мистер Уитворт. А раз уж я доктор, это было бы совсем некстати. Так вот...
- И что же?
- Это должно прекратиться, мистер Уитворт. Пока что. По крайней мере, на протяжении месяца нового лечения.
Преподобный Уиворт раздулся от злости.
- По какому праву, я вас спрашиваю? По какому праву...
- Ради любви к жене, мистер Уитворт. Ее тело еще не восстановилось как следует. Как и нервы. Весьма важно, чтобы она была избавлена от любых супружеских отношений.
Взгляд Осборна остановился на долговязой фигурке Ровеллы, проходящей мимо окна в сторону огорода.
Он с горечью рассмеялся.