На следующий день абсолютно счастливый неголубой парень поехал с белорусскими туристами в Карловы Вары. В крошечном городке Локед мы сделали остановку, и я увидел там призраков. Белорусы ушли с гидом в местный замок смотреть комнату пыток. А я пошёл по реально мёртвому городу смотреть кабак, где можно нажраться. Вообще жуткое место: город на скале, средневековые здания, все магазины закрыты, некоторые даже заколочены, в ресторанах и в клубе, куда можно зайти, на моё “Халло, есть тут кто-нибудь?” отвечает диджей тишина. Улицы мощёные, ни души, обрывки каких-то газет летают... Палле один на свете.
У чумного столба на единственной в городе площади я увидел школьников. С огромными квадратными ранцами довоенных годов и с коньками на груди, перевязанными шнурками на шее, – у моего папы были похожие. Идут, смеются, эхо такое висит. Прошли мимо, вниз по улице, под гору. Я ещё даже послушал, как они прикольно шагают.
На площади я наконец нашёл кабак с живым барменом. “Белая лошадь” – это где Гёте пил со своей девочкой и достоверно плёл ей про любовь. Как поэтов не ломали толстые ляжки и заросшие промежности? Экстремалы! Я тоже нормально нажрался, вернулись впечатлённые пытками белорусы, мы сели в автобус, и я спрашиваю гида, а чего, типа, за школьники здесь расхаживали? Тут школа, что ли, есть какая-то?
– Нет, – испугалась гид. – Никакой школы. Тут вообще на сто километров вокруг одни горы.
Меня теперь всё время спрашивают, до или после школьников я бухал. Клянусь – после!
Звонок Сильвии застал меня в Карловых Варах.
– Все сказали, что твой подарок – вау! – сказала Сильвия. – Подруга подарила мне книжку “Мы ждём ребёнка”.
– Ты беременная? – удивился я.
– Нет. Моя подруга. Все беременные любят книги про беременность.
Карловы Вары офигительный город. Я плавал в бассейне с минеральной водой на вершине горы, вспоминал Сильвию и любовался местными пейзажами.
– Какая гадость эта тёплая минеральная вода! – сказал мне вынырнувший откуда-то белорусский турист.
Он, оказывается, пил из бассейна!
– Ха! А когда писаешь, вода здесь окрашивается в красный цвет! – пошутил я.
Лицо белоруса перекосилось.
Перед отъездом из Праги я встретился в ресторане “У Швейка” с Себастьяном Перейро, одним из европейских авторитетов адалт-индустрии в онлайне.
– А у тебя дети есть? – спросил его я.
– Есть, – ответил Себа. – Старший даже мне помогает.
– А у нас тоже семейный подряд в Питере в порнухе работает! – простодушно хохотнул я. – Мама, папа и дочка!
– А сколько дочке-то?
– В шестнадцать начала.
– Так ведь нельзя же в шестнадцать сниматься! – побагровел Себастьяно. – Нет, ребята, я, наверно, с вами работать не буду.
Он порвал бумагу, где мы только что составили что-то вроде договора о намерениях продавать Танькины фотосеты через Интернет. И встал из-за стола, не заплатив за счёт.
– Я вас, сипишников (начальные буквы от английского Child Porn – детское порно), гноил и гноить буду! – заорал он. – И Сильвии всё расскажу, какие вы козлы!
– Да послушай! – выбежал я за ним на улицу. – Это не совсем так! Мы её не снимаем в порно, она только в наш свингер-клуб ходила с папой!
– Сволочи! – прокричал торговец голубым контентом, садясь в свою “шкоду-октавию”.
– А сколько же лет твоему старшему сыну?
– Восемнадцать! Не трогай меня руками!
И он уехал, не заплатив за свою свиную ногу.
– Ты слишком много пиздишь! – сказала мне дома Таня.
Мы проверили электронную почту. Первое же письмо было от Сильвии:
Привет, Танья,
как дела?
Встреча с твоим мужем была великой (great). Он очень хороший и симпатический человек {мужчина}. Большое спасибо за клёвый подарок, это была большая неожиданность для меня...