Прямо напротив сидел, беззастенчиво ее, рассматривая, косматый незнакомец. Вот от чего она проснулась – от его взгляда!
– Братья-монахи говорят, что направляешься в Лондон с известием для короля.
Бронуин поднялась, прикрыв зевок ладонью и стараясь поскорее разогнать туман в голове.
– Да, – сонно ответила она.
– Говорят, ты видел, как убили лорда Карадока и его свиту.
Давно ли этот дьявол проснулся? Бронуин смотрела, как он опорожняет кувшин с элем и доедает кусок хлеба, оставленный ею наутро. "Проснулся он достаточно давно, чтобы слопать мой завтрак", – угрюмо подумала девушка.
– Я не хочу говорить об этом.
– Если собираешься ехать со мной, то расскажешь о случившемся, и немедля! Я не желаю встретиться на дороге с хладнокровными убийцами.
– А если не расскажу, ты съешь меня заживо, как съел мой завтрак? – не побоялась Бронуин бросить ему обвинение со смелостью, порожденной досадой.
Незнакомец расхохотался – безудержный громкий хохот заполнил всю комнату и оглушил Бронуин.
– Ишь ты, парень, ростом с вершок, а какой отважный!
Когда этот крупный мужчина встал, оказалось, что он возвышается над полом, как башня. Обращаясь к ней, он начал расстегивать штаны.
– Ладно, выкладывай, парень. Так говоришь, воины были одеты в цвета Ульрика Кентского?
Бронуин почувствовала, что лицо и шея у нее начинают пылать, и этот жар не имеет ничего общего с тем жаром, что бывает при болезни.
– Оранжевый и голубой, – пробормотала она, опуская глаза и принимаясь шевелить угли в очаге. – Такие же знамена развеваются теперь над Карадоком.
Слава Богу, мужчина отошел от нее и направился к стене, где стоял ночной горшок.
– Я никогда не встречался с этим человеком, но слышал, что не в его духе воевать, нападая из засады.
Недоверчиво прислушиваясь к звукам, которые достигали ее слуха, Бронуин скосила глаза и, к своему величайшему замешательству, получила подтверждение своим догадкам. Она уже собралась, было возмутиться, но вовремя вспомнила, что незнакомец считает ее принадлежащей к мужскому племени. "Мужчины не слишком церемонятся в обществе себе подобных, – сделала вывод Бронуин. – По крайней мере, этот уж точно не стесняется".
– Пойду, принесу дров для очага, – предложила она, пользуясь возможностью избежать унизительного положения, в котором поневоле оказалась.
– Постой, парнишка, – приказал наемник, застегивая штаны и поворачиваясь. – Здесь будет полно отличных дров, когда я уеду через пару минут.
– Я думал, что поеду с тобой.
– Мне не хочется, чтобы под ногами у меня путался юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло. Я только что из Ольстера, и мне не терпится снова заняться делом. Я слышал, король платит хорошую монету.
– Так значит, ты из Ирландии?
– Ирландия, Шотландия, Уэльс, Франция, Германия… Я жил во всех этих странах с тех пор, как вышел из детского возраста.
Бронуин взяла одеяло и стала его складывать.
– Может быть, я еще слишком молод, но уже не ребенок. Я не буду тебе обузой и весьма пригожусь, когда понадобится собирать хворост для костра и готовить еду.
– Неужто весьма пригодишься? – насмешливо проговорил Вольф, намеренно растягивая книжное словечко "весьма". – Где же ты обучался, раз знаешь такие изысканные выражения?
– Я служил пажом в Канадоре.
"Проклятье! – сурово отчитывала себя Бронуин, нужно быть поосторожнее. Каким бы неотесанным Вольф ни был, он не дурак".
– Так к какой же знатной семье ты принадлежишь? – ехидно рассмеялся мужчина, проявляя свойственное наемникам пренебрежение к внешнему блеску рыцарства.
– А ты никому не скажешь?
– Если у тебя на то есть причины.
– Слово благородного человека?
И снова Бронуин пришлось стать предметом насмешек:
– Да, конечно, мое слово благородного человека должно внушить тебе огромное доверие, парень. Я мог бы даже поклясться на латыни, что буду молчать!
– В таком случае, иди к черту! – раздраженно прошипела Бронуин и опустилась на колени, чтобы упаковать дорожный мешок.
– Собачья кровь, да я бы давно уже мог позавтракать тобой, ты, бородавка на теле мужчины!
Немедленно Бронуин была схвачена за затрещавший по швам воротник, ноги ее оторвались от пола, а саму ее приткнули к стене прямо над ночным горшком.
– А может, тебе не помешает слегка ополоснуться, чтобы освежить в памяти хорошие манеры, которым тебя обучали в твою бытность пажом?
– Ты сукин сын!
– А! Так тебе требуется прополоскать рот?
К ужасу Бронуин своей длинной рукой Вольф потянулся за ночным горшком, которым только что воспользовался.
– Ладно! – хрипло выкрикнула она. – Я скажу.
– Чье ты отродье?
– Я Эдвин… Карадокский… бастард милорда, если хочешь знать.
– Во мне тоже есть капля голубой крови, – удивленно усмехнулся бородач. – Ты наследник?
Бронуин покачала головой и попыталась выдавить ответ, невзирая на удушающую хватку Вольфа:
– Нет…
Она закрыла глаза, борясь с подступающим головокружением. Боже упаси потерять сознание и свалиться в горшок!
– Ладно, уж, иди, бородавка, – смилостивился ее мучитель, оттаскивая свою жертву подальше от смертельной опасности горшка и гулко хлопая по спине так, что остатки воздуха вылетели у Бронуин из груди сдавленным кашлем.
– Ну-ну, что это с тобой? – наемник потянулся поддержать парнишку, и его рука наткнулась на рукоять кинжала, который он вынул из ножен.
– Это оружие моего отца! Нужно же мне чем-то защищаться, – недовольно призналась Бронуин. – У меня есть и лошадь, чтобы добраться до короля и сообщить о смерти лорда Оуэна.
– А тебе известно, как обращаться с этой штукой, или ты лишь знаешь, как ею резать куски мяса во время еды? – насмешливо поинтересовался Вольф, взвешивая кинжал на ладони, и, прежде чем Бронуин успела сообразить, что он имел в виду, наемник небрежно послал кинжал прямо в середину сучка на центральной планке деревянной двери.
Широко ухмыляясь, он шагнул вперед и извлек кинжал из доски.
– А теперь ты, парень! Посмотрим, как это у тебя получится!
Бронуин шагнула вперед, чтобы взять кинжал, но не вернулась на то место, откуда метал оружие Вольф, а встала ближе. Примерившись, она помедлила минуту, делая вид, что прицеливается, и метнула кинжал. В смятении смотрела девушка, как кинжал ударяется рукояткой о дверь и отлетает, превращаясь в опасного врага, способного поразить насмерть.
– Кажется, вам придется взять меня с собой, сэр.
– А?.. – Наемник даже задохнулся от изумления. – С какой это стати, бородавка?
– Потому что так вы сможете сэкономить на выпивке и не станете испытывать неприятного похмелья. Вы будете вдрызг пьяны от смеха, глядя на меня.
Закинув мешок и свернутое одеяло через плечо, Бронуин подняла кинжал и вложила его в ножны, потом потянула за щеколду, но безуспешно: дверь примерзла. Казалось, весь мир вокруг был в сговоре против нее.
– Тебе не мешало бы поесть.
– С чего бы это вдруг такая забота? – выпалила Бронуин, ее глаза под густыми шелковистыми ресницами стали почти такими же темными, как растрепанные волосы.
К своему большому огорчению, она почувствовала, что ее нижняя губа начинает угрожающе дрожать. Закусив губу, Бронуин вновь набросилась на щеколду, но Вольф распахнул дверь одним движением руки, превосходившей по размерам в два раза ее собственную руку.
– Я забочусь, чтобы ты поел, потому, как мне совсем не улыбается тащить в Лондон твое дохлое костлявое тело и вместо тебя сообщать королю это чертово известие.
– Так, значит, ты едешь со мной?
– Нет, это ты едешь со мной, парнишка! Но возиться с детьми я не собираюсь. Или ты будешь держаться, как подобает мужчине, или останешься позади, понял?
Бронуин со вздохом облегчения кивнула. Насколько ей было известно, наемники слыли убийцами. А Вольф, видно, один из рыцарей-перебежчиков, изгнанных из ордена за проступок.
– А сейчас давай-ка мне твои вещи, я седлаю коня, пока ты сходишь на кухню и раздобудешь чего-нибудь съестного.
– Я могу быть уверен, что ты не украдешь моего коня?
– Собачья душа, парень! Это же монастырь! Даже у такого неотесанного рубаки, как я, есть кое-какие понятия о благородстве!
"… о благородстве…" – мысленно повторила Бронуин, преисполнившись презрением, но в то же время, опасаясь снова вызвать гнев наемника. Он не украл бы коня, но без зазрения совести отобрал еду у беспомощного мальчишки и готов был окунуть парнишку головой в ночной горшок!
Бронуин резко повернулась и зашагала к кухне, откуда по всему двору уже плыли аппетитные запахи. Звон колокола на часовне заставил девушку остановиться, но только чтобы перекреститься и попросить у Господа прощения за свое отсутствие на утренней службе. Она не осмеливалась заставлять Вольфа ждать. Он вполне мог уехать и без нее.
– Мальчик! Ты здесь?
При звуке знакомого высокого голоса Бронуин замедлила шаг. Тетя Агнес! А что, если она узнает племянницу? Не видя возможности избежать встречи, девушка повернулась к бежавшей к ней женщине, пышная грудь которой тяжело вздымалась под плотной шерстяной одеждой. Прошло несколько минут, прежде чем Агнес смогла отдышаться и заговорить.
– Брат Дамьен сказал, что ты один из слуг Оуэна, но, честное слово, не могу тебя припомнить среди них столь молодого человека.
– Я помогал ухаживать за лошадьми, миледи.
– Я знала, что-то ужасное должно было случиться. Я видела множество черных птиц, и кости у меня ныли три дня подряд.