И мы пошли пить кофе. Я неожиданно очень устала, но чашка кофе - непреодолимый соблазн. Элмер и герр Вагнер остались в конюшне, Шандор пошел с нами. Его внимание к Аннализе не входило в границы мелких домашних услуг - он уселся рядом со мной на скамейке и предоставил ей заниматься хозяйством в одиночестве. Тим предложил помощь, но разрешения не получил, тоже сел и стал осматриваться с видимым удовольствием. Он именно так себе все и представлял и всю жизнь мечтал жить в таком экзотическом месте - не в доме, а в постоянном движении.
В жилом фургоне царил ужасный беспорядок, но это ничуть не уменьшало его привлекательности. Хотя он еще не успел состариться, вековые традиции цирковой жизни вопреки обтекаемым линиям превратили его в кочевую кибитку. У двери в эмалированной плите горел газ, но освещал ее старинный фонарь, а маленький столик покрывала красная ткань с бахромой, точь-в-точь цыганская шаль. Занавес делил комнату на две части, в щель виднелись одежду на кровати, голубой бархатный костюм для верховой езды, блеск украшений. На крючке у окна висела гусарская шапка, покрытая аметистами и бриллиантами, ее страусовый плюмаж слегка шевелился в теплом ветре от плиты. С другого крюка свисала клетка, прикрытая клетчатым платком. На полке, засыпанной пудрой и румянами, свечи стояли с двух сторон квадратного зеркала с отбитым уголком. Аннализа говорила что-то о попугае дяди Францля.
Кофе был великолепен, но его запах перебивал аромат горячих свежеиспеченных булочек и хлеба. Аннализа поставила на стол блюдо, заполненное ими, Тимми издал совершенно невообразимый немецкий звук и воскликнул:
"Ты сама их испекла?!"
"Ну нет. Их принес Ли. Он зашел на минуточку, когда Ванесса работала в конюшне, посмотрел и пошел в пекарню. Замечательная идея. Он живет в том доме, снимает комнату у фрау Шиндлер. От кофе отказался, а уезжает завтра. На представлении я его не видела".
Почему-то последняя фраза вызвала неудовольствие Шандора Балога. Похоже, Ли ему больше нравился, безопасно зафиксированный в кресле у арены, чем болтающийся неизвестно где… например в фургоне Аннализы. Он сказал с неподобающей шокирующей эмоциональностью:
"Не знаю, что он здесь до сих пор делает. Он сделал то, зачем приехал в понедельник, почему не уезжает?"
"Потому что я попросила его остаться, - сказала Аннализа. - Почему нет? Какие возражения имеешь ты, Шандор Балог?"
Очевидно, что какими бы его возражения не были, они оказались довольно сильными. На секунду он выглядел так, будто вот-вот взорвется словами, глаза сверкали, ноздри раздувались, как у лошади, но потом пухлые губы удержали гнев, и он мрачно уставился в чашку. Я надеялась, что холодные манеры Аннализы не скрывали теплых чувств к нему: сколько бы он не изображал домашнюю собачку, очевидно, он больше походил на волка.
Тимми схватил очередную булочку, а попугай неожиданно прямо над моей головой изрек:
"А мне кусман, жадюга".
Я подпрыгнула и пролила кофе, а Аннализа и птица сердечно рассмеялись. Зеленый платок свалился мне на голову, будто кто-то гасил там пожар.
"Leves, leves, - сказал попугай. - Потряси ножкой, Питер, changez, on! Ну-ка гриву подбери, чертов англичанин, ты! Gib mir was! Gib mir was!"
"Ради бога, бери! - закричал Тим и протянул ему кусок булки. - Бери, старичок. Да не так!"
"Растопырь гребешок", - сказал попугай, принимая хлеб.
"Заткнись, дерзкий какаду!" "Ради бога, не учи его больше ничему, - засмеялась Аннализа, - и держи от него подальше нос, он - ужасная птица. Я не знаю, у кого он жил до дяди Францля, но он настоящий Weltburger из самых ужасных мест!"
"Космополит", - сказал Тим, а попугай ответил глухой тирадой на немецком.
Аннализа вскочила: "Давайте поскорее его закроем, пока он не разговорился по-настоящему".
Веселился и Шандор Балог, и смех преобразил его. Я поняла, что он обладает значительной животной привлекательностью, и расстроилась - мне начинала нравиться Аннализа. Шандор и Тим опять завернули клетку в платок, Аннализа предложила мне еще кофе, но я отказалась, уже было пора идти.
"Если Вы окажетесь неподалеку, - сказала она, - пожалуйста, заходите. Мы покинем Австрию дня через два-три, но сегодня мы едем в Хохенвальд, а потом в Зехштейн. Если будете проезжать мимо, может, зайдете? Опять посмотрите представление, мы вас посадим на лучшие места и будем очень рады видеть вас".
Шандор Балог поднялся: "Я провожу вас до ворот. - Он достал фонарь из кармана. - Там ужасная грязь, трактора измесили всю землю, кроме того, темно".
"В этом случае спасибо. Спокойной ночи, Аннализа, и auf Wiedersehen".
"Auf Wiedersehen".
"Merde, alors", - сказал закутанный попугай.
8
"Скорее всего, он просто смотрел, действительно мы ушли или нет", - сказал Тимоти, когда мы шли по пустынной улице к гостинице "Эдельвейс". Воздух чист и холоден. Часы на церковной башне пробили два, где-то звякнула цепь и собака прочистила горло.
"Как ты думаешь, ведь между ним и Аннализой ничего не может быть? По-моему он совершенная бородавка".
"Во всяком случае не с ее стороны. К тому же ее прекрасно защищают герр Вагнер и попугай".
"Попугай замечательный, хотел бы я еще его послушать… Ну дела! Я, кажется, только что видел на той стороне площади за деревьями мистера Элиота".
"А почему бы и нет? Я думаю, он и себе купил булочек, а теперь бродит, мучается от несварения желудка. Пойдем скорей, уже почти рассвело".
Как я ни устала, когда я, наконец, приготовилась ко сну, все желание ложиться пропало. Я вышла босиком на веранду, у Тимоти свет уже не горел. Один раз пробили часы, где-то эхом отозвалась корова. Звезды висели прямо над вершинами гор, а кое-где и просто лежали на снегу, луна создавала серебряные переходы света и тени между долинами и лесами. Журчала вода, из кухни доносились аппетитные запахи, где-то хрюкала свинья и звенели колокольчики. Красота, мир и тишина. Спать ничего не мешает. Я вернулась в комнату и легла в кровать. Легкое и теплое пуховое одеяло обладало только одним недостатком - если его дотянуть до подбородка, ноги вылезали наружу. Я свернулась клубком лицом к окну, укуталась как смогла и стала мечтать о Льюисе.
Тихий звук прогнал полудрему. Я не шевельнулась, но прислушалась. Ничего. Но кто-то там точно есть. Рука раздвинула занавески. Он не издал ни звука, проскользнул, как привидение. Когда я села, завернувшись в одеяло, он уже запирал окна. Они закрылись с легким щелчком, он остановился молча.
"Ну ладно, мистер Элиот, - сказала я, - я проснулась. Что Вас сюда привело? Заблудились по дороге к Аннализе, или там Шандор Балог стоит на страже?"
Он направился к кровати, все так же беззвучно, необыкновенно тихо, как кошка.
"Думаю, я не ошибся".
"Что заставляет Вас так думать, мистер Ли Элиот? Что позволяет Вам думать, что после того, что произошло, Вы имеете малейшее право прокрадываться сюда, как дикий кот, и думать, что Вас ждет теплый прием?"
"Ну что же, если мы говорим о правах…" - сказал Льюис, усаживаясь на край кровати и снимая ботинки.
"А теперь, - сказала я, - может поговорим? Что ты здесь делаешь и какие у тебя отношения с Аннализой?"
"Очень по-женски начинать не с того конца. Задавать вопросы буду я. Прежде всего, что ты здесь делаешь и кто этот мальчик?"
"Потише говори, он в соседней комнате".
"Знаю. Я туда заглянул по дороге, он спал без задних ног".
"Ты очень эффективен. Ты его знаешь, я тебе про него рассказывала. Тим Лэйси, сын Кармел, ты с ней встречался однажды. Она нам подарила на свадьбу жуткий графин".
"Да, жирная блондинка, помню. Сплошные мягкость я нежность, а со всех сторон - ледяные сквозняки, как эта дурацкая пуховая штука на кровати. Ты уверена, кстати, что она должна целиком лежать на тебе? Я замерзаю".
"Тогда лучше одевайся. Достаточно плохо, если Тим и фрау Вебер услышали, как ты пришел, но если они еще и застанут тебя в таком виде…"
"Да, наверное, надо. Жизнь в грехе чертовски некомфортабельна", - сказал Льюис мирно, сел и потянулся за брюками.
"Тогда смилуйся, скажи, почему тебе приходится ее вести? Когда я тебя увидела, я чуть не упала в обморок, еще бы секунда, и я бы заорала".
"Я понял. Поэтому подал тебе знак молчать, и ты восприняла его очень прилично. Мальчик угадал? Походило, что ты увидела призрака".
"Еще бы! Эта самая потрясающая ситуация в моей жизни. Между прочим, когда ты так сквозь меня смотрел, я подумала, что, может, я ошиблась. Льюис, где ты взял эту одежду? Абсолютный кошмар".
"Это точно. - Похоже, он очень радовался этому факту. - Ты хочешь сказать, что правда сомневалась? Черт, не могу найти носок. Надеюсь, теперь я доказал тебе, что это я?"
"Да. Это точно ты, твою технику я узнаю всегда". Он хихикнул: "Ну что же, если ты уверена… Ну где же этот распроклятый носок? Как ты думаешь, если на минуточку включить свет?.."
"Ни в коем случае. Раз я не могу официально считаться твоей женой, я не собираюсь рисковать репутацией и позволять обнаружить тебя в моей кровати. Мне надо думать о Тиме".
"Да, Тим. Ты мне так и не сказала, почему ты здесь и с ним. А, вот носок. Давай, я слушаю".
"Это совершенно неважно, а ты, по-моему, и так все понимаешь".
"Я тебе все объясню потом. Нет, дорогая Ван, это важно… Мне необходимо знать, как ты выяснила, что я в Оберхаузене, причем немедленно. Конечно, я понимаю, что ты приехала ко мне, но главное - как ты это узнала".
"Ты был в цирке, мы спросили в Вене, где он, нам сказали, что несчастный случай произошел в Оберхаузене, и мы приехали".
Пока я говорила, он натягивал толстый темный свитер. Вынырнув, он повернулся ко мне и спросил: "Новости?"