- Хмм. Пожалуй, Гудвилл. Мне он нравится, но его надо реставрировать, а у меня вряд ли будет на это время.
Стерлинг понес столик вниз, деревянные ступеньки скрипели под его кроссовками, Оуэн услышал, как дверь на крыльцо открылась и закрылась. Через несколько секунд дверь снова открылась и закрылась, а потом Оуэн услышал, как открылась дверца холодильника, и Стерлинг поднялся наверх.
- Держите. - Стерлинг протянул ему бутылку с водой - одну из целого блока бутылок, которые привез к Оуэну неделю назад. За несколько дней до этого Стерлинг опрокинул стакан с водой, а потом начал жаловаться, что это не его вина и что Оуэну просто стоит покупать воду в бутылках, как все нормальный люди. Это замечание закончилось для него поркой, после которой ладонь Оуэна горела, и он несколько часов не мог избавиться от стояка.
- Спасибо, - ответил он. Он предпочитал воду из-под крана, вспомнить хотя бы обо всех экологических проблемах, связанных с водой в бутылках, но эту лекцию он уже читал раньше, а бутылка, как ни крути, более практична, когда в воздухе стоит пыль.
Вода освежала - а вид Стерлинга, который жадно глотал ее, так что на шее натягивались жилы - даже больше. Оуэн прислонился к креслу, из которого торчали пружины, и стал изучающе рассматривать Стерлинга. На его ягодицах и бедрах под джинсами наверняка все еще остались отметины с начала недели, вся кожа в крошечных синяках. Оуэн был осторожен с ним, никогда не оставляя следов там, где их нельзя было бы прикрыть, и никогда не перетруждая его мышцы, хотя он знал, что порой Стерлингу все равно очень некомфортно сидеть на деревянных скамьях аудиторий.
- Я так понимаю, что на рождество ты едешь домой? - как бы невзначай спросил он. На День Благодарения Стерлинг остался в городе, и Оуэн эгоистично радовался этому, но уже уговорил себя, что рождество придется встречать без Стерлинга. Хотя и не в одиночестве. Его пригласила парочка, с которой он познакомился в местном театре, когда работал там стажером. Джейк и Гэри были очень милыми, где-то жесткими, но в общем умелыми управляющими, и они были полны решимости сделать театр прибыльным и превратить его в светоч городской культуры. Оуэн до сих пор наведывался за кулисы, но если его интерес к театру слегка и поугас, то дружба с его владельцами - нет.
- Да… мама и Джастина ждут меня. Будет весело. - Оуэн заметил, что Стерлинг не упомянул отца. - Мы украсим елку и испечем печенье… Джастина говорит, что рождество - не рождество без домашнего пистолетного печенья. - Оуэн не понял, о чем речь, просто позволил Стерлингу продолжить, собирая книги и складывая их в стопки у стены. Стерлинг с виноватым видом поглядел на Оуэна. - Мне жаль, что я не могу остаться.
- В другой раз, - отозвался Оуэн - мальчику и так было не по себе оттого, что нужно ехать домой. Нет смысл все усложнять. - Может, ты сможешь вырваться дня за два до весеннего семестра, чтобы провести время здесь? - То, что надо - несколько дней, когда работа не будет мешать им обоим.
- Да, конечно. Я думал забрать машину, если удастся получить разрешение на парковку у общаги.
- Не знал, что у тебя есть машина, - протянул Оуэн.
Стерлинг покачал какой-то старый стул, а потом поднял его и, вскинув бровь, посмотрел на Оуэна.
- Это во двор, наверное, - ответил он, потому что стул был шаткий, а обивка изъедена молью.
- Подарок на восемнадцатилетие. - Стерлинг явно говорил о машине, а не о стуле. - Сын Уильяма Бейкера не может ездить на старом драндулете, иначе отец никогда бы ее не купил.
- С машиной проще, - сказал Оуэн, вспоминая, что Стерлингу приходится бегать из общежития на работу - и зачастую из его дома в общежитие. - Бензин недешево стоит, конечно, но ты же не так далеко ездишь.
- Но я все равно не смогу приезжать на ней сюда, - закинул удочку Стерлинг. - Ну, то есть, все увидят ее у вашего дома.
Оуэн закатил глаза.
- Если это не ярко-красный "Порше" или что-то столь же броское, сомневаюсь, что кто-нибудь обратит на нее внимание, но я всегда могу заставить тебя парковаться за несколько кварталов и так и сделаю, если ты не прекратишь выделываться. - Он подошел к Стерлингу и отвесил слабый шлепок по заднице, отчего по телу того пробежала дрожь. - Перерыв закончен.
- Ясно, - сказал Стерлинг и улыбнулся, прежде чем унести стул вниз.
Пока его не было, Оуэн закончил собирать статуэтки и положил коробку на пол в спальне, где никто об нее не споткнется. Стерлингу пришлось еще несколько раз сходить на крыльцо, а потом он снова остановился передохнуть и наконец перешел к небольшому шкафчику, оказалось, здесь Оуэн хранил какие-то фотоальбомы.
- Эй, что это у нас? - Стерлинг поднял один из альбомов и осторожно открыл. - По-моему, это вы.
- Вполне возможно, - согласился Оуэн, подошел к Стерлингу и заглянул ему через плечо. Это были старые детские фотографии. Они давно выцвели, отчего яркие оттенки одежды восьмидесятых уже не так резали глаз.
- Милая рубашка. - Фыркая, Стерлинг показал на фотографию… да, полоски никогда ему не шли, но в то время Оуэну было всего десять.
- Я всегда был законодателем моды, - высокомерно хмыкнул он, но не смог сдержать улыбку, когда Стерлинг расхохотался. - Ну хватит, - сказал он. - У твоей матери наверняка есть фотографии, которые ты не хотел бы мне показывать. - Он уткнулся носом в шею Стерлинга и поцеловал, обняв за плечи. - Не хочешь пойти сегодня в клуб? Мы давно там не были, и мне кажется, что я не смогу снести по этой лестнице больше ни одной коробки.
Он редко брал Стерлинга в клуб, но, не считая парочки удивленно поднятых бровей оттого, что он связался с кем-то столь неопытным, все молча приняли его. Настороженность и сдержанность, с которыми тут относились к новичкам, быстро сменились одобрением. Стерлинг с головой погружался в то, что делал, к тому же то, что он был сабом Оуэна и другом Алекса, который тоже пользовался тут популярностью, играло ему на руку.
После нескольких часов наблюдений за Домами и сабами, а иногда и за разыгрываемыми для зрителей сценами, Стерлинг превращался в сущее наказание, взвинченный, взволнованный, возбужденный, не в силах скрывать свои эмоции. Это можно было бы обратить во что-то более полезное для них обоих, но Оуэну отнюдь не всегда хотелось иметь с ним дело в таком состоянии, когда собственное возбуждение и неудовлетворенность делали его страшно раздражительным.
- Звучит неплохо. - Стерлинг положил альбом и слегка повернулся к Оуэну, обвив рукой его талию и задев губами край уха.
Тело Оуэна с надеждой откликнулось на внимание Стерлинга, член дернулся. Ему явно хотелось быть обнаженным и тереться о такую же обнаженную кожу Стерлинга, до конца войти в его тело; ждать дня рождения Стерлинга становилось все труднее.
- Обещаю, как бы ни возбудился, не просить вас меня трахнуть, - торжественно произнес Стерлинг и прижался губами к местечку у Оуэна под ухом.
Один тот факт, что Стерлинг поднял эту тему, заставил Оуэна насторожиться, задумавшись, чего же ждать от вечера, проведенного в обществе возбужденного, гиперактивного саба, которому слишком многое сходит с рук.
- Вот и хорошо, - сказал он как можно более безразличным голосом. - Потому что в следующий раз я познакомлю тебя со своим любимым кляпом.
Ну ладно, пожалуй, безразличие у него не очень-то вышло.
- Ах, вы только обещаете, - игриво пропел Стерлинг и поцеловал Оуэна в подбородок. - Что, вы хотите, чтобы я надел?
Это напомнило ему о Майкле, который настаивал на том, чтобы Оуэн выбирал за него каждый предмет одежды каждый день. Часть Оуэна наслаждалась этой властью, но иногда он чувствовал себя родителем, а не Доминантом. Стерлинг подходил ему больше, и эта мысль почти не вызывала в нем чувства вины; Майкл был слишком хорошим другом, чтобы Оуэн в самом деле переживал из-за того, что потерял его как любовника.
- Немного масла для тела, и можешь сам выбрать, куда лепить павлинье перо.
Стерлинг рассмеялся тем громким звонким смехом, от которого казался еще моложе и беззаботнее. Во время особо напряженных сессий, когда ему разрешалось кончить, он выглядел так же.
- Может, к черту перо, и пусть все увидят меня во всем великолепии. - Он сделал шаг назад, раскинул руки и покрутился.
- О нет, - возразил Оуэн. - Оно только для того, чтобы я смотрел и наслаждался. И поверь, я наслаждаюсь. - Он прошелся взглядом по телу Стерлинга, и его почти мгновенно накрыло горячей волной. - Боже, ты заставляешь меня хотеть… - Он замолчал, закусив губу, чтобы не произнести слов, которые выдали бы, как сильно он жаждет того же, о чем умоляет Стерлинг. Он хотел отшлепать его так, чтобы ягодицы стали ярко-красными, а потом оттрахать, не убирая рук с горячей, ноющей кожи, хотел поставить Стерлинга на колени и смотреть, как этот рот послушно открывается, чтобы взять его член. Хотел связать его и иметь, оттягивая и оттягивая оргазм, пока Стерлинг не начнет рыдать, чтобы ему позволили кончить, доведенный до отчаяния, снедаемый жаждой… само совершенство. - Иди домой, прими душ и переоденься, встретимся здесь. Что касается одежды… Ты знаешь, что подходит для клуба, и знаешь, что нравится мне.
Стерлинг улыбнулся и сказал два самых любимых для Оуэна слова в английском языке:
- Да, Оуэн.