ЭПИЗОД 9
Дом культуры стоял в самом центре города, впрочем, как и школа, в которой учились Павловская и Даша. Только школа располагалась немного в стороне, ближе к жилым домам. Дом культуры же окружали административные здания.
Таня поздоровалась с вахтером, прошла через фойе, поднялась на второй этаж, вошла в танцкласс, где уже стояли на растяжке у станка Аля Мороз, Юля Пересильд и Руслана Михайловская.
– Привет, – бросила Павловская девчонкам, на ходу раздеваясь.
– Чё-то рано ты сегодня, – заметила Аля Мороз.
– Да нас классуха прям с утра из школы поперла, – призналась Павловская и добавила: – Прикиньте, девки, мы с Дашкой Белой у Пиноккио весь день продрыхли.
– А кто такой Пиноккио? – не знала, о ком говорит Таня, Юля Пересильд.
– Да мальчик из класса, – отозвалась Павловская.
– И как? – заинтересовалась.
– Да никак, – ответила Таня. – Там все так запущено…
– Совсем пропащий, да? – не отставала Юля.
– Не то слово, – сказала Павловская. – Тебе там ловить точно нечего. Не обломится.
– Ну, ты все равно телефончик черкани, – попросила Юля.
– Ты чё, серьезно? – не могла поверить Таня.
– Нет, прикалываюсь. Диктуй телефон, Павловская, не жмись, – заявила Юля.
– Да на, – Павловская отыскала номер телефона Пиноккио в своем телефоне, она хранила номера всех своих одноклассников, на всякий случай, – жалко, что ли? – продиктовала. Юля забила продиктованный номер в свой телефон.
– Все равно не понимаю, – произнесла Таня потом, – нафига тебе Пиноккио? Ты же его не видела никогда?
– Вот и познакомлюсь, – парировала Юля, – отвянь, Павловская.
– А Белая как? – спросила Аля Мороз.
– Да из-за нее классуха нас и выперла, – ответила Павловская. – Ну, и из-за Пиноккио. Прикиньте, он на Хвалея полез, защищал Дашку.
– Не зря телефончик записала, – выдала Юля.
– Хвалей, это отморозок тот, который на Николая Михайловича прыгал? – уточнила Руслана Михайловская.
– Ну, да, – подтвердила Павловская.
– Какой молодец, – похвалила Пиноккио Юля.
– Так с Белой-то что? – Але Мороз не терпелось узнать подробности.
– Она пришла в школу как эмо, – продолжала Павловская. – Классуха, пока никто не увидел черно-розовую Дашку в балетной пачке и Пиноккио с разбитой губой, попросила удалиться. А, поскольку Пиноккио поплохело, мы сопроводили его домой.
– Бедный мальчик, – вставила Юля.
– Ну, и… – внимательно слушала Аля Мороз.
– Ну, и я ушла, а Дашка оставалась еще там, когда я уходила, – закончила Павловская.
– А он с ней ничего не сделает? – это Руслана Михайловская поинтересовалась осторожно.
– За целый день ничего не сделал, – ответила Таня, – не сделает и дальше.
– Уверена? – внимательно посмотрела на нее Аля Мороз. – Вас было двое. Теперь она одна. Смекаешь?
– Я тебя умоляю! – возразила Павловская. – Пиноккио не маньяк. Он даже не в курсе с какой стороны подойти к девушке.
– Ну-ну, – произнесла Аля Мороз. – А Дашка ваша реально крутая, – вдруг произнесла. – Хоть отстой этот разворошит, себе, правда, во вред. Но я буду болеть за нее.
Разговор прервался из-за появления хореографа Сергея Мелешко – женоподобного молодого человека одного возраста с Николаем Михайловичем. Они не дружили, но по работе приходилось общаться и, между прочим, Сергея девчонки звали только по имени. Не потому, что проявляли меньше уважения, а потому, что смешно как-то обращаться к подруге по имени-отчеству. Девчонки относились к своему руководителю с любовью, но не как к мужчине. Сергея это не расстраивало и никак не задевало. Он знал и любил свое дело, а его личная жизнь и личные пристрастия никого не должны колыхать.
Репетиция началась, поскольку следом за Сергеем подтянулись остальные.
Для разминки повторили "Дикие танцы" Русланы. Потом выполнили несколько хип-хоповых вещей, с которыми победили на областном конкурсе современного танца. После Сергей сообщил, что пришли бумаги из министерства культуры о проведении тематического республиканского конкурса "За цветущую Беларусь", который пройдет в столице государства в декабре. Их коллектив приглашен принять участие. Значит, нужно искать новую музыку и новые образы. Все согласились и, безусловно, обрадовались. Начнется настоящая интересная работа. Надоело уже полгода одно и тоже танцевать.
Выходили оживленные и одухотворенные грядущими переменами.
На крыльце курил Николай Михайлович. Увидев Павловскую, окликнул, попросил задержаться. Таня попрощалась с девчонками, подошла к Николаю Михайловичу.
– Домой уже? – спросил Николай Михайлович.
Павловская согласно кивнула.
– Бутерброд хочешь? – поинтересовался Николай Михайлович.
– Хочу, – не отказалась Таня. Она ужасно проголодалась за целый день. Как только ноги не протянула?…
Николай Михайлович открыл портфель, стоявший на подоконнике за спиной, извлек бумажный кулек, в который были завернуты бутерброды с колбасой. Судя по всему, раз портфель с ним, Николай Михайлович уже освободился и специально поджидал Таню, чего-то хотел.
– Слушай, Павловская, – начал Николай Михайлович, протягивая девочке бутерброд, – я тут пьеску одну нашел. Хочу поставить в нашем заведении.
– Так ставьте, – произнесла Таня, принимая бутерброд, – я при чем?
– Да при том, – сказал Николай Михайлович, – что ты должна в ней сыграть главную роль.
– К сожалению, не могу, – сразу отказалась Павловская, даже не подумав, кусая бутерброд.
– Это почему еще? – удивился отказу Николай Михайлович.
– У нас конкурс намечатеся, – жевала Таня.
– Танцульки что-ли? – понял Николай Михайлович.
– Не танцульки, – поправила Павловская. – Очень важный танцевальный конкурс республиканского масштаба. Сережа так сказал.
– Если дело только в Сереже, – произнес Николай Михайлович, – я с ним поговорю.
– Не нужно, – проговорила Таня. – Я хочу танцевать.
– Так, ладно, – подхватил Николай Михайлович портфель под мышку, а Таню взял за руку, – пойдем, провожу тебя, по дороге поговорим.
– Я так подавлюсь, – не успевала за большими шагами Николая Михайловича Павловская. Пришлось ему подстраиваться под скорость провожаемой. – Так гораздо лучше, – удовлетворенно заметила Таня.
– Ты же не читала еще пьесы! – стоял на своем Николай Михайлович.
– Нафига мне ее читать, если играть в ней не буду, Николай Михайлович? – отбивалась Павловская.
– Ты мне должна, помнишь? – напомнил Николай Михайлович.
– Ну, помню, – согласилась Таня. – И чё? Вы меня теперь все время шантажировать будете? Девчонок мало? Оглядитесь вокруг! Только свистнете – со всех углов сбегутся.
– Мне не нужны все, Павловская, – настаивал Николай Михайлович. – Нужна ты и нужна та, Белая, кажется…
– Чё? – остановилась и застыла, как вкопанная, Павловская. – Николай Михайлович, вы чё, запали на Дашку? Не знаете, как подвалить к ней, выдумали пьесу какую-то как предлог?
– Не мели ерунды! – недобро сверкнули глаза Николая Михайловича. Он открыл портфель, достал желтенькую книжечку, сборник пьес Екатерины Ткачевой, открыл на нужной странице. – Пьеса называется "Здравствуй, Маша!".
– Скорее "Здравствуй, Даша!", – одним глазком заглянула Павловская в раскрытую книжку.
– В пьсе – две главные роли и две второстепенные, – произнес Николай Михайлович, глаза его снова потеплели. – Роли эти, словно специально для вас написаны. Возьми книжку и прочти внимательно. Я думаю, до тебя дойдет после прочтения, что пьеса эта гораздо важнее, чем танцульки твои.
– Да ладно, не обижайтесь вы, – взяла книжку Таня, – прочту я вашу "Здравствуй, Дашу!".
– Не делай мне одолжений, – предупредил Николай Михайлович. – Прочти внимательно. Пьеса короткая, много времени не займет.
– Проехали уже, Николай Михайлович, – погладила его по руке Павловская. – Прочитаю обязательно.
– Прочитай, – кивнул Николай Михайлович, – к тому же к тебе мы уже, кажется, пришли.
– Да, – покосилась грустно на бабушкин дом, с которым они поравнялись, Павловская. Николай Михайлович жил дальше, почти в конце города, или в начале? Как правильно? В общем, в старом городе. Она встала на цыпочки, чмокнула Николая Михайловича в щечку и забежала во двор. Николай Михайлович зашагал вперед.