ЭПИЗОД 29
Николай Михайлович отсутствовал два дня. Он ничего не знал о постигшей город трагедии. Никто не знал, в свою очередь, где пропадал Николай Михайлович. Он позвонил директрисе ДК рано утром, попросил отгул, причины не назвал. Она, в принципе, и не требовалась. Как сотрудник, Николай Михайлович вполне удовлетворял начальство. Никаких нареканий и замечаний за ним не числилось. Да и как могло быть иначе? Такого вежливого и обходительного молодого человека еще поискать надо. Дому культуры очень повезло с ним. Абсолютно со всеми Николай Михайлович находил общий язык в два счета, обаял и влюблял в себя, разумеется, без фанатизма.
Как ни торопился он на репетицию, все равно опоздал. Извинился, поприветствовав Павловскую и Алену Мороз, ожидавших его в зрительном зале на первом ряду. Однако исполнительницы главной роли не заметил. Ее не было. Возможно, она тоже где-то задерживалась. Николай Михайлович решил подождать.
– Думаю, Даша не придет, – осмелилась предположить Павловская. – Ее не было в школе ни вчера, ни сегодня.
– Видимо, – высказалась Алена Мороз, – она нуждается в нас меньше, чем мы в ней.
– Должна быть очень серьезная причина, – сказал Николай Михайлович, – чтобы Даша пропустила репетицию. – Он не желал верить, что Даша передумала играть из собственной блажи. – Звонить пробовали?
– Она не подходит к телефону, – сообщила Павловская.
– Не понимаю, – ломал голову Николай Михайлович в поисках оправдания Даши.
– А вы разве не в курсе? – осенило Таню, что Николай Михайлович просто напросто не в теме о трагедии с Дашиной мамой.
– Не в курсе чего? – спросил Николай Михайлович.
– Погибла Дашина мама. Вчера были похороны.
– Да, – поддержала Таню Алена Мороз. – Вчера был день траура в городе. Тринадцать человек хоронили сразу. Ты ничего не знал?
– Откуда? – понял все Николай Михайлович. – Меня здесь не было. Значит так, – решил, – репетиция на сегодня отменяется. Танюш, давай на воскресенье перенесем, хорошо?
– Я не против, – согласилась Павловская. – Можно идти?
– Да, конечно, – ответил Николай Михайлович. – Спасибо, что пришла.
– Не за что, – отозвалась Таня уже у выхода из зрительног зала. – До воскресенья!..
– Что будешь делать? – вплотную подошла Алена, обжигая горячим дыханием. – Побежишь спасать жизнь ребенку? Думаю, там и без тебя справятся.
– Алена, – взял Николай Михайлович ее за плечи, испытующе смотрел в глаза, – ты ничего не понимаешь! Пожалуйста, не мешай мне! – как-то сразу перешел с ней на "ты". Из чего Алена заключила, что ничего хорошего этот переход для нее не предзнаменует.
– Ты в своем уме? – только и смогла сказать она.
– Более чем, – отпустил ее Николай Михайлович.
Он не знал как, но чувствовал, что Даша нуждалась в его помощи, что он нужен ей сейчас больше собственной жизни, что она задыхалась без него от того, что его не было рядом, когда ей было очень плохо, а теперь еще хуже. Возможно, он преувеличивал свое значимость для девочки, но ощущал, что прав. И Алена Мороз не просто так говорила, что Даша испытывает к нему больше, чем обычную симпатию. Бред, конечно, но разве залезешь в чужую голову, чтобы удостовериться в обратном?
Николай Михайлович ощущал вину. Странно, считал себя без вины виноватым перед Дашей. Он обязан ее увидеть, заглянуть в ее глаза, чтобы знать, что делать дальше. По другому никак не успокоиться. Нет, он не хотел усмирить собственную совесть, чтобы она не мучила его попусту: понять хотел, чем сможет помочь Даше. Возможно, ошибался. Однако лучше сделать и пожалеть о сделанном, чем не сделать и корить потом себя в нерешительности.
Николай Михайлович отправился к Даше домой. Что он скажет и кому, когда откроют дверь? Вряд ли его встретит на пороге сама Даша. Очень может быть, что откроет ее отец.
Открыла девушка. Красивая. Что-то общее с Дашей было в ее чертах.
– Вам кого? – удивленно спросила она, уставившись на незнакомого ей мужчину.
– Здравствуйте, – поздоровался Николай Михайлович. – Возможно, вам покажется это странным, но мне нужно увидеть Дашу, – как можно убедительнее произнес.
– А вы кто? – настороженно спросила девушка. Она стояла неудобно для Николая Михайловича. Если бы дверь открывалась наружу, он бы просто рванул на себя, и дело с концом. Но дверь открывалась внутрь и девушка мешала войти, он мог ее покалечить нечаянно.
– Вы меня не знаете, – сказал Николай Михайлович, – но поймите, очень важно, чтобы Даша увидела меня, а я – ее.
– Зачем? – недоумевала девушка. – Вы кто?
– Какая же вы глупая, – грустно улыбнулся Николай Михайлович.
В его улыбке девушка разглядела опасность для себя. Она громко позвала какого-то Тимура, который не заставил себя долго ждать.
– А, это вы? – узнал он Николая Михайловича.
– Ты его знаешь? – облегченно вздохнула девушка. – А я уже подумала, что к нам какой-то маньяк ломится.
– Это режиссер из ДК, – сказал Тимур Вере, Дашиной сестре, так как это была именно она.
– И что вам нужно? – спросила Вера Николая Михайловича.
– Я же говорю, увидеть ее.
– Даша больна, – посчитала нужным сообщить Вера. – Врач посоветовал ее не беспокоить.
– Поймите, единственный настоящий врач в данной ситуации я, – смело заявил Николай Михайлович.
– Он точно маньяк, – агрессивно прореагировала Вера, пытаясь закрыть дверь.
– Да пускай войдет, – не согласился с ней Тимур. – Хуже не будет. Проходи, – пропустил Николая Михайловича в квартиру. – Если что, – сказал Вере, – милиция же здесь. Чего бояться?
Николай Михайлович вошел в комнату, в которой, отвернувшись к стенке, на нижней кровати лежала Даша. Он тронул ее за плечо. Она повела плечом, словно избавлялась от назойливой мухи. Тогда Николай Михайлович позвал ее по имени. Даша повернулась к нему. Приветливо и обрадованно улыбнулась.
– А, Николай Михайлович! – произнесла. – Пошли вы в жопу, Николай Михайлович! – опять отвернулась к стенке.
– Послушай, мне жаль, – сказал режиссер, – что так вышло с твоей мамой…
– Вышло, – фыркнула Даша в стенку.
– Я не знал ничего, прости, – говорил Николай Михайлович.
– А чего вы оправдываетесь? – снова повернулась к Николаю Михайловичу улыбаясь. – Вы кто такой? Чего приперлись? А, пожалеть бедную сиротку? Вы чего возомнили из себя? Пуп земли, блин. Дратуйте отсюда, Николай Михайлович, я вас больше не люблю.
Николай Михайлович опустился на колени у Дашиной кровати, взял ее руку, приложил ладошкой к своим губам.
– Не люби, – прошептал. – Я буду любить нас за двоих.
– Чё вы сказали? – растерялась Даша.
– Вставай, Даша, – попросил Николай Михайлович, – пойдем со мной.
– Куда? – широко открытыми глазами смотрела она на режиссера.
– Просто пойдем, и все. Не все ли равно, куда?
– Все равно, – согласилась Даша.
– Тогда вставай.
Даша вылезла из постели, оделась. В прихожей ее остановила Вера. Но младшая сестра так зыркнула на старшую, что у той пропало всякое желание спрашивать ту о чем-либо. Она обратилась к Николаю Михайловичу, желая знать, куда он уводил Дашу.
– Вы не беспокойтесь, – заверил Николай Михайлович. – С Дашей все будет в порядке. И ее выздоровление я вам гарантирую.
– Но вам можно доверять? – сомневалась Вера.
– У вас парень-милиционер. Как я могу причинить вред вашей сестре?
– Я готова, – заявила Даша в дверях.
– До свидания, – попрощался Николай Михайлович с Верой и Тимуром. Даша помахала ручкой.