Работа А. В. Багаева посвящена историческим событиям, сознательно искажённым историками, политиками, заинтересованными наблюдателями. Историческое расследование автора обнажает многие скрытые механизмы исторического процесса и проливает свет на биографии и реальную роль целого ряда персон - известных и не очень. Мир не таков, каким он кажется - этот тезис книга А. В. Багаева демонстрирует со стеклянной ясностью.
Предисловие: А. И. Фурсов
Содержание:
Предисловие 1
От автора 1
Вступление - Заблуждения в переводе 2
Книга 1 - МАКИАВЕЛЛИЗМ В ОРВЕЛЛИАНСКОМ МИРЕ 2
Книга 2 - В ЗУБЬЯХ КАПКАНА: БЕЗ ПРАВА НА БИОГРАФИЮ 50
Эпилог 106
Библиография 107
Примечания 110
А.В. Багаев Презумпция лжи
Предисловие
Читатель раскрыл очень необычную книгу. Прежде всего, это блестящая работа, - одна из лучших, которые мне довелось прочесть за последние 10–15 лет. Она необычна как по форме, так и по содержанию, включая разнообразие последнего. По сути перед нами научное исследование, а точнее - расследование. По форме - нечто среднее между эссе и интеллектуальным романом на исторические и криптологические темы.
"Презумпция лжи" - это совокупность следствий по особо важным историческим делам, превращающаяся в систему, эффективно разрушающую исторические мифы, выдаваемые за историческую истину. А. В. Багаев убедительно опровергает миф о "макиавеллизме", демонстрируя, какие интересы сформировали этот миф и стоят за ним; миф о вандалах как варварах - крестоносцы, разрушившие Константинополь, были несравнимо большими варварами, но они - не славяне, не православные - свои для западной исторической традиции, а потому им прощают и даже романтизируют их. То же можно сказать о геноциде Византии по отношению к готско-славянской цивилизации с её арианской верой.
Рассматривая указанные фигуры и снимая одну за другой "семь одёжек и все без застёжек" лжи, укрывающие эти фигуры, А. В. Багаев формулирует важный вывод: "на практике отнюдь не из-за происков советской или какой-то там ещё "тоталитарной" пропаганды, а просто из-за наслаивающихся друг на друга искажений и пробелов в биографиях конкретных деятелей кукожится и дробится на всё менее понятные и потому всё более несвязные куски настоящая биография исторического события, в котором эти деятели играли значимые роли".
Один из наиболее интригующих сюжетов книги - получастная-полулюбительская разведка, созданная верхушкой британского общества в её интересах и укомплектованная её же представителями, - реализация классового (аристократического) подхода в одной, отдельно взятой сфере. Не менее интригующий сюжет - тесные контакты этой разведки с коминтерновской (не путать с советской!) разведкой. А между разведками - фигуры интерлокеров. В частности, всё та же Мура Будберг и, например, её связник и друг Дафф Купер. И - как тесен мир и как иронична история: правнучатый племянник Муры Ник Клегг был заместителем премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона, а правнучатый племянник Даффа Купера - сам премьер-министр Дэвид Кэмерон.
Да, жизнь хитрее и острее многих детективов и политических триллеров…
Не скажу, что меня убедила увлекательная, но весьма небесспорная расшифровка А. В. Багаевым знаменитой "исповеди Христиана Раковского", однако именно небесспорные вещи часто оказываются самыми интересными, равно как именно несогласие делает жизнь стоящей штукой (так говаривал мой хороший знакомый замечательный учёный Ференц Фехер). Кстати, именно несогласие как с липовыми, шитыми белыми нитками схемами, так и с намного более изощрёнными, внешне правдоподобными (и наукоподобными/наукообразными) интерпретациями движет А. В. Багаевым. Подобно андерсоновскому мальчику он говорит: "А король-то голый" - и сыпется ложь, и валятся бодигарды лжи, падает занавес и появляется Истина. И она далеко не всегда прекрасна. Как говорил Мартин Лютер, "Дух Истины болезнетворен… Ибо Истина нелестна. И он повергает в болезнь не просто того или иного человека, но весь мир. И уж такова наша мудрость, чтобы всё озлить, онедужить, осложнить, а не оберечь, опосредовать и оправдать, как если бы посреди чистого поля свободной, ясной и готовенькой стояла Истина". Чтобы это произошло, добавлю я вдогонку старику Мартину, нужно отстрелять бодигардов лжи - по снайперскому принципу: "один выстрел - один труп". Для меня книга А. В. Багаева - нечто вроде когнитивной снайперской винтовки. Жёстко? А не надо врать, тогда не придётся нестись в страхе от беспощадно занесённой бритвы - не Оккама, презумпции лжи.
Фурсов Андрей Ильич, директор Института системно-стратегического анализа, академик International Academy of Science (Инсбрук, Австрия).
От автора
Будучи по профессии переводчиком-международником, я вот уже скоро сорок лет имею дело главным образом с политической и исторической публицистикой. И ещё со временем выработал привычку записывать некоторые особо меня впечатляющие вещи, в основном в форме документальных зарисовок или рассказов от своего же первого лица. Ну и как-то так повелось, что первым читателем многих моих очерков часто становилась ныне уже покойная моя старшая сестра, имевшая прозвище "Сестричка".
А у Сестрички одно из любимых светских развлечений было - предлагать в компании друзей подумать, желательно вслух, и дать свой вариант ответа на заданный ею вопрос типа: "Кто, по-твоему, Писатель XX века?". Или: "Кто, по-твоему, Балерина ХХ-го века?".
Сколько-то лет назад сестра с мужем в очередной раз приезжали летом к нам в гости. В один из солнечных дней, как обычно, мы всей честной компанией отправились в какой-то неблизкий туристический путь на автомобиле и по дороге развлекали себя очередной Сестричкиной "загадкой" (выясняли, кто Комедийный киноактёр XX века). А потом как-то невзначай разговор перескочил на мой новый очерк который Сестричка накануне прочла на сон грядущий. И вот как она выразила своё первое впечатление:
"Если бы меня спросили, веком чего я назвала бы XX век, я бы ответила: Веком лжи."
И, подумав, добавила:
"Потому что мы его прожили, живя с презумпцией лжи в головах."
Какое-то время после этой Сестричкиной реплики мы ехали молча. И вот тогда-то, пока мы молчали, у меня в голове из моих переводческих рассказов начала складываться книга, которую с тех пор написал и предлагаю теперь на суд читателя.
Название для неё честно сохранил то, которое, сама не подозревая, подсказала Сестричка.