Они пожали плечами и ответили, что это его проблемы, ему придётся купить себе новый пистолет! Люди же теряют деньги и драгоценности. Почему нельзя потерять оружие? А вот тот, кто его найдёт и не сдаст в полицию - сядет в тюрьму. Потому, что это умышленное преступление!
Но в России всё по-другому. Она всегда жила по своим законам. И зачем только столько денег тратится генералами на поездки по обмену опытом. Если весь накопленный опыт работы правоохранительных органов за рубежом нам не подходит?
Шапкин готов был так сидеть ещё сутки и следующие, напрягая свою память, но толку от этого не было.
Больше всех суетился и злился молодой начальник Шапкина. Дело шло к осени, - празднованию дня милиции. Можно было заработать денег, наградив кого надо. Особенно ценились наградные пистолеты.
Теперь, если информация дойдёт до Москвы, ни то, что пистолетов не видать, выговоры могут навесить! Вот и будет праздник!
Он периодически садился на стул рядом с Шапкиным и нудил:
- Ну, вспоминай, где был - то?
- Я же уже говорил, - огорчённо повторял Пётр Иванович, - нигде я не был. После работы дошёл пешком до метро. Сел в вагон и заснул. Проснулся на конечной! Пистолета нет.
- И что, совсем ничего не чувствовал, когда тебя шмонали?
- Не чувствовал, - отвечал Шапкин и замолкал.
Пронин сидел в этом же кабинете. Его оставили для согласования мероприятий. Он брал трубки звонивших телефонов, отвечал на вопросы, принимал доклады и записывал в журнал результаты. Пока они были не утешительные.
Стас, как и большинство сотрудников, был очень расстроен. Но в голове у него давно созрела идея, и он ждал только подходящего момента, чтобы её высказать.
Этот момент наступил, когда в кабинете остались только начальник отдела, Шапкин и он.
- А если попробовать гипноз? - предложил он начальнику отдела.
- Да пробуй, ты чего хочешь…, - начал было тот, но осёкся, когда до него дошёл смысл сказанного, - это как?
- Ну, помните, меня же посылали учиться в медицинский?
Никто из руководителей этого не помнил. И Стас продолжил объяснять, что есть возможность вернуть память, или хотя бы её сконцентрировать на определённом моменте, когда пистолет похищали. И даже запомнить очертания преступников.
- Валяй! - сказал начальник, и положил руку на плечо Шапкина, - Что нужно?
- Надо закрыть дверь в кабинет, чтоб никто не ломился и всё! - ответил Стас.
- Действуй! - сказал начальник.
Шапкин обречённо продолжал сидеть на стуле, в душе соглашаясь со всем, хотя в гипноз он никогда не верил и считал всех специалистов данного профиля шарлатанами.
Стас приклеил на обратную сторону двери скотчем бумагу "Не шуметь и не стучать". Провернул ключ в замке и вернулся назад. Затем отключил телефоны, стоящие на столах.
- Пётр Иванович, пересядьте, пожалуйста, на диван, - обратился он к Шапкину.
И поскольку Шапкин стал раздумывать, его начальник решил ускорить процесс.
- Петя, ну что ты расселся, - недовольно произнёс Ходюк, мягко толкая Шапкина со стула.
- Будь, что будет, - подумал Шапкин и пересел на диван.
Стас включил настольную лампу и направил её в лицо Шапкину. Сел рядом немного сбоку.
- Пётр Иванович, - начал Стас, - вспомните, когда вы в последний раз уставали очень сильно?
- И вспоминать не надо! - уверенно сказал Шапкин, - сильнее, чем сегодня никогда не уставал!
- Пётр Иванович, - голос Стаса постепенно становился однотонным, - Вы не отвечайте мне. Вы слушайте и выполняйте!
Шапкин замолчал и больше не произнёс ни слова.
- Постарайтесь глядеть на свет! - продолжил Стас, - Я понимаю, что это тяжело, и вы устали. Но свет поможет вам ощутить ту усталость полностью. Он поможет вам расслабиться и ни о чём не думать. Успокоится. Сначала свет будет резать вам глаза, но постепенно резкость будет уходить, а на её место приходить спокойствие и равновесие. Вы почувствуете лень и желание ни о чём не думать, ничего не анализировать. Ваши веки будут становиться тяжелее. Они будут получать тяжесть от этого света. И чем дольше вы будете глядеть на свет, тем тяжелее они будут.
Затем, чтобы увеличить скорость погружения в транс, Стас применил методику мигания на счёт.
- Теперь я начну считать, - монотонно продолжал Стас, - вы должны открывать и закрывать глаза на счёт. Я буду считать от одного до двадцати. Когда я досчитаю до двадцати, ваши веки будут очень тяжёлыми, и вы закроете глаза. Погрузитесь в глубокий сон.
Стас начал монотонно считать:
- один - ваши веки открыты, два - глаза закрываются, три - глаза открываются, четыре…
Когда Стас досчитал до пятнадцати, веки Шапкина только слегка дрожали ресницами. А на счёт "двадцать" плотно прикрыли глаза. Стас внушил Шапкину возврат во вчерашний день и не торопясь провёл его с утра до конца рабочего дня. Затем сказал, что он собирается домой. Далее проследовал в метро, вплоть до того момента как Шапкина разбудил сотрудник метрополитена. Периодически Стас вставлял в своё повествование требование к Шапкину смотреть вокруг, всё запоминать и рассказать об увиденном, когда проснётся. Вспомнить, когда и где в последний раз видел свой пистолет. Проведя постгипнотическое внушение и, сосчитав до десяти, Стас разбудил пациента.
Шапкин открыл глаза и его зрачки стали удивлённо оглядывать окружающее. Затем взгляд остановился на Стасе.
- Ну что? - С надеждой произнёс тот, - вспомнил кто пистолет твой забрал?
Шапкин вскочил как ошпаренный и бросился к своему сейфу. Открыв его ключом, он сунул руку под бумаги и с гордостью достал утраченный "макаров".
- Вот! - сказал он, - Я вспомнил!
Стас радостно обернулся на начальника отдела, но тот спал сидя в кресле, откинувшись головой на спинку.
Шапкин подскочил к нему и толкнул в плечо, тряся перед носом начальника пистолетом.
Ходюк открыл глаза, не меняя позы, словно хотел потом снова их закрыть и досмотреть сон, процедил сквозь зубы:
- Старый козёл, пиши рапорт на пенсию!
Шапкина совершенно не обидела брошенная начальником фраза. Он с изумлением смотрел на свой пистолет и был готов зацеловать его воронёную сталь. Он был счастлив, и с удовольствием бы слушал про "козла" ещё кучу интерпретаций, откровенно улыбаясь и радуясь в душе.
- Вот видишь, - сказал ему Стас, - а ты говорил, что гипноза нет!
- Да какой же это гипноз? - удивился Шапкин, - если я сам всё и вспомнил, просто задремал!
И хотя он откровенно не видел в этом заслуги Стаса, но нахождение того рядом в момент обретения радости, как-то роднило его с долгожданным возвратом потери, под эгидой всеобщего ликования.
Глава 28. Рукопашный бой
Спортивный комплекс "Динамо" выглядел невзрачно. Огороженные нестройным рядом ржавых металлических пик беговые дорожки и ветхие, давно не крашенные жёлтые здания, похожие на казармы, свидетельствовали об отсутствии заинтересованности у руководства страны в должном уровне физподготовки милиционеров. Регулярно получая отчёты о результатах сданных нормативов, толстые начальники в МВД наверно смеялись и пили водку за здоровье приседающих полковников, удивляясь, как ещё ни разу ни один из них не окочурился прямо в спортивном зале. Они-то догадывались, кому приходилось сдавать зачёты.
Бабка за окошком стеклянной будки была неподкупна, и машину пришлось оставить недалеко от шлагбаума. Территория была большой, и Катерине пришлось поплутать, прося помощь у встречных.
Впервые зайдя в зал, она словно попала в кладовку с мужскими игрушками: приспособлениями для регуляции водно-солевого баланса организма через кожные покровы. Запах пота пропитал здесь всё. Похоже, что в этом помещении он стекал с затуманенных окон. Вместо воздуха приходилось дышать устоявшимся здесь, многолетним запахом разгорячённых тел.
При входе в зал, слева стоял небольшой письменный стол с лежащими на нём парой книжек и листами бумаги. Тут же рядом был стул, на который Катерина тихонечко села и осмотрелась.
В зале находилось человек пять. В центре на полу лежал огромный коричневый кожаный ковёр, в некоторых местах, ближе к центру, стёртый до белизны. На нём резвились двое мужчин в кимоно. Они словно ваньки-встаньки толкали друг друга, цепляли за рукава, падали и вскакивали, оглашая зал воинственными криками.
Три - четыре человека в спортивных костюмах дубасили, что есть мочи, висящие по краям зала, кожаные мешки. Ударяя по ним кулаками, локтями, коленями и пятками. Создавалась некая полифония, конкурирующая с поп-механикой Курёхина. Это были шлепки ударов, вскрики бойцов, металлический звон цепей крепления снарядов. И только непонятное громыхание чего-то тяжёлого нарушало музыкальное равноправие.
Присмотревшись, Катерина увидела как обнажённый по пояс мужчина в дальнем углу, тяжеленной кувалдой долбил огромную автомобильную покрышку. Со всего размаха кувалда опускалась на чёрную резину, проминая её, но через мгновенье с презрением отметалась вверх недовольной упругостью, восстанавливающей стройные ряды протекторов. Через мгновенье, подвергаясь новой атаке. У стены обиженно лежали и криво улыбались разорванными ртами несколько покрышек с порванными кордами. Извиняясь за свисающие лохмотья губ, вынужденные лежать здесь, а не на обочине дороги.
Друг Стаса, Михаил, встретил Катерину приветливо. Он появился неизвестно откуда, словно вынырнувший из ямы дирижер, руководивший этой спортивной какофонией. Его очаровательная улыбка послужила сигналом к всеобщей паузе. Наступила тишина - все мужчины прекратили тренировку и посмотрели на Катерину. Только кувалда, не в силах остановиться, ещё пару раз опустилась на резину, но уже мягче, по-товарищески.