Мама, видя моё красное лицо, начинает подозревать меня в гадких проступках. Сразу спрашивает, что случилось. И если я ничего правдоподобного не придумаю, типа приставали хулиганы или разозлила училку, она начинает докапываться до моих друзей, особенно мальчиков. Когда я последний раз видела Петю? Кто меня провожал сегодня со школы? Не соседский ли хулиган Серёжа? О чём мы говорили? Трогал ли он меня за руку или пытался поцеловать?
Это противно! Мне столько приходится сочинять! Самое ужасное, что я не могу запомнить то, что ей с испугу наговорила. Сопоставив мои ответы со своими вопросами, она уличает меня во лжи.
Дальше - хуже! Дело доходит до того, что она спрашивает на каком я месяце? Если начинаю её успокаивать, она звонит знакомому гинекологу и ведёт меня к нему на приём! К грязному еврею лет пятидесяти с толстыми губами, слезящимися глазками и слюнявым ртом, который открывается у него автоматически, как только он оказывается у меня между ног. Я готова шарахнуть его коленом в ухо, но терплю! Однажды моё терпение лопнет…
- Подожди, подожди! - остановил Стас разошедшуюся школьницу.
Он записал её данные в журнал и стал расспрашивать, пытаясь выяснить, откуда взялась такая реакция на собственную мать. Притом, что она очень её любит и уважает.
В конце концов, прояснилось, что у матери на протяжении всего периода воспитания дочери было любимое выражение "как тебе не стыдно", которое она употребляла во всех случаях, к месту и нет, не замечая того. И теперь образ матери у девочки стал ассоциироваться с данными словами. Как только она видела свою мать, подсознание поднимало из памяти привычный вопрос.
Стас усадил девочку в кожаное кресло. Сам сел рядом на стул. Ввести ребёнка в транс не составило большого труда. Дети тоталитарного государства привыкли подчиняться. Он создал комбинацию с появлением матери и ассоциировал её с положительными эмоциями девочки. Затем несколько раз закрепил это в подсознании и вскоре разбудил.
Лариса открыла глаза примерно в таком же состоянии сознания, когда только пришла сюда. Посмотрела вокруг, пытаясь найти знакомые предметы. И опять белая ширма в углу успокоила её, что отразилось в глубоком продолжительном вдохе и выдохе.
- Уже всё? - тихо спросила она, - можно уходить?
- Нет, нет! - ответил Стас, - посиди немного, отдохни. При гипнозе затрачивается много сил пациента. На улице стало холодно. Не дай бог простудишься!
Лариса достала из кармана пятьдесят рублей и хотела положить на стол.
- Пока ещё рано, - жестко сказал Стас, - вот когда вылечишься, отдашь за все сеансы.
Лариса послушно убрала деньги. Стас помог ей одеться и проводил до дверей.
Глава 11. Одна
Со временем друзья у Сотниковых пропали совсем.
Ходили слухи, что Полин бросил семью, вернулся в Афганистан и там остался жить в каком-то ските.
Степан продолжал ходить в море, регулярно присылая денежные переводы. Военком района неоднократно приглашал его получить орден за спасённую подлодку.
- Я не могу получить награду за то, что похоронил в реакторном отсеке больше полусотни ребят, - раздражённо говорил он Катерине, пусть лучше поставят им памятник и родственниками денег дадут!
В приватной беседе военком сочувствовал, что срок секретности ещё не прошёл, с памятником придётся повременить, а денег нет.
Рейсы у Степана были небольшие, по три - четыре месяца. Несколько раз в неделю он звонил с парохода домой, и Катерина с удовольствием слушала его голос. Но это был уже другой Степан. Он часто раздражался, был постоянно чем-то недоволен. И Катерина стала всё чаще облегчённо вздыхать, как только корабль отходил от стенки.
- Жди меня и я вернусь…
Благосостояние семьи росло - купили трёхкомнатную квартиру недалеко от Катиных родителей и, вскоре после ремонта, со Степаном и дочкой переехали жить в неё. Пятый этаж в девятиэтажке вполне устраивал новосёлов. Большой коридор, направо гостиная, окно которой выходило во двор. Дальше по той же стороне квадратная кухня с балконом. Слева находилась небольшая детская. Коридор упирался в туалет с ванной, а слева была спальня, из которой можно было обозревать проспект Стачек и Нарвские ворота.
Проживая с мужем и дочкой у своих родителей, Катерина чувствовала, что день был заполнен непонятной суетой. Хозяйство вела её мать, отец занимался дочкой. Сама Катерина ходила за продуктами, в аптеку или ещё куда. Но само нахождение в небольшой квартире такого количества народу создавало впечатление, что все постоянно чем-то заняты, все что-то делают и необходимо кому-то помочь. Получалось, что все слонялись, друг за другом словно в хороводе: что-то двигали, переставляли, убирали, раскладывали, что-то советовали или просто рассказывали о чём-то. Все были заняты делом. От этого в голове у Катерины постоянно стоял гул, словно роились пчёлы.
Теперь же, после нескольких месяцев прожитых отдельно от родителей, в отсутствие мужа, она начала чувствовать вокруг себя появившуюся пустоту. Несмотря на то, что она водила свою дочку на гимнастику, в музыкальный кружок и в группу рисования, время оставалось предостаточно. Занятия проходили на другой стороне проспекта во Дворце культуры имени Горького. Это старинное здание с двумя башнями по бокам своей громоздкостью создавало впечатление крепостной стены. Проводив дочку, Катерина возвращалась на улицу. Домой идти не хотелось, и она погружалась во всеобщую суету. В потоке спешащих людей, она наслаждалась своей необязательностью. Могла просто постоять, глядя, как стремительное людское течение обтекает её и уносится дальше, образуя незначительные буруны, словно горная река, встретившая на своём пути незначительное, но твёрдо стоящее препятствие.
Однажды вечером, преодолев перекат спешащих граждан, Катерина вышла к левому торцу здания и неожиданно услышала музыку. Она плавно стекала по ступеням, ведущим во Дворец, только с боку. Над входом висел огромный плакат с изображением танцующей пары и надписью "Кому за тридцать". Подойдя ближе, Катерина прочитала объявление о том, что по средам пятницам и субботам здесь проводятся танцевальные вечера знакомств. Это было так удивительно. Среди всеобщей сумятицы дискотек и ночных клубов, обнаружить тихую заводь знакомств. Катерина подумала, что ей это совсем не интересно.
В этот момент из дверей вышел молодой человек в чёрном смокинге и бабочкой на шее. Он увидел стоящую в нерешительности Катерину.
- Не обращайте внимания, - сказал он ей, словно угадывая её мысли и кивая на плакат, - этот возраст касается мужчин. Девушки к нам ходят без ограничений! Особенно таким молодым и очаровательным как Вы мы особенно рады!
После чего весело засмеялся.
Катерина засмущалась. Она уже решила, что парень догадался о её возрасте, но потом успокоилась.
- Приходите, у нас весело! - продолжил парень, - не пожалеете. Даже если не познакомитесь, скучать не придётся!
- Обязательно приду, как только выберу время! - пообещала Катерина, будучи уверенной, что ноги её здесь не будет.
Само название мероприятия казалось ей пошлым и безнравственным. Какая разница сколько тебе лет? Она всегда относилась настороженно к тому, что касалось возраста.
Пора было забирать дочку, и она пошла обратно. Чем ближе она подходила с дочкой к дому, тем сильнее её разбирало любопытство. Открывая ключом дверь, она уже знала, что непременно заглянет в клуб, но только на секундочку.
Наведя порядок в квартире, Катерина садилась к телевизору и начинала перебирать каналы в поисках чего-нибудь интересного.
Однажды, она наткнулась на реалити-шоу. То, что раньше никогда не видела. Происходящие на экране разборки между участниками, скандалы и насилие захватили её врасплох и неожиданно показались самой настоящей жизнью, которая протекает мимо. Той, что она не замечала раньше, думая о муже и воспитывая дочь. Ей нравилась острота отношений героев, их энергичность и категоричность. А больше всего ей было по душе, что наблюдая за их драками и руганью, она чувствовала себя отгороженной от них надёжным экраном телевизора. У Катерины даже появились свои любимые герои, за которых она переживала. Звонила по телефону на телевидение - делилась впечатлениями, давала советы.
Но, к сожалению, таких программ было мало и после очередной дозы адреналина, Катерина, посадив дочку за альбом с карандашами, включала музыку. Брала смётку из перьев неизвестной ей птицы, привезённую Семёном из-за границы, и, кружась в танце, смахивала пыль с окружающих предметов. Квартира светилась чистотой и уютом. Каркас семейного очага блистал женской заботой. Катерина знала здесь каждый предмет и помнила, откуда он взялся. Всевозможные вазы, статуэтки, шкафчики.
Она перевезла от родителей кучу цветочных горшков, которые в последнее время особенно полюбились ей. Горшки с цветами и без, в которых она видела некий эстетический образ, были праздничны и веселы. Ей казалось, что именно те люди, которые могут разглядеть в цветочном горшке нечто оригинальное, являются настоящими ценителями искусства.
Сама, до конца не представляя, что же можно в них разглядеть особенное, чувствовала, что за грубостью лепки и наивностью рисунка скрывается нечто глубокомысленное и содержательное, как в квадрате Малевича.
Внушала себе, что не часто можно передать словами то, что чувствуешь. И могла часами ходить по своей квартире среди горшков, каждый раз подмечая нечто новое, изысканное. Иначе упавшую тень на зелёный ободок, и сделавшую его похожим на древесную змею, крадущуюся к своей добыче. Солнечного зайчик настырно пытающегося проникнуть сквозь холодный керамический блеск горшка, декорированного под стеклянную мозаику.
Теперь это были не просто горшки, мебель и квартира. Это была её настоящая крепость.