На ней был белый махровый халат, закрывавший ее до колен, однако он распахнулся до талии, когда Джордан наклонилась над столиком. Бо дернулся, как от удара током, сообразив, что под халатиком на ней ничего нет. Даже отсюда было видно, как ярко розовеет обожженная кожа ее шеи и плеч на фоне белых полушарий груди.
Мгновенно желание выпить сменилось в нем другим желанием, настолько сильным, что Бо, сам не сознавая этого, вскочил на ноги.
Забыв обо всем, он ринулся к двери. И только протянув было руку, чтобы распахнуть ее и ворваться внутрь, Бо понял, что делает.
Нет, так нельзя! Нужно взять себя в руки!
Нельзя же вломиться в комнату, схватить Джордан в объятия и бездумно, в опьянении страсти, овладеть ею!
Ни в коем случае!
Он должен подумать о последствиях.
"Да ладно, – чертыхнулся Бо, – какие тут могут быть последствия?!"
Во всяком случае, сейчас, когда он видел только Джордан и кровь его кипела, он был просто не в состоянии думать о подобных пустяках.
Вернее, он вообще ни о чем не мог думать.
Только о наслаждении.
Бо распахнул дверь.
Джордан вскрикнула.
Глаза их встретились.
– Шшш… это я, – прошептал он, перешагнув порог, и почувствовал благодатную прохладу помещения.
– Ты меня здорово напугал. Я решила, что ты уже в постели.
Он вдруг обратил внимание, что она держит в руках тюбик с кремом.
– Не хочешь посидеть со мной на террасе? – предложил Бо, изо всех сил стараясь смотреть ей в лицо. Но взгляд его упорно тянулся к вырезу халатика на соблазнительной груди.
Джордан бросила взгляд мимо него, на пустую террасу, где сиротливо стояли два шезлонга.
– Такая чудесная ночь, – соврал он.
"Какая уж тут чудесная, – ехидно возразил сам себе Бо, – ни луны, ни звезд, а из-за дикой влажности и духоты чувствуешь себя, словно в турецкой бане".
И тут же разозлился на себя за то, что ляпнул такую глупость.
Он отдавал себе отчет, что пытается заманить ее на террасу, вот и несет всякую чушь. Благо там, под покровом темноты, она не сможет увидеть этот волчий голод в его глазах. И не почувствует тоски в его словах.
– Ладно, – кивнула Джордан, одергивая на себе халатик. – Только пару минут, не больше. Нам нужно поговорить о Спенсере.
– Да, да, конечно. Обязательно, – затараторил Бо, придерживая для нее дверь. Когда она проходила мимо него, слабый аромат каких-то диких трав, который прежде только мерещился ему, стал до ужаса реальным, и Бо едва сдержал себя, чтобы не зарыться лицом в ее волосы. – Я сейчас вернусь, – хрипло пробормотал он.
– Куда ты?
Но он уже закрыл за собой дверь. О едва сознавая, что делает, Бо влетел к себе в спальню, в три прыжка пересек ее и ворвался в ванную. Первое, что бросилось ему в глаза, был кожаный несессер, в котором он держал свои туалетные принадлежности. Торопливо сунув крохотный пакетик в карман шорт, Бо поднял голову и встретился глазами со своим отражением в зеркале.
"Что ты делаешь? О чем ты думаешь, черт побери?!"
Но думать сейчас он был не в состоянии.
Сказать по правде, он вообще устал думать. Всю свою жизнь Бо, казалось, только и делал, что думал. И теперь ему вдруг захотелось только чувствовать.
Отвернувшись, чтобы избежать укоризненного взгляда своего двойника, Бо поспешно вернулся на террасу и, задыхаясь, уселся в свой шезлонг.
– Похоже, дождь собирается, – проговорила Джордан, поглядывая на небо.
– Возможно.
– А когда ты ездил в магазин, ты, случайно, не слышал сводку погоды на завтра? И газету не догадался купить?
– Даже и не подумал об этом. Да и потом, какая разница? Если ему суждено пойти, так он пойдет, несмотря ни на какие сводки, – пожав плечами, сказал Бо.
– Да, наверное, ты прав. – Джордан немного помолчала. – И все равно надо бы следить за газетами. Вдруг будут какие-то новости…
…о Фиби и Рено. Он понял ее без слов. И разозлился на себя – ну что ему стоило догадаться купить газету? Подумал, что в местных газетах вряд ли решатся уделить внимание этому убийству? Или бессознательно старался продлить это блаженное время, когда они неожиданно оказались одни? А может, это обычная трусость? Может, он просто испугался – вдруг, обнаружив, что убийство раскрыто и преступники за решеткой, Джордан решит, что у нее больше нет никаких причин оставаться с ним?
Но если все дело в этом, почему бы ему не захватить завтра с собой и Джордан вместе со Спенсером? Он отправится на свое совещание, а Джордан – в полицию, и на этом все кончится. И если он вернется сюда, то вернется один – в точности как и собирался.
Но теперь одна только мысль о том, чтобы провести неделю в Оутер-Бэнксе в одиночестве, привела его в ужас.
– Так что же мы будем делать? – спросила Джордан.
Услышав от нее это "мы"; Бо вздрогнул. Стало быть, они вместе?! Он больше не один! Невероятно, чтобы одно коротенькое слово смогло…
– Бо?..
Он обернулся.
– Приеду в Вашингтон, постараюсь узнать, что там слышно. Хорошо бы вначале выяснить, как идет расследование, а уж тогда решать, идти ли в полицию.
Джордан со вздохом облокотилась на перила, вертя в руках тюбик с кремом.
– Мне все чаще кажется, что именно это следовало сделать с самого начала.
– Нет, – возразил Бо, стараясь не думать ни о чем – только о Спенсере. – Ты сделала все правильно, не нужно никакой полиции. Вспомни, ведь Фиби не обратилась к ним, верно? Значит, у нее для этого были причины. Она приехала к тебе – выходит, никому, кроме тебя, она не доверяла. Да и сейчас – откуда ты знаешь, кому можно доверять? В том числе и полиции…
– Я доверяю тебе… – тихо сказала Джордан.
Бо обернулся, и глаза их встретились.
– Да? Но почему? Почему ты мне веришь?
– Видишь ли, у меня нет выбора. Ты увидел у меня Спенсера. Потом прочел о трагедии в газете и догадался обо всем, но даже тогда… Знаешь, наверное, в тебе есть что-то такое… сама не знаю что, Бо. Тебе сразу же удалось найти со Спенсером общий язык… он ведь души в тебе не чает. Ты всегда знаешь, что делать, когда речь идет о нем, и…
Голос ее оборвался.
Бо молча ждал.
– Почему ты всегда знаешь, что ему нужно, Бо? – тихо спросила она. – Просто потому, что сам когда-то был маленьким? Или…
Он не хотел говорить об этом.
Но слова вырвались как будто сами собой…
– Потому что когда-то у меня тоже был такой малыш, Джордан.
По выражению ее лица Бо догадался, что это было не то, что она ожидала услышать.
– Был? – растерянно переспросила она.
Бо угрюмо кивнул. Судорогой сжало горло так, что трудно стало дышать. И вдруг лицо ее исказила гримаса. Джордан все поняла! Она догадалась об ужасной правде, сказать которую у него не был сил.
– Ох, Бо! – всхлипнула она. И потянулась к нему.
Он подумал, что она возьмет его за руку. Или погладит по плечу.
Но вместо этого Джордан легонько коснулась его щеки – так обычно мать проверяет, нет ли у ребенка жара. Стремительный вихрь самых разных чувств захлестнул Бо – он вдруг понял, что ею движет не унизительная жалость и не чувство долга – просто он был ей не безразличен. Она чувствовала его боль, как свою, и хотела только одного – облегчить ее.
– Они погибли, Джордан. Оба.
Свершилось! Ужасная правда была наконец высказана вслух. Горло Бо сдавило судорогой, из груди вырвалось рыдание. Он попытался взять себя в руки, но тщетно: плотина, которую он некогда воздвиг в своей измученной душе, прорвалась, и слова стремительным потоком рвались наружу.
– Тайлер и Жанетт… они были для меня всем. А потом они умерли… погибли… Я не смог их спасти. О Боже, я пытался… и не смог!
– Ох, Бо! – В следующее мгновение Джордан оказалась рядом с ним. Присев на краешек шезлонга Бо, она прижала его голову к своей груди. – О Господи, Бо! Что случилось?
– Мы летели домой, после того как провели неделю в Ки.
Самолет вел я.
Воспоминания о событиях того дня с новой силой нахлынули на него. Как будто это было вчера. Бо вспомнил, как они до самого вечера плескались в прозрачной воде на пляже возле отеля, как потом поехали в Ки-Уэст и долго сидели в ресторане, уплетая за обе щеки оладьи с устрицами и лаймом и любуясь закатом солнца. Уже совсем стемнело, когда они тронулись в обратный путь. Он был слишком беспечен – да, слишком уверен в себе, чтобы беспокоиться о чем-то, – а ведь ему было известно, что поблизости от побережья Луизианы бушует тропический шторм.
– Ты умеешь водить самолет? – Удивление в голосе Джордан заставило Бо очнуться.
Он кивнул:
– Да. Я получил лицензию вскоре после того, как мы с Жанетт обвенчались. Нам обоим хотелось свободы… хотелось иметь возможность в любую минуту сорваться с места и лететь, куда душа пожелает. Мы наслаждались этим – чувствовали себя птицами, парящими в облаках. Это было такое счастье – знать, что мы одни – только она и я. И Тайлер…
И снова глухое рыдание сорвалось с его губ. Бо закрыл лицо руками.
– Все хорошо, Бо, – прошептала Джордан. – Не молчи. Тебе будет легче. Не надо держать это в себе.
– Тайлеру тогда было всего… – Голос Бо сорвался. – Ему было всего три года. Они с Жанетт сидели сзади. Я уже начал снижаться. И тут этот порыв ветра…
Бо снова с леденящей отчетливостью вспомнил тот миг, когда потерял контроль над самолетом.
Вспомнил, как тот беспомощно закружился, словно птица с перебитым крылом… снова увидел, как океан со страшной скоростью несется им навстречу…
Вспомнил, как пришел в себя… ему тогда показалось, что прошло несколько часов. И лишь потом он узнал, что его беспамятство длилось не больше минуты.