- Ну не надо так беспокоиться, - продолжал уговаривать герцог. - Я уверен, хотя воспитание и не позволяет мне спросить об этом, что леди Ротли старше вас и вполне способна о себе позаботиться.
- Ее милость очень… импульсивна, - сказала Темпера, тщательно подбирая слова. - Она такая добрая и… мягкая, что просто не способна отказать, когда ее о чем-то просят.
- Я вижу, хоть вы и очень дипломатичны, стараясь уклониться от прямых оценок, что вы не одобряете графа Винченцо Караваджио.
- Не в моем положении одобрять или не одобрять, ваша светлость. Но я боюсь, что итальянцам свойственно красноречие. Для них это не более чем проявление хороших манер, а англичане порой истолковывают это неправильно.
- Откуда вам это известно? - удивился герцог. - Не могу поверить, что в вашем возрасте и при той жизни, какую вы ведете, вы могли бы свести хоть какое-то знакомство с итальянцами.
Темпера с опозданием поняла, что совершила очередную оплошность.
Она хотела дать герцогу понять, что мачеха неопытна и наивна, но своими словами скорее ухудшила, чем приукрасила, ситуацию.
Герцог смотрел на ее профиль, рисовавшийся на фоне окружавших долину скал. Молчание нарушал только шум небольшого водопада.
- Я не был здесь много лет, - заговорил снова герцог непринужденным тоном, - и вам, может быть, полезно будет узнать, что неподалеку отсюда есть пещера, которую никто из моих гувернеров так и не обнаружил.
Темпера чувствовала, что он ее дразнит, и этого уж никак нельзя было позволять.
- Я ни от кого не прячусь, ваша светлость, - сказала она, - и мне кажется, что мне уже пора вернуться в замок, а вам… не следует быть здесь вместе со мной.
- Кто мне будет указывать, что мне следует или не следует делать? - возразил он. - Я сам себе хозяин.
- Да… да, конечно, - поспешно согласилась Темпера, - но если кто-нибудь нас здесь увидит, он сочтет это очень… странным.
- Полагаю, очень маловероятно, чтобы нас кто-нибудь здесь увидел, потому-то вы и пришли сюда.
- Я никак не могла ожидать, что ваша светлость… последует за мной.
- Я знаю, - сказал он, - но вы же могли предположить, что я захочу поблагодарить вас за подарок? Ведь это подарок, не так ли?
На секунду замявшись, Темпера отвечала:
- Если… вашей светлости угодно… принять его.
- Да, разумеется, и могу сказать, не впадая в итальянское красноречие, что нахожу у вас незаурядный талант и исключительное чувство света.
Темпера почувствовала, как краска заливает лицо.
- Ваша светлость… очень добры, - проговорила она, запинаясь.
- И я уже знаю ответ на заданный мною вопрос, - продолжал он. - Дело в том что у вас есть проблема, которой вы не хотите со мной поделиться.
Темпера слегка развела руками.
Как она могла дать ему понять, что, не говоря уже о полной невозможности для нее делиться с ним своими проблемами, ему не следовало бы сидеть здесь рядом с ней, в то время как мачеха развлекается с графом, который окончательно ее скомпрометирует.
- Многие обращались ко мне со своими проблемами, - мягко продолжал герцог, - я могу без ложной скромности сказать, что редко так бывало, чтобы я был не в состоянии помочь или хотя бы дать необходимый совет. Мне бы хотелось, чтобы вы мне доверились.
- Это невозможно! Совершенно… невозможно! - горячо возразила Темпера, чувствуя, что ей трудно устоять против его просительного тона. - Ваша светлость должны меня простить. Я знаю, вы думаете, что я глупо веду себя, но с моей проблемой могу справиться только я сама.
- Вы уверены? - спросил герцог.
Словно повинуясь его воле, она взглянула на него, и так как они сидели рядом, их глаза встретились.
Время, казалось, остановилось, ей стало трудно дышать.
У нее было такое ощущение, что их только двое на всем свете, и в то же время Темпера остро чувствовала лежавшую между ними пропасть, на дне которой были ее мачеха, ее собственное ложное положение и, что хуже всего, подделка вместо его картины.
- Скажите же мне, в чем дело? - произнес он с мольбой в голосе.
Какое-то мгновение Темпера была готова во всем признаться. Она чувствовала, хотя он даже не шевельнулся, что его руки тянутся к ней. Достаточно было бы одного ее легкого движения, и она оказалась бы в его объятиях.
С нечеловеческим усилием она отвернулась; волшебство нарушилось, причинив ей почти физическую боль.
Она порывисто поднялась на ноги.
- Я должна возвращаться… ваша светлость, - сказала она. Голос ее звучал по-детски испуганно. - Я умоляю вашу светлость не говорить со мной… не приближаться ко мне. Я… я не могу объяснить, но этого не должно больше быть.
Герцог не тронулся с места. Она взглянула в его прекрасное лицо. Солнечный луч, проникающий сквозь листья оливы, золотил его волосы.
Со звуком, похожим на рыдание, она повернулась и устремилась по извилистой дорожке обратно в замок.
Войдя к себе в комнату, где ей показалось жарко и душно, Темпера рухнула на постель.
- Почему? Почему? Почему он вызывает у меня такие чувства? - спрашивала она себя.
Она знала ответ, но в то же время не осмеливалась прислушаться к своему сердцу, говорившему ей то, что рассудок отвергал как невозможное.
* * *
Вернувшись из поездки с графом, леди Ротли сияла, как бриллиант в солнечных лучах.
С тех пор как она полюбила, лицо ее стало еще красивее, и, глядя на нее, Темпера недоумевала, как можно устоять против такого обаяния.
- Тебя не было, Темпера, когда граф пригласил меня покататься с ним, - весело сказала она - Но я нашла жакет, чтобы надеть на платье, а леди Барнард очень любезно одолжила мне шифоновый шарф на шляпу.
Она бросила вещи на кровать и подошла к Темпере, в восторге продолжая:
- Это было чудесно! Мы мчались со скоростью по меньшей мере пятнадцать миль в час! И граф обещал покатать меня на своем новом гоночном автомобиле, у которого скорость тридцать миль в час! Подумай только, Темпера! Просто невозможно вообразить такую скорость!
- Ты не имела права уезжать с графом - Темпера буквально выдавила из себя эти слова.
- Никто больше меня не приглашал, - возразила леди Ротли. - К тому же мне хотелось поехать. Это было замечательно, Темпера, - я никогда еще не была так счастлива!
- Матушка, будь же наконец благоразумна, прошу тебя. Я знаю твои чувства к этому человеку. Предположим, ты примешь его предложение, а через пять лет, а может быть, и раньше, ты ему наскучишь… и что тогда?
- Не знаю, - отвечала леди Ротли. - Мне все равно! Я люблю его, Темпера! Когда он рядом, я просто не замечаю никого вокруг - они для меня просто не существуют!
- А герцог?
- Можешь не верить, но если герцог сделает мне предложение, я ему откажу.
- Я не хочу тебе верить, - сказала Темпера - Если он сделает тебе предложение, ты его примешь.
- Нет! Ни за что! - воскликнула леди Ротли, стукнув кулаком по туалетному столику. - Мне нужен только Винченцо, а все остальные - просто пустая трата времени!
- Тебя пригласили остаться еще на неделю, - холодно проговорила Темпера - Потом нам придется вернуться в Лондон. Ты спрашивала графа, какие у него планы?
- Нет!
- Он не говорил, что приедет в Лондон? - продолжала настаивать Темпера.
- Нет!
- А как ты думаешь, может он это предложить?
Леди Ротли закрыла лицо руками.
- Не мучай меня, Темпера! Я знаю, что ты хочешь сказать. Я не так глупа чтобы этого не понимать! Но как я могу не быть с ним, если представляется случай? Сидеть с ним рядом в автомобиле - это райское наслаждение! О боже, откуда у меня такие чувства? Что мне делать?
Обе молчали. Темпера устало опустилась на стул.
- У меня нет ответа на этот вопрос, матушка.
На самом деле, сказала она себе позднее, у нее ни на какие вопросы нет ответа.
Все было слишком сложно, слишком запутанно, и даже сейчас, когда она разговаривала с мачехой, ее терзала мысль, что внизу висит фальшивый ван Эйк, ожидая, пока его обнаружат.
Из рассказов отца ей было известно, что итальянцы проявляют неслыханную гордость и строгость, когда речь заходит о чести семьи.
Если из-за картины возникнет скандал, в котором окажется замешана мачеха, все ее шансы на будущее не только с герцогом, но и с графом, будут потеряны.
"Едва станет известно о подделке, первым делом заподозрят меня", - подумала Темпера. И она так и останется под подозрением, пока не сможет оправдаться, а это будет непросто.
К тому времени, как она сможет открыть свое настоящее имя и предъявить обвинения лорду Юстасу, заголовки газет уже будут вовсю кричать об обмане, который затеяли они с мачехой, не говоря уже о том, что леди Ротли так бедна, что не может позволить себе нанять настоящую горничную.
К этому могут примешать даже отца, оказавшегося неспособным обеспечить вдову и дочь.
Это будет что-то вроде камнепада в горах, когда один маленький камешек толкает другой, и все они летят вниз, один за другим, пока не обрушится весь горный склон.
"Я должна ее спасти", - сказала себе Темпера, не видя при этом никакого способа это сделать, как ни старалась она что-то придумать.
Мачеха встала из-за туалетного столика и начала раздеваться.
- Отдохну-ка я, пожалуй, пока можно, - сказала она. - Мы сегодня опять, наверно, вернемся поздно.
- А почему? Куда вы собираетесь?
- Мы ужинаем в Монте-Карло у русского великого князя Бориса. Он устраивает грандиозный праздник в Отель-де-Пари. А потом, вероятно, будут танцы, а после этого мы поедем в казино.
- Тогда тебе лучше надеть белое платье, - машинально отозвалась Темпера.