Когда младшая аббатиса наконец заговорила, Аннетта едва не подпрыгнула от неожиданности.
- Похоже, сегодня у нас были незваные гости.
- Незваные гости?
- В саду.
- В саду?
- Ты, сестра, ничего не знаешь об этом возмутительном происшествии?
Аннетта молчала.
- В саду побывал монаркино, - продолжила суора Старая Фурия. - Растоптал клумбу сестры Аннунчиаты, сломал несколько веток ее любимой груши, перелезая через стену. И оставил на память вот это.
На каменный пол у ног бывшей карие приземлилась мужская кожаная сандалия.
- Монаркино?
- Да. Уверена, ты не раз слышала это слово, сестра. Мужчина, который склоняет монахинь к плотской связи.
- К плотской связи?
- Ты шокирована? Конечно нет, суора. Только не ты. - Губы Пурификасьон вытянулись в некое подобие улыбки.
Возле ног что-то зашуршало. Аннетта опустила глаза: младшая аббатиса поддела наконечником трости подол ее платья и немного приподняла. Показался край запретных вышитых туфелек. На мгновение воцарилась тишина. С той стороны лагуны доносился колокольный звон. Пробили час.
Суора Пурификасьон обошла послушницу и снова встала перед ней. Монашеское покрывало обрамляло идеальный овал лица, кожа, несмотря на возраст, белоснежная, почти лишенная морщин. "Когда-то и она была красавицей", - с удивлением подумала Аннетта. Черные глаза испанки были прикрыты бледными набухшими веками, такими тяжелыми, что казалось, ей стоит огромных усилий смотреть на мир.
- Появление… монаркино, как вы его называете, никак не связано со мной, - наконец произнесла девушка.
- Тебя видели.
- Где?
- В саду.
- Я хожу туда размышлять и молиться, как все, - сверкнула глазами Аннетта. - Незнакомца там я не встречала. А если кто-то осмеливается утверждать обратное - это ложь.
Суора Пурификасьон долго молчала.
- Знаешь, я на это не соглашалась, - наконец сказала она.
- Не понимаю, о чем вы. - Бывшая служанка валиде решила не поддаваться на провокацию. По крайней мере, пока.
- О твоем возвращении на столь выгодных условиях.
- Что за условия?
- Ты попала в наш монастырь простой конверсой, младшей послушницей. А теперь хочешь принять постриг, стать клирошанкой, как девушки из лучших семей Венеции! Ты! Простолюдинка, которая…
Последние слова были произнесены почти шепотом. Аннетте не хотелось выслушивать оскорбления, поэтому она перебила:
- Прошу прощения, если чем-то обижу вас, сестра, но, как вам наверняка известно, на то есть разрешение самой аббатисы. Я сделала монастырю крупное пожертвование. Сам патриарх повелел… - Девушка осеклась, пытаясь найти подходящее слово. - Сам патриарх напомнил нашей аббатисе, что все равны перед Господом.
- Размеры твоего пожертвования к делу не относятся. А вот твое знание мирской жизни, сестра, не соответствует…
- Что значит - не соответствует? - нахмурилась Аннетта.
Беседа приняла неожиданный оборот.
- А что мне оставалось делать? Я воспитывалась здесь с детства. Вы прекрасно знаете, что мне некуда идти.
- Ты нарушаешь обет бедности…
- И думаю, я в этом не одинока. - Аннетта многозначительно посмотрела на трость с серебряным набалдашником.
- Сбиваешь юных сестер с пути истинного. С тех пор как ты вернулась, они дерзят, не соблюдают субординацию. Даже Евфемия, которая всего лишь конверса. Ты подаешь им дурной пример.
- Но я…
- Нарушаешь все правила: держишь еду и напитки в келье, сестры приходят к тебе шить и читать. Вы спите во время молитвы и перешептываетесь в церкви. Дружбе, суора Аннетта, здесь не место, - закончила проповедь суора Пурификасьон.
- Вы бы запретили и дружбу?
- Дружба с отдельными людьми, разумеется, невозможна. Если ты выделяешь кого-то, это вредит дружбе в целом, доброте ко всем Божьим созданиям, к которой мы стремимся. Это ты понимаешь?
- Ее преподобие всегда…
Младшая аббатиса знаком приказала девушке замолчать.
- Ее преподобие очень стара, дни ее на грешной земле сочтены. А когда она покинет нас, многое изменится.
Женщины долго молчали. В комнату влетел воробушек, сел на потемневшую от времени потолочную балку и замер, тихо наблюдая за людьми.
- Скажи мне, сестра, - с легким нетерпением в голосе заговорила суора Пурификасьон, - какое оно?
- Оно?
- Ну, то, другое место.
Аннетта ненадолго задумалась.
- Оно… большое.
- Большое?
- Да, очень большое.
Черные глаза старшей монахини холодно наблюдали за ней.
- Что значит "большое"?
- Народу там больше, чем здесь, суора Пурификасьон, - с готовностью объяснила девушка.
- Понятно.
- Ну и еда.
- Еда?
- Там по-другому кормили.
- По-другому? Это как? - Младшей аббатисе явно не терпелось узнать побольше: ее вопросы звучали едва ли не простодушно.
- Ну, не так, как здесь. - Аннетта впилась ногтями себе в ладонь, чтобы не рассмеяться.
- Да-да, понимаю, - перебила собеседница, нетерпеливо всплеснув руками. - Конечно, понимаю.
"О нет, совсем не понимаешь, - подумала бывшая служанка. - А так хочется… И… думаю, я знаю, чего еще тебе хочется…"
- Продолжай!
- Я не вполне понимаю вас, суора. - Аннетта сделала вид, что так оно и есть. - Что именно вы хотели бы узнать?
Девушка невинно посмотрела на аббатису. Теперь она зашла слишком далеко. На долю секунды старшая сестра оказалась в ее власти, но ситуация вдруг неуловимо изменилась: то, что было на расстоянии вытянутой руки, ускользнуло. Суора Пурификасьон прикрыла глаза, будто вид девушки причинял ей невыносимую боль, и отступила.
- Будьте любезны подождать здесь, сестра.
- Но я стою уже час, я…
- Вы не сдвинетесь с места, пока я не скажу, - оборвала ее монахиня и вышла из комнаты, постукивая тростью о каменный пол.
Эта простая уловка помогала суоре Пурификасьон без труда вытягивать любые сведения из монахинь. Мадонна! Аннетте хотелось затопать ногами в гневе. Иногда младшая аббатиса заставляла их признаться даже в том, чего они не совершали! Это, конечно, неприлично, но ничего Старая Фурия от нее не добьется. Четыре года в гареме многому научили девушку. Аннетта старалась как можно реже думать о том месте, но теперь… вспомнила, как видела валиде в последний раз. В ту ночь была ее очередь прислуживать матери султана. Аннетта зашла к валиде в опочивальню удостовериться, что все в порядке, и обнаружила ту на диване.
Сафие лежала на спине с открытыми глазами. Руки аккуратно сложены на груди, как будто она с нетерпением ждала этого момента. Аннетта удивилась. Знающие люди понимали, что валиде контролировала все и вся в гареме. Сафие-султан, могущественнейшая женщина в Оттоманской империи, мать Тени Аллаха на Земле, чьей личной рабыней была венецианка.
Говорят, мертвые похожи на спящих, но Аннетте так не показалось. Она вспомнила, как застыла рядом с простертой на диване женщиной, словно разглядывая ее в первый раз. Родинка на мочке левого уха, светлая россыпь веснушек на щеке, темное родимое пятно на руке - маленькие изъяны, которых раньше Айше просто не замечала.
Сафие умерла совсем недавно, но кожа уже начала желтеть. Один глаз слегка приоткрылся, как будто она вот-вот очнется от долгого сна и скажет: "Чего ты ждешь, карие? Принеси мне шаль, кофе, кошку…" Не верилось, что волшебный голос умолк навсегда. Она покорила всех в гареме: даже когда Аннетта наконец позвала евнухов, ей с огромным трудом удалось заставить их прикоснуться к валиде.
Но одно мгновение - всего лишь мгновение - она стояла и разглядывала мертвую царицу. Даже сейчас, уже в монастыре, Аннетта поежилась. Валиде мертва… Не может быть! Она вспомнила, как поняла, что перед ней только пустая оболочка, раковина, из которой ушли сила и красота. Тело, вытянувшееся, словно по струнке, под тяжелыми меховыми покрывалами, казалось куда более хрупким, чем живая валиде. Аннетту сразило наповал: вот так внезапно знакомый тебе человек становится просто иллюзией, цирковым трюком, сгустком духовной энергии.
Распущенные волосы Сафие в странном зеленовато-голубом свете опочивальни напоминали косы русалки. Аннетта дотронулась до ее руки. Мягкая кожа, а под ней отвердевшая, холодная, будто птичья лапка, плоть. Аннетта не чувствовала страха, хотя и была одна. Скорее, любопытство. Вот какая она, смерть. И это все?
Тогда девушка впервые увидела его. Дотронулась до мертвой кисти и почувствовала: валиде что-то держит. Странно! Наклонилась, разглядела. Драгоценный камень. Алмаз! Такой огромный, что даже не помещался в кулаке. Аннетта открыла было рот, чтобы позвать на помощь, но решила повременить.
У валиде было много драгоценностей. Изысканнейшие украшения: изумруды из Нового Света, жемчуга и рубины из Персии и Индии, огромные куски бирюзы с гор на севере. Она накопила немалое богатство, пока была фавориткой султана. Но этого камня Аннетта раньше не видела. Он огранен, но без оправы, к тому же слишком велик, чтобы носить его на себе. Слишком велик даже для Сафие.
Сначала Аннетта просто из любопытства попробовала вытащить камень. "Посмотрю и сразу положу обратно", - решила она. Но пальцы валиде так крепко сомкнулись на сокровище, что девушке не удавалось ухватиться за него вмиг вспотевшей рукой.
В канделябрах мерцали две свечи. Ежедневно служанки ставили новые. В их таинственном свете алмаз казался живым существом. Айше прислушалась, не идет ли кто-нибудь, но повсюду царила мертвая тишина. Рабыня слышала лишь свое дыхание и стук крови в ушах.
Никого. Ни единой живой души.