- Мы так долго не виделись, Пол Пиндар. Мог бы, по крайней мере, справиться о моем самочувствии.
На фоне темных покрывал ее тело казалось роскошно-золотистым. Пол заметил, что каждую ягодицу украшает крошечная ямочка.
- Прекрасно выглядите, синьора Констанца, - парировал он и с наслаждением погладил вожделенные ямочки теплыми сухими пальцами. - Прекраснее, чем когда бы то ни было, если мне позволено подерзить.
Она нежно погладила его по щеке.
- Ты уверен насчет этого?
- Чего?
- Прекрасно знаешь, о чем я… Сначала надо договориться.
- Просто дай насмотреться на тебя.
- Но ты желаешь большего.
Она снова отодвинулась подальше и села, скрестив руки на груди.
- Хочешь знать, смогу ли я заплатить?
- Итак? - Констанца, ничуть не смутившись, вопросительно посмотрела на мужчину.
- Хватит, госпожа? - спросил Пол, показывая ей нечто круглое.
- Что это?
- Драгоценный камень.
- Камень? - Куртизанка притихла. - Что еще за камень?
- Сама посмотри.
Пиндар аккуратно положил на ее протянутую ладонь завернутый в тряпицу кругляш. Фабия держала его, словно не желая прикасаться.
- Не бойся, не укусит, - рассмеялся купец. - Я выиграл его в карты.
Констанца побледнела.
- Не может быть! В карты?
- Да, а что? - Пол озадаченно посмотрел на нее.
- Madonna mia! Поверить не могу! - Констанца осторожно развернула ткань. В полумраке засиял темно-красный огонь. - Ха!
- И все? Это рубин. Очень неплохой. Что в нем ты нашла забавным?
- Я просто на секунду решила, что это… - Женщина прикрыла рот рукой. - Ладно, неважно.
- Что ты подумала?
- Ничего, ничего, правда, - рассмеялась куртизанка. - Просто в последнее время все только о нем и говорят.
- О чем?
- О великолепном алмазе, Голубом Султане, который Зуан Меммо сделал призом в карточной игре.
Закончив фразу, она поняла, что совершила ошибку.
- Алмаз турецкого султана? Ты уверена?
- Султан или шах… То ли на "с", то ли на "ш". Может, его вообще не существует, мало ли какие сплетни на Риальто ходят. А этот вполне реален. - Констанца попыталась сменить тему: подняла камень, чтобы грани засверкали на свету. - Неплохой рубин, плоская огранка. - Она погладила большим пальцем и оценивающе добавила: - Видала и получше, но бывают и намного хуже. А Керью утверждает, что тебе не везет в карты.
- Ну, как сказать… - задумался Пол. - В последнее время меня очень интересуют драгоценные камни.
- Перестань говорить загадками!
- Компания не процветает, как раньше, и на то есть множество причин. А драгоценности всегда в цене.
- Что, расстался с акциями дорогой твоему сердцу Левантийской компании из-за какого-то камня?
- Ты очень сообразительна, синьора Констанца. Нравится подарок?
- Он прекрасен. А цвет… как изысканное красное вино.
- Сегодня отнесу Просперо, он назовет точную стоимость. Знаешь еврея Мендозу?
- Торговца драгоценностями? Ну кто же его не знает.
- Надо расспросить его об этом алмазе.
Пол встал с кровати и подошел к окну. Женщина посмотрела на его ягодицы и подумала: "Все ли англичане такие белокожие?"
Они снова вместе. Он пришел и остался, лежит рядом, как раньше! Душа куртизанки ликовала и пела. Дама отвлеклась от рубина и попыталась сосредоточиться. Надо сказать Пиндару, чтоб и думать забыл об алмазе, предупредить его, как опасно иметь дело с Зуаном Меммо. Но сейчас гораздо важнее не выдать свою радость. Он никогда не узнает, как волнует искушенную соблазнительницу. Матушка научила ее этому много лет назад. Урок обошелся дорого, и Констанца уже не могла иначе. "Что бы ты ни чувствовала к мужчине - желание или отвращение, - никогда не показывай этого. Чувства нужно надежно спрятать за непроницаемой маской куртизанки". Основа основ.
Именно поэтому она - единственный человек, к которому Пол мог бы прислушаться, - так ничего и не сказала. Просто изобразила томную улыбку, откинулась на подушки…
- С превеликим удовольствием принимаю подарок.
…и похлопала по матрасу рядом с собой.
- А теперь иди сюда.
Констанца растянулась на простынях, положив руки под голову. Сорочка упала с одного плеча, словно невзначай обнажив прекрасную грудь. Соблазнительница смотрела на Пола, а гот не мог отвести глаз.
- Иди сюда, дорогой мой! Скоро узнаешь: я тоже умею торговаться.
ГЛАВА 7
Свадебные торжества наконец-то начались.
Аннетта, две монахини из церковного хора, Урсия и Франческа, и послушница Евфемия наблюдали за маленькой флотилией гондол, пересекавшей лагуну.
- Думаешь, они?
- Да, смотри, вот же!
- Их так много, кто еще это может быть!
Четыре девушки собрались в дортуаре на верхнем этаже, который обычно занимали послушницы. Поставили одну на другую три скамьи, чтобы добраться до окна под самой крышей, единственной связи с внешним миром. Все молодые монахини Санта-Клары знали, что отсюда открывался прекрасный вид на северную часть Гвидекки и саму Венецию, а еще - на лодки и гондолы, подплывающие к монастырю.
- Эй, дайте и мне посмотреть! - Аннетта оттолкнула девушек.
Она достала из кармана завернутый в шагреневую кожу цилиндр, похожий на детскую свистульку, и встала у окна.
- Что это? - спросила самая юная из сестер, Евфемия, двенадцати-тринадцати лет, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
- Подзорная труба. Будь любезна, веди себя потише! Суора Маргаретта вмиг прибежит, если услышит.
Аннетта приложила трубу к глазу и прищурилась. Сначала удалось разглядеть лишь солнечные лучи, играющие в зеленой воде лагуны.
- Ты что, снова побывала в келье суоры Пурификасьон? - благоговейно прошептала Урсия.
- Да она просто украла эту штуку, - вмешалась Франческа, скорчив недовольную рожицу.
- Не украла, а позаимствовала на время, - спокойно возразила Аннетта, продолжая разглядывать лагуну. - Завтра верну богонравной старушке… Ах!
- Что случилось?
- Работает! Вижу их, правда вижу!
- Боже правый, Аннетта! У меня душа в пятках! Послушай, как сердце колотится, - взмолилась Евфемия, прижимая руку к груди.
- Дай-ка поглядеть, она как-никак моя племянница, - попросила суора Франческа, дергая Аннетту за подол.
- Имей терпение.
В крошечный окуляр подзорной трубы девушка разглядела флотилию: разноцветные ленты на гондолах развевались по ветру.
В лодках ехало человек двадцать. Аннетта увидела невесту - племянницу Франчески, Оттавию, которая когда-то тоже была воспитанницей монастыря. Вместе с ней в лодке сидели подружки с распущенными по обычаю волосами. Остальные суденышки заняла свита молодоженов.
- Они здесь! - У Аннетты от волнения засосало под ложечкой. Вдруг девушка вскрикнула и чуть не выронила подзорную трубу. - О! Не может быть!
- Ну, что там? - пропищала смешным голоском малышка Евфемия, все еще прижимая руку к груди.
- Тише, Фемия! Никто нас не поймает! Франка, перестань меня дергать, - потребовала Аннетта, отталкивая подругу. - Скоро твоя очередь. Просто там… Мадонна! - Она резко нагнулась, прижавшись к побеленной стене. - Господи, он посмотрел прямо на меня!
- Кто? Ну кто же? Ты сказала…
- Фемия! Еще одно слово, и получишь затрещину, - прошипела Аннетта. - Нет, не может быть, бред какой-то…
Она выпрямилась и снова глянула на лодки.
Великолепная свадебная процессия подплыла еще ближе, теперь ее можно было разглядеть и невооруженным глазом.
Аннетта снова поднесла к глазу подзорную трубу - и сомнения растаяли как дым. На корме последней гондолы стоял мужчина с точно такой же трубой в руках. Худой и жилистый; копна непослушных вьющихся волос ниспадает на плечи. Неизвестно, как долго он разглядывал окна на верхнем этаже монастыря. Посмотрел на нее и не спеша помахал. Словно убедившись, что его заметили, медленно и многозначительно положил руку себе между ног и непристойно подвигал бедрами.
Труба Аннетты со звоном упала на пол. Девушка слезла со скамейки, ее лицо пылало.
- Что с тобой? Что случилось? - окружив ее, наперебой запричитали подруги.
- Ничего, все в порядке… Надо… вернуть трубу суоре Пурификасьон.
И Аннетта выбежала из комнаты, оставив сестер щебетать, как испуганные воробышки.
Свадьбу проводили в салоп, где ожидало традиционное угощение: домашнее вино, пирожные и бисквиты. Гости были уже навеселе - далеко не первый визит за день, - но не оставили без внимания приготовленные лакомства. Монахини сидели во втором зале за железной решеткой, как требовал устав. Сестры помоложе, среди них Франческа и Урсия, прижались к прутьям, пытаясь привлечь внимание невесты, трогая ее кружевной воротник и вышивку на платье. Через некоторое время отворилась дверь в стене напротив решетки, за которой сидели монахини, и в салон вошли воспитанницы: они не намеревались давать обеты, а просто по настоянию своих семей учились в монастыре вышиванию и зубрили катехизис, пока не выходили замуж. При виде невесты, которая всего несколько недель назад была их подругой, одна из девушек вскрикнула, и они, то смеясь, то плача, обнялись и поцеловались, на радость публике.
Лишь одна из послушниц, похоже, не разделяла всеобщего веселья. Аннетта грустила в дальнем углу зала монахинь. Предложили отведать вина и пирожных, но она отказалась. Через какое-то время подошла Урсия.
- Можно, я тут посижу? - робко спросила она.
Аннетта пожала плечами, но подвинулась.