- Слушай, Мэдди, сделай мне одолжение, ладно? Присмотри за малышом, пока я буду выступать. Моя служанка не пришла сегодня утром. - Сузи, одна из статисток, сунула Еве в руки младенца и испарилась, колыхая перьями, прежде чем Ева успела ответить. Все в "Олимпии" знали, что у Мэдди добрая душа.
Прошло уже два месяца после ее умопомрачительного дебюта, но у девушки не закружилась голова от мгновенного успеха, она осталась прежней Мэдди - сущим ребенком, не приобретя ни высокомерия, ни заносчивости звезды. Ева обедала в кафе на углу с каждым, кто просил ее составить компанию - от костюмерш до акробатов. Она первой приходила в театр и последней покидала его. Никто не понимал, почему она не принимает приглашений в дорогие рестораны, на праздничные приемы, балы и в ночные клубы и почему ежедневно отсылает назад цветы своим почитателям. Мэдди даже не позволяла им заходить к себе в гримерную, чтобы представиться лично. Удивляясь, в чем дело, статистки перешептывались: то ли у Мэдди ревнивый покровитель, а это едва ли возможно, поскольку никто не видел у нее драгоценностей, то ли она не любит мужчин, что казалось совсем уж невероятным.
Ева осторожно укачивала ребенка, с тревогой посматривая на личико младенца. Сейчас он спал, но вдруг он проснется и заплачет, пока Сузи на сцене?
- Жюли, быстро иди сюда и помоги мне, - позвала она. Однако Жюли, одна из трех костюмерш, отвечающих за то, чтобы статистки появлялись на сцене, в меру усыпанные блестками, не откликнулась.
- Жюли, - снова позвала Ева, поскольку не могла выйти из гримерной и отправиться на поиски той в одной короткой сорочке. - Жюли, где же ты? - простонала Ева, безнадежно прислушиваясь к закулисным шумам - приглушенным смешкам, шушуканью и суетливым распоряжениям. Она понимала, что, пока статистки исполняют свой номер, никто не услышит ее за грохотом оркестра.
- Мэдди, ты в приличном виде? К тебе посетитель! - бодро прокричал из коридора Марсель, помощник распорядителя сцены, бесцеремонно распахивая дверь в гримерную.
- Тише, разбудишь малыша! - шикнула на него Ева, в панике взглянув на младенца.
- Малыша! - с ужасом повторил женский голос. При звуке знакомого голоса Ева подскочила на месте.
Младенец открыл глазки и захныкал.
- Тетя Мари-Франс!
- Ребенок! Все еще хуже, чем я предполагала. Боже мой, что я скажу твоей бедной матери?!
- Скажите ей, что это не мой ребенок, - проговорила Ева и вся затряслась от приступа смеха, столь сильного, что ей пришлось передать младенца Марселю. - Ну, Марсель, раз уж ты такой шустрый, что даже не дождался, пока я скажу "войдите", возьми малыша и быстро отнеси его Жюли. И не урони его по дороге, понял? Сузи скоро заберет его. Присаживайтесь, тетя, располагайтесь поудобнее. И, Марсель… Эй, Марсель, когда отдашь малыша, принеси нам по чашечке кофе, хорошо, дорогой?
- Ты мне еще должна два франка за вчерашний, мой ангел, - недовольно заметил Марсель. "Ангелами" были в театральной братии все, кроме режиссера.
- Ты мне веришь, дорогой?
- Тебе, Мэдди, всегда. Для тебя я сделаю все что угодно в любое время дня и ночи. Хочешь, я предложу тебе руку и сердце? Только скажи. Сколько кусочков сахару, медам, по два? Не надо ли пирожных? - Марсель выскочил в коридор, придерживая младенца одной рукой, а другой посылая воздушные поцелуи.
- Не обращайте на него внимания, тетя. Он считает себя неотразимым. Зачем лишать его иллюзий?
- Ева, будь добра, накинь что-нибудь поверх нижнего белья. Что за вид? В жизни не наблюдала ничего более непристойного. И о чем ты думаешь, разговаривая с этим наглецом на "ты"?
- Во всяком случае, это не мой ребенок. Присаживайтесь, тетя, и расскажите, как вы меня нашли.
- Это заслуга твоего дядюшки. Сегодня утром он увидел шарж Сэма, похожий на тебя как две капли воды. Под ним значилось: Прекрасная Мэдди, новая ученица университета "Олимпии". Так я узнала, куда мне идти. Пока я ни слова не сказала об этом твоим родителям - не хотела их расстраивать. С того дня, как ты спела танго в гостиной твоей матери, я боялась, что с тобой случится нечто ужасное… Но то, что случилось, намного хуже, чем я могла вообразить. Как мне сообщить твоим родителям эту ужасную весть? - запричитала баронесса.
- Что здесь ужасного, тетя? Я дам вам билет на сегодняшнее представление, и вы убедитесь, что все вполне пристойно. Я пою одетая.
- Ты называешь пристойным петь в мюзик-холле! - презрительно воскликнула баронесса.
- Не просто в мюзик-холле, а в "Олимпии" - лучшем мюзик-холле Франции, а может быть, и всего мира. Я даже успела прославиться. Вы можете гордиться мною, тетя.
- Гордиться? Да ты унижена, совершенно унижена! Неужели не понимаешь, что это значит, глупая девчонка? Ты признаешь, что живешь в грехе?
- Уже нет, - холодно возразила Ева. - Я живу одна.
- Это не имеет значения… все равно никто этому не поверит. Теперь, когда тебя изобразил самый знаменитый карикатурист Франции, все узнают, что Ева Кудер, дочь доктора Дидье Кудера, поет в мюзик-холле. Пасть так низко для девушки из хорошей семьи хуже, чем иметь любовника. Намного хуже.
Дверь в гримерную с шумом распахнулась.
- Мэдди, где мой малыш? - спросила Сузи. - О, добрый день, мадам, - добавила она, протягивая баронессе руку. Та машинально пожала ее, ошеломленная видом обнаженной груди статистки.
- Я отослала его Жюли. Она знает, как обращаться с детьми, а я ничего в этом не смыслю. Запомни это, пожалуйста, дорогая.
- Ладно, Мэдди. - Пока Сузи говорила, в коридоре, прямо за дверью гримерной, кто-то начал злобно ругаться:
- Вот дерьмо! Ну и вонючки! Ладно, я до них доберусь. Я им, мерзавцам, головы поотрываю! Мэдди? Мэдди! Ты не видела, какие сволочи это сделали?
- Что, Болди? - отозвалась Ева.
- Прибили мои туфли к полу! А ты что думала? Кто-то уже проделал это на прошлой неделе на том же месте. Уверен, ты знаешь, кто это.
- Если бы ты не выставлял их в коридор, пока готовишься к выходу, этого не случалось бы, - ответила Ева, давясь от смеха.
- Не смейся, когда у тебя появятся мозоли, милашка, вот тогда ты поймешь. Жюли, другую пару туфель, и мигом. Господи, мой выход через две минуты!
- Иду, иду! - В комнату влетела Жюли с младенцем под мышкой. - Сузи, - крикнула она через плечо, - иди сюда и забирай своего сосунка, пока патрон не услышал его воя. - Отдав Болди туфли, Жюли тут же выскочила. Ей на смену явился Марсель с круглым подносом, на котором были кофе и пирожные.
- Прошу, медам. Я угощаю, Мэдди, раз у тебя гостья, - галантно проговорил он, целуя девушку в обе щеки.
- Как ты мил. О, я забыла правила хорошего тона… как, впрочем, и следовало ожидать. Марсель, позволь представить тебе баронессу де Куртизо.
Молодой человек склонился над рукой Мари-Франс де Куртизо.
- Польщен, баронесса, - церемонно произнес он. - Позвольте представиться - герцог де Сен-Клу.
Баронесса не смогла заставить себя ни кивнуть, ни ответить.
- Марсель, увидимся позже, ладно? - сказала Ева, указав глазами на дверь.
Поняв ее, Марсель исчез. Женщины остались наедине.
- Ева, - настойчиво заговорила тетка, - еще не поздно! Если ты уедешь домой вечерним поездом, я отправлюсь с тобой, и завтра все в Дижоне поймут, что этот шарж не имеет к тебе никакого отношения. Если кто-то и упомянет об этом в разговоре с тобой, ты скажешь, что не имеешь об этом понятия, а твои родители смогут утверждать, что, вероятно, это какая-то артистка, очень похожая на тебя. И никто не докажет обратного. Слава Богу, ты не пользовалась своим настоящим именем, а с этим гримом тебя не узнать. Ах, Ева, ну одумайся же! - Тон баронессы стал умоляющим.
- А зачем мне возвращаться? - спросила Ева.
- Зачем? Да если не сделаешь этого, моя девочка, ты - конченый человек. Ты совершенно опустилась, Ева, унизила и опозорила себя, но тебе необходимо сохранить положение в обществе! Неужели ты не понимаешь, что для этого еще есть время, хоть и очень мало?
- Это вы ничего не понимаете, моя бедная тетя. Я уже не та девочка, которая уехала из дома прошлым августом. Вы же знаете, я писала домой каждую неделю, однако опускала самое важное.
- Полагаешь, родителей сейчас волнует, что у тебя был любовник? Думаешь, это самое важное? Если с этим покончено - превосходно, - сердито бросила баронесса, - и забудь об этом навсегда. Тебя всегда так оберегали, что я не удивилась, когда кто-то решил воспользоваться этим подарком. И как это ты ухитрилась познакомиться с мужчиной? Никто из нас так и не догадался. Однако не будь дурой, не ломай своего будущего.
- А вдруг я уверена, что мое будущее здесь? - спросила Ева.
- Здесь? В этой грязной, убогой комнатушке? С этими жалкими, грубыми и вульгарными людьми? В этом сарае? Это невозможно! Я этого не допущу.
Пока баронесса говорила, дверь в гримерную опять отворилась без стука, и в комнату, лая по-собачьи, на четвереньках вбежала статистка. Ее голые груди свободно болтались из стороны в сторону. Она с интересом принялась обнюхивать ноги баронессы, словно пес, собирающийся задрать лапу. Ева, не выдержав, вскочила.
- Хватит, Мортон! На этот раз ты зашел слишком далеко! - завопила она. - Немедленно убери отсюда это безобразие! Мортон, ты меня слышишь?
В комнату робко просунулась голова самого знаменитого иллюзиониста и гипнотизера Франции.
- Я думал, ты одна, любовь моя. Тысяча извинений, мадам. Пойдем, Алиса. Вот хорошая собачка. Пойдем, пойдем, не будем беспокоить прекрасных дам.
- Простите, тетя. Мортон - гений, но время от времени ведет себя как ребенок. Он не хотел никого обидеть.
Глаза Мари-Франс расширились от ужаса.